Построить лестницу к звездам

— Ты… Ты когда-нибудь спал с женщиной, Джон?

Он был уверен, что его лицо покраснело точь-в-точь, как ее волосы.

— Н-нет, я никогда… в Винтерфелле, а потом я был братом Ночного Дозора и…

Она приложила пальцы к его губам.

— Так ты тоже невинен.

Джон засмеялся.

— Да, полагаю, что да.

— Хорошо. — Санса обвила руки вокруг его шеи, прижавшись к нему лбом. — Так ты поцелуешь меня?

Он хотел бы теперь уделить больше внимания тому, что трезвонил Теон обо всем, что он делал с женщинами. Джону хотелось бы знать больше о том, что нужно делать в постели, кроме самых простых вещей. Они запутались в ногах, когда направлялись к постели, и Санса засмеялась, когда он упал на кровать и утянул ее за собой.

Санса избавилась от халата, бросив его к ножке постели. У Джона перехватило дыхание от созерцания сестры, на которой не было ничего, кроме сорочки. В свете свечей ткань была почти прозрачной, и он легко мог разобрать мягкие изгибы ее груди, затвердевшие соски, выпирающие сквозь сорочку. Джон не мог поверить, что такая красивая девушка, как она, хочет его, и никогда еще он не испытывал такого вожделения.

Только когда Санса подошла и потянула его тунику, он вернулся в суровую реальность.

— Подожди, Санса, мы не можем… Я не заведу тебе бастарда…

— Нет, — прервала она, взявшись за края туники и потянув ее вверх. — Есть способы предотвратить это. Я слышала, как девушки шептались об этом. Все будет хорошо, Джон, клянусь.

Здравый смысл говорил ему об их неосторожности и безрассудности, но здравому смыслу больше не было здесь места.

Он снял рубашку с помощью Сансы, резко вдохнув, когда ее руки опустились ему на грудь, исследуя его обнаженную кожу. Джон изо всех сил старался сдерживаться, чтобы не наброситься на нее, его мышцы сжались под ее пальцами, скользящими вниз по животу, по полоске темных волос, начинающейся от пупка и исчезающей в штанах. Санса наклонилась, покрывая поцелуями его грудь, и Джон попытался сдержать рвущийся наружу стон. Она резко подняла него свои голубые глаза.

— Тебе нравится это?

— Да.

Она стала осыпать поцелуями его кожу, и они становились все более длинными и влажными. Джон коснулся ее волос, сдерживаясь, чтобы не схватить ее и крепко прижать к себе. Его член ныл от боли, и когда Санса задела переднюю часть его бриджей, Джон инстинктивно подался бедрами вперед, издав неприкрытый стон. Санса удивленно моргнула, а затем положила свою руку на отвердевшую плоть, уверенней касаясь ее.

— Боги, Санса, остановись, — простонал Джон, поймав ее запястья и притянув к себе для поцелуя. — Это закончится слишком быстро, если ты продолжишь так делать.

Он страстно целовал ее, находя удовольствие от того, как Санса таяла под ними, и знал, что уже не остановится. Она чувствовала себя так хорошо, а он желал ее еще больше. Он попросил разрешения снять ее сорочку, тяжело дыша, и Санса кивнула, помогая ему просунуть ее через голову. Взгляд Джона сразу упал на ее груди, и она тихонько засмеялась, запустив пальцы в его волосы и объявив, что никто и никогда не смотрел на нее так, как он сейчас.

— Как на ожившую Деву, — сказала она, но Джон не знал Новых богов. Все, что он знал, это то, что нет в Вестеросе женщины красивее Сансы.

Он видел обнаженную женщину всего один раз. Год назад, на день именин Робба, Теон потащил их в бордель в Зимнем городке и заплатил медяк шлюхе по имени Рос, чтобы она сняла с себя платье. Джон не так много об этом помнил; сильнее была память о гневе их лорда-отца, когда он узнал, что его старшие сыновья были в борделе. Когда ему открылся треугольник медных волос, покрывающих холмик Сансы, Джон изо всех сил старался не думать об отце и о его ярости, которую вызвало бы то, что они сейчас делают.

