Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

– К воротам, живо! – закричал во всю мощь легких подполковник Балабанов, первым заметивший небольшую щель в покосившихся створах, вокруг которых кружило облако каменной пыли, а за воротами стонали раненые.

Солдат не надо было упрашивать дважды. Часть их тут же бросилась к воротам, другая же часть быстро приставляла лестницы к стене и карабкалась наверх: захват важных позиций на стене даже после образования в ней бреши является приоритетной задачей.

Не удержались от атаки и первые эскадроны драгун, неистово орущих незыблемое, вечное «ура!». Вот только места у ворот оказалось слишком мало. Да и шведы быстро опомнились, залпы мушкетеров выкашивали лезущих вверх фузилеров, мутные ручейки алой крови полились по потрескавшимся камням в сторону рва. Атака русских войск захлебнулась…

Но стоило первым фузилерам взобраться на стену, как в скоротечной схватке весь поверх рядом с воротами оказался в руках штурмующих войск. Выстрелы с десятка саженей собирали богатую жатву, фузилеры разряжали свое оружие в выстроившуюся колонну шведских мушкетеров.

Кто-то из пехотинцев запалил ручную гранату, и вскоре шипящая чушка упала под ноги первой линии шведов, почти сразу же взорвавшись. Три шведа отлетели в сторону, повалив десяток солдат в середке, давая тем самым столь необходимое время русским воинам, пробирающимся сквозь узкую щель покосившихся ворот. Недолго думая, солдаты направляли фузеи на врага и нажимали на курок, совершенно не целясь.

За какие-то пять минут возле ворот не осталось ни одного шведа, а по улочкам Кексгольма понеслись сотни драгун, вырезая всех встретившихся им на пути. Следом за ними маршировали фузилеры, мерно печатая шаг, каждый раз замирая на перекрестках улочек возле дверей особо приглянувшихся домов. Удар приклада – и дверь влетает внутрь, испуганные жители падают на пол или забиваются в угол, моля о пощаде, которую не всегда получают. Стоит кому-нибудь из солдат увидеть оружие в руках противника (и неважно, кто перед ним) – смерть несчастных неминуема.

Но так было только в первые часы штурма. По мере того как улицы города очищались от шведских войск, порядок восстанавливался, появились первые патрули, не дающие солдатам всласть мародерствовать. Слишком рьяных нарушителей пришлось заколоть прямо на месте преступления. Правда, и сохранять имущество захваченного города для горожан царским войскам было не с руки, да и приказ о переселении половины жителей яснее ясного говорил, что имущества у переселенцев должно быть минимум, «дабы усерднее постигали совместное житие в добром соседстве с российским народом».

Однако священное право войны никто не отменял – первые трофеи оставались трофеями солдат. Запрещался грабеж тех домов, которые находились на очищенных от шведов улицах. Солдатам разрешалось брать с мертвых вражеских тел любые вещи, за исключением оружия и грамот. Между тем под патронажем особо проверенных рот из захваченных домов вытаскивались особо ценные вещи – все то, что могло быть ценным и при этом легко движимым. То есть дорогая мебель так и осталась стоять на месте, ну, или почти осталась.

Ценные изделия генерал приказал доставить в резиденцию коменданта, где уже стояли десятка два реквизированных у горожан пустых телег. Куда отправятся найденные ценности, генерал-майор не знал, хотя догадывался, что почти все окажется в Воинском ведомстве, созданном совсем недавно. Конечно, не все вещи дойдут до ведомства, дай бог, чтобы половина оказалась там, но все же что-то да доберется до складов ведомства, которое должно заниматься нуждами армии и ее обеспечением. Принцип самоокупаемости войны давно работал за счет грабежей мирного населения противника. Ведь право победителя никто не отменял, а если кто недоволен своим положением, пускай становится гражданином Русского царства, ведь своих людей его величество не грабит!

Полторы тысячи гарнизонных войск вместе с тысячью ополченцев из местных деревушек за четыре часа лишились двух третей личного состава, причем большая часть пришлась на… ополченцев. Что поделаешь, если в этом времени держащихся по-настоящему, до последней капли крови, войск в Европе нет, почти все они наемники, ценящие свои жизни дороже собственной любви к Отечеству. Регулярные войска сейчас есть, пожалуй, только у Вильгельма, да и то…

Сразу же, не откладывая дела в долгий ящик, генерал-майор организовал временный лагерь для пленных, согнал на центральную площадь города жителей и в приказном порядке заставил рассказать двум сотням рот, где они живут и кто их сосед. Все это делалось для того, чтобы выселению из города подверглись люди, живущие не рядом, а через дом или два. И это не считая тех семей, члены которых оказали сопротивление – они все в обязательном порядке направлялись на работы в Рязань, Тулу, Калугу, Москву или Казань. Процесс «распыления» следовало проводить как можно тщательнее и на большей площади, как можно большей площади!

Как управиться со всеми делами и отбыть в Выборг с отрядом как можно раньше, генерал-майор не знал и решил попросту оставить в городе Ярославский полк и пару эскадронов Сибирского драгунского полка. Причем в самом городе ярославцы должны быть до тех пор, пока не прибудет смена или специальное распоряжение государя. Эскадроны драгун должны сдать пленных отряду казаков, которые в целости и сохранности должны довести их до Петербурга; поселенцев же драгуны должны сопроводить до Рязани самостоятельно, после чего выдвигаться к Нарве, где расположена перевалочная база Балтийского гребного флота.

Двадцать третьего мая, решив все насущные дела, бригада генерал-майора вышла по направлению к Выборгу, пополнив запасы провианта, пороха и фуража. Солдаты двигались по сухой дороге, вспоминая, какое убожество увидели на стенах города-крепости. Тридцать две медные 12-фунтовые пушки, созданные чуть ли не на заре становления артиллерии, восемь их чугунных товарок и тринадцать легких мортир, непонятно каким образом оказавшихся на стенах города, – вот и весь скудный арсенал Кексгольма.

Плацдарм для беспрепятственного введения войск в Финляндию создан. Вот только действия стран-союзников заставляли задуматься об их действительной пользе. Ведь в Померании до сих пор находится сильная группировка шведских войск, угрожающая своим существованием войскам Дании, Саксонии и Польши.

Глава 4

Июнь 1710 года от Р. Х.

Под Ригой

Государь всея Руси Алексей II

Очень часто Петр обвинял фельдмаршала Шереметева в медлительности и нерасторопности. И надо заметить, что мне самому удалось убедиться в этой особенности командующего сорокатысячной армией, сразу же после Полтавы выступившей к Риге. В помощь ему батюшка отправил на стругах и лоханях осадные орудия по Западной Двине. Однако даже не стесненная большим обозом армия двигалась крайне медленно. Только в начале октября прошлого года она подошла к крепости Динабург.

После него основные силы армии фельдмаршала пошли по правому берегу Двины, а отряд в четыре драгунских полка под предводительством генерал-поручика Боура, с которым шли донские казаки атамана Митрофана Лобанова, – по левому.

В середине октября наши войска перешли шведскую границу, а в конце октября войско вышло к Риге. Одновременно с этим осадили старую крепость Динамюнде, расположенную в семи верстах от города. По пути армия разоряла польскую шляхту и крестьян. Как всегда бывает, со слабыми не считаются, право сильного