Посох Времени

Заёрзал Бакуня, забегал. Уж больно не хотелось ему, как избранному на собрание кланом орачей посланнику выглядеть нелепо.

— А буде смеяться, смешного тут ничего нет, — продолжал он, — шныряя перед понурыми витязями, охраняющих гостей. — Сами же говорите, — вышагивая и перед опустившим взор Светозаром, рассуждал он вслух, — надобно говорить правду.

И вдруг, став напротив чародея, мол, я и тебя не боюсь, я же посланец, вы меня все должны слушать, Бакуня со словами «а может он златой, Наги до злата охочи…» выбросил вперёд руку и схватился за Посох…

Клубок шестой

Светозар дёрнулся, но Урока своего не выпустил из рук. Запоздало двинулись на Бакуню и охраняющие Древо Пояса. Тот, видя такое, только поднял руки да осторожно отступил назад. Витязи тут же стали пред молодым кудесником так, что стало понятно, более подобного не позволят никому.

Хотел было Бакуня отшутиться, да вдруг понял, что сотворил что-то неразумное, роковое. Опустил он руки к поясу, а что-то персты щекочет. Собрание дружно вздохнуло. Как так? Жиденькая бородёнка переселенца, что всегда едва дорастала до груди, сама по себе поползла вниз, попутно теряя многие и без того не густые волоски, которые то и дело сыпались долу.

Бакуня обернулся, а общинники от вида его все назад отпрянули.

— Что вы? — стал вопрошать он, и не узнал своего голоса. Хотел сглотнуть, шевельнул языком, а на него свалился зуб. Сам по себе, без боли, без какой-либо причины! А вот и второй. Он глянул на руки свои, а они рябыми стали, будто у старика замшелого. А борода уж ниже пояса. — Я же, — блеял Бакуня, — я …., да не взял бы я посоха этого, шутя ведь…

Вдруг задрожали колени его, а силы будто и вовсе меж половицами утекли. Ведь только что выхаживал, да словесами сорил пред общинниками, крепкий, хорошо сложенный. А сейчас? Упал на пол и Дух испустил. Весь его век оставшийся пролетел перед очами прихожан-общинников от зрелости до глубокой старости, словно ворон над Долиной Мёртвых.

— Вот такой Посох, — глядя на бездыханное, сухое тело старца, глухо произнёс Дїй. — Такой Посох и Урок такой несёт сей молодой кудесник. Часть Древа Времени в руках его, и ежели она к чужакам попадёт, несдобровать потомкам нашим, поелику задумали Горынычи, с Тёмными Силами сговорившись, извести РАСА, оставив токмо самых слабых из нас, малодушных, дабы служили молча им, да Мидгард цветущий для потребы чужаков разоряли. Это ежели вкратце речь о недоле нашей вести.

А коли уж по делу, так, чтобы не собачились, как …этот, скажу одно. Каждый волен, но все мы вместе для блага Родов одно – расичи. Моё слово твердо, Станицу[178] нашу и Посоха Нагам не отдадим, будем стоять до конца…

Поднялось село. Вкруг Капища в готовности ходили Свентовитовы витязи. У тына островерхого снег вытоптан, а где и того больше, отброшен подале, чтобы в случае чего, гасить им горящие смоляные горшки. Разбойные Жёлтые люди часто таким прикормом приваживали к домам расичей бродячих, голодных Жыжек[179].

Дїй с такой тревоги и спал в доспехах, всё боялся, что вот-вот налетят Наги да Горыни, а он на лавке лежит, нежится. Эдак и другие ждали ухо востро: первую ночь, вторую, третью…

Вот вступило в свои права и утро семнадцатого дня месяца березня, лета 6499 от Сотворения Мира в Звёздном Храме. Поднимался Ярило, да так сыпал огненными стрелами по слежавшимся снегам, что у дозорных общинников, кои стояли на древних каменных столбах вдоль реки, слезились глаза. Неспроста о таком времени говорили: «нос горит, да спина мёрзнет».