Джон сбросил с себя бриджи и нижнюю рубашку и устроился подле нее. Он чувствовал, как растет волнение Сансы наряду с его собственным, и знал всю серьезность того, что они собираются сделать; это могло погубить их обоих. Скользя по ее нежной коже, охватив ее соски, он прошептал:

— Ты уверена?

— Да. Я выбираю это. Я выбираю тебя.

Он не был уверен, насколько Санса действительно беспокоилась о нем, но в ее голосе была такая определенность, решительность, что Джон знал: существует какая-то причина, по которой она настаивала на этом. Что бы ни случилось в Королевской Гавани, это изменило ее, и Джону хотелось бы, чтобы она рассказала об этом.

Она, должно быть, уловила его нерешительность, и заверила его:

— Ты не пользуешься мной, Джон. Это то, что я хочу.

Она не закричала, когда он вошел в нее, даже когда дискомфорт отразился на ее лице. Он замер над ней, покрывая поцелуями ее лицо и шепча извинения за то, что причинил боль, и почувствовал, как ее ногти вонзились ему в плечи. Он слышал о том, что это болезненно для леди — терять девичество; Теон имел обыкновение рассказывать об этом самые грубые истории, и о том, что это сопровождается кровью. Джон хотел бы терпеть ту же боль вместе с ней, но вместо этого почувствовал удовольствие. Теплое, влажное лоно Сансы плотно охватывало его; наверное, это лучшее, что он чувствовал когда-либо, и в него закралось чувство вины за то, что он делает.

— Джон, — тяжело дыша, сказала Санса, поднимая подбородок для поцелуя. — Все в порядке. Продолжай.

Это закончилось быстро. Ей было приятно с ним, но они не знали в должной мере, как сделать процесс их единения приятным для них обоих. Неуклюжесть движений — это не то, что они ожидали, и Джону неловко было видеть в глазах Сансы проблескивавшую досаду. Когда удовольствие достигло пика, он вышел из нее, излив свое семя на простыни. Санса обвила его руками, крепко прижимая его к себе, пока их дыхание восстанавливалось.

— Мне жаль, — задыхаясь, прошептал Джон, но Санса поцеловала его, заставив его умолкнуть.

— В следующий раз будет лучше. Мы разберемся в этом.

Джон ненавидел себя за то, каким счастливым сделало его это заявление.

________________________

Это стало обычным делом. Каждую ночь, когда они удостоверивались, что замок спит, Санса прокрадывалась в его комнату, пробираясь обратно к себе перед тем, как все проснутся. Она с самого начала решила, что ему не следует приходить в ее покои — если их поймают, рассудила она, будет труднее объяснить, почему он находится у нее, чем найти причину, по которой она зашла к нему. Джон знал, что так и есть; если леди Старк когда-нибудь обнаружит его хотя бы рядом с комнатой дочери, то он станет евнухом быстрее, чем сможет моргнуть.

То, что она сказала в их первую ночь, было истиной. Они проводили ночи, изучая друг друга, выискивая то, что заставляет другого стонать и трепетать, то, чего они хотят и то, что им больше всего нравится. Ночью Санса показывала ему, где касаться меж ее ног, чтобы доставить ей наибольшее удовольствие, оставляя Джона ходить, словно в тумане, на следующий день; воспоминания о ней, трогающей себя, приходили в голову в самое неподходящее время. Он узнал, что Санса любит прикосновения грубее, чем он ожидал, что она любит, когда он шепчет грязные непристойности ей на ухо, что она предпочитает быть сверху, а не на спине, когда принимает его в себя. Джон жадно впитывал все это, и ему так нравилось, когда лицо Сансы озарялось наслаждением от его правильных, любимых ею ласк, и он старался изо всех сил, чтобы видеть ее такой вновь и вновь.