Посох Времени

Те же, кто решит пойти по вниз уходящей дороге, никогда не получат достаточно сил, чтобы вернуться к истокам, подняться в самую высь, ибо изучив низ, они теряют разум и силы и Пекло пред ними разверзнет свои широкие двери. А для стойких, идущих к вершинам Духа, Велес Бог врата от Небес открывает и всё многоцветие Сварги пречистой стойкий Духом себе обретает»?

А вот ещё: «Живите по Совести и в ладу с Природой, творите, как умеете, создавайте, как можете, а всё будет так, как будет…».

Ты не меньше моего Мудрости Предков ведаешь, однако отчего-то малодушием отгораживаешься? Скажи, что, не видел твой отец земной, какой силе противостоит? Но ведь не дрогнула Душа и Дух его, хоть и знал он, что погибнет. Чуешь разницу? Чтобы мы говорили о нём ныне, ежели бы он просто стал на колени и впустил ворога в Капище? А так - Слава ему в веках и почёт его Роду. Вот так ВСЕМ должно за своё стоять! «Бейся, где стоишь».

Ты стоишь здесь, с этим Посохом и пусть Он, будто червь, выпил из тебя почти всю Силу, стой на своём до конца, ежели не хочешь, чтобы детям твоим горевать пришлось, слыша о трусости и малодушии их отца. Вот такой мой тебе сказ.

…Посох он решил ануннакам отдать. Да ты и видел-то их пока только издали, ануннаков-то. За Посохом больше Наги, творения их бездушные по пещерам да норам шныряют. Эти меньше настоящих Чужаков и куда-как гадостливее и подлее.

Эх, — тяжко вздохнул Ас, — вам бы только до Югорской Земли добраться. Времена идут – тёмные, темнее некуда. Зришь, на что пошли Хранители? Держать Посох до срока в Привходе Недры. К Недре ни вода, ни камень, ни ветер не двинутся, без дозволу. Даже Мысли и те летят мимо, ибо не ведают, что такое Недра, а тебя, зная, что совсем уж тяжко тебе приходится, ждут в Привходе. Одно осталось – дойти туда…

В массивную дверь спешно постучали. Лязгнула клямка и сворка лениво поддалась. На пороге стоял кто-то из Поясов Капища, Светозар не знал его в лицо.

— Отче, — запыхавшись, выпалил он, — там, не реке…, навки бьются в лёд до крови. Бабы расчистили полынью, что у родника над речкой, так они то почуяли, продавили лёд, выползают на свет Божий и тут же дохнут...

— Что за чудеса? — вырвалось у Любояры. — Они же спят, когда власть Морены. Что-то подняло их из нор…

— Наги! — вскрикнул Светокол и гулко ударил Посохом в землю. Тёмное древко выгнулось и чуть не выпрыгнуло из его рук.

— Что ты, — возразила Йогиня, — так ведь и они с холодами не в ладу?

— Как видно, ежели им надо…, держи! — протянул Дїй Светозару его тяжкий Урок. — Крепко держи, да слова мои о малодушии помни. Случись бой принять, мы все как один здесь ляжем, но и Нагов положим. У них жизнь одна, хоть и долгая, потому они и дорожат своей вонючей шкурой, а нам что терять? Уйдём и придём ешшо не раз…

— Так ведь предсказано мне…, — пролепетал чародей.

— Что предсказано? Что? …Нам, Асам тоже предсказано, что за безчинства великанов-ануннаков и нас вскоре изведут до самого корня и дела наши после в Наследии обрисуют самыми недобрыми красками. Сказано же: «И будет на тех великанов Охота. Велики те люди и охота будет, а них немалая, никого из них не останется жить в Тёмных временах…». Так что ж теперь, нам лапки кверху?

Заруби себе на носу, «Бейся, где стоишь!», кудесник, «Бейся, где стоишь!»…

Две закоченевшие на морозе, израненные, с разбитыми головами навки лежали у полыньи. Крови на снегу было немного, да и та, что была, смешалась с водой и замёрзла. Они, как видно, не замечая ран своих, старались отползти как можно дальше от родника, а истратив на то все свои силы, попросту замёрзли возле выймовых камней.

Вот уж была диковинка, так диковинка. В селе только по слухам и ведали о них. Да что там в селе? И в окрестностях, этих, скрытых от глаз людских обитателей рек и озёр, и в глаза-то никто не видывал, а тут – на тебе, сразу две! И люди – не люди, и рыба – не рыба. Не ноги – хвосты рыбьи, не кожа, суть шкура щучья, руки, как людские, токмо синюшные какие-то. Голова, будто у девицы, да рот – не рот, вместо носа только дырочки две, и взамен влас – будто плавники из головы растут. Вежды сомкнуты. Померли, небось. Да и как иначе-то? Голышом да на эдакий холод.