— Вот ужо жарит, так жарит, — щурясь на свет, бурчал старший из них, — чего-то Золотые Пояса своего пока не прислали. Ярило вон, уж от леса оторвался, а никого из Ордена нет.

— Батя, — спросил младший, — а чего их называют оберучами?

— То от умения их славного обходиться с мечом одинаково умело что шуйцей, что десницей, причём в одно и то же время могут и обеими. Они ведь боле витязи, а не Жрецы. И хоть каждый из них не хуже Капена или Дїя ведает, как должно требы приносить или Богов славить, их служение – ратное дело и в нём, Вышата, лучше них никого нет. Оттого и беспокоюсь, ведь куда-как спокойнее было бы, когда б хоть и один, а сидел в сей час с нами. Определил жа Дїй, что с двумя прихожанами-общинниками непременно должон быть один оберуч из Ордена. Ну вот где его носит?

— А во-на, — указал Вышата рукой на вдруг появившегося у подножия башни витязя. — Вишь? Ничего не боится, дразнит только стрелы аримов своим оранжевым брюхом…

Меж тем тот молодец, в чей адрес летели эти упрёки, так ловко и быстро начал карабкаться по каменным уступам башни, что общинники разом притихли, вспоминая как сопели да напрягались, когда взбирались сюда сами. Для пущего эффекта Пояс, едва только схватился за край верхней площадки, кувыркнулся и сел, как нив чём не бывало прямо меж отцом и сыном:

— Здорово живёте? — весело осведомился он, а прихожане только переглянулись да рты разинули. — Прилягте, — совсем уж развязно добавил он и сам повалился на спину, прямо на утоптанный, подтаявший на солнце снег. — Поди, — улыбался он, — долго сегодня придётся на ногах топтаться?

И снова отец и сын недоумённо переглянулись.

— Прилягте, говорю, — вдруг жёстко бросил витязь и ловким приёмом безцеремонно опрокинул Дарьяна и Вышату на спину. Старший из селян только ёкнул гулко шлёпнувшись лопатками о жёсткую поверхность, а Пояс, лёжа на снегу, выбросил руку вверх, будто ловит муху, а обратно опустил её уже с длинной аримской стрелой. Больно было Дарьяну и обидно, а сказать ничего не посмел. Во-первых, дыхание от удара сбилось и никак не могло вернуться на место, а во-вторых, что тут скажешь? Вот и хлопали веждами оба общинника, глядя друг на друга, пока лихой молодец в чёрном плаще с оранжевым подбоем не поймал и вторую стрелу. Тут заняло дыхание и у молодого…

— Хм. — Рассматривая пойманное так, будто в первый раз видит нечто подобное, с досадой вздохнул оберуч. — Вот же, …догнали-таки желтопузые.

— Аримы? — в страхе и сразу сойдя на кашель, дёрнулся Дарьян.

— Кху-у-уда? — с силой хлопнул его в грудь Пояс и снова шмякнул спиной о камень. — Лежи пока. В троих стрелять будут больше, я всего этого не переловлю.

— На самом деле, там жёлтые? — Будто врастая спиной в заледенелый от людских ступней снег, шёпотом осведомился Вышата.

— Ага, — как казалось, совсем не по делу продолжал веселиться витязь Капища Свентовита. — А то с чего бы я тогда сигал к вам сюда наверх, как белка? Руки вон всё ещё ноют…

Дарьян сосредоточенно поджал губы и всё норовил встать, де, сигналить надобно, чтобы следующая вышка тоже скорее подняла сигнал тревоги.

— Лежи, — настаивал оберуч, — пока не дёргайся. Нужно подождать, пока мои руки отойдут, и голова малость охолонёт. Тут надо без горячки, робяты…

— Да как же? — видя, что так просто витязя не возьмёшь, сменил тактику старший из общинников, — ведь натворят бед, выродки эти? Сам подумай, …как там звать-то тебя?