Народ из села гурьбой повалил на навок поглядеть. А как же, когда ещё случится? Пока ждали Дїя, трое Поясов, что от Капища на тревожный крик баб прибежали, старались людей со льда родникового выйма согнать. Вода там на быстром ходу, лёд тонкий. Видно оттого и бились в него навки, норовя выскочить на берег. Только отчего бились-то?

Светокол оставил чародея в Капище, поднял всех витязей Ордена и сам поспешил к роднику. За ним бегом едва поспевали Авеги да Йогиня Любояра, что чуя неладное, будто Перуница на охоте подпоясалась, да вбросила в петли два длинных поясных ножа.

Не зря спешил Дїй на позор, ой не зря. Будто ведал, что без него на сборище враз беда случится. Ему ещё шагов с полтораста было идти, а уж узрел, что будто кто-то камнем шугнул в толпу сельчан. Её так колыхнуло у родникового выйма, что многие люди, будто брызги, «расплескались» по заснеженным камням. Позднее эхо донесло до него истошный вопь.

Светокол и рад бы быстрей бежать, да ветки еловые стали хлестать его по ланитам да очам. Видел только, как у проруби кто-то забукал[177] руками и пропал тут же. Заметались у воды оранжевые подбои витязей. Вот и из них один пропал в полынье. Похолодело Дїево сердце, ведь с собой ни меча, ни ножа…

Прыгнул великан, да так и заскользил к выйму, по пути обдирая себе бока торчащими поверх замёрзшей глади камнями. Долетев до колышущейся в воде шуги, Светокол тут же сунул огромную, будто бревно руку под лёд и выхватил из пучины разорванное тело одного из витязей. Он потянулся за вторым, но тут же его так ухнуло о лёд, что показалось, будто его косматая, огромная голова просто расколется надвое.

Разбежавшийся в страхе по берегу народ только ахнул, а Жрец Капища Свентовита лишь перевалился на живот, да, морщась от усилия и боли, стал что-то тянуть из полыньи. Вздулись от неимоверного усилия жилы на его ставшей бордовой вые. Мокрый Дїй подтянул под себя ноги и повалился на другой бок. Лёд у полыньи вздыбился, но не пустил того, кого прятал от глаз людских. Не сдавался и Светокол. Вода вокруг была красной от крови, розовели расплёскиваемые вокруг черепки шуги, а Дїй всё тянул пойманного татя. Вот и чёрные доспехи уж показались, и юродливая голова с кишками вместо уст захрюкала, будто раненный в горло вепрь, запрокинулась назад…

Светокол был заметно крупнее этой водной бестии и не считал до трёх. Отгрузил чужаку кулаком прямо в самую макушку и тот сразу же обмяк. Вытянул Жрец душегуба на лёд, да по скользоте поволок в сторону. Стать на ноги? Где там. Только приподнялся да взвыл по-волчьи. От холода даже перста в кулак не сжимались. Вот же диво дивное, да как же тогда этот …с «кишками» смог под водой усидеть?

И снова ахнул народ. И как ту не ахнешь? На лёд выскочил ещё один чужак. В руках не то коряга, не то топор. Дїй враз уразумел, что хоть и стар уж, а промедли хоть миг – несдобровать ему. Прыгнул в сторону, да покатился бревном, попутно обильно набирая снега на мокрую, дубеющую на морозе одежду. А юродец тот, что из воды, ка-а-а-а-ак ухнет по камням своим Топором, только щебень полетел в стороны! Лёд трещинами не то у родника, а и по ручью да реке пошёл до самого дальнего берега.

Хвать чужак своего, того, что Дїй десницей своей успокоил, да в воду и поволок. Шлёп оба в полынью, только волна на лёд плеснула.

Всё. Снова тишь да покой вокруг, если бы не двое Поясов, да столько же сельчан, что отправились ныне к Праотцам. Окоченевших у родника навок уж и не вспоминал никто. Своих осторожно из воды выловили, да понесли, оплакивая на запад от Капища, за реку малую Отваду к Граду Мёртвых.

Пока родичи и Жрецы тризнавали, прочие селяне и Пояса, разумея, что чужаки не так просто попугать приходили, все как один стали готовиться встретить недруга. Что с того, что приплывали Наги по воде? Теперь могли напасть, откуда им вздумается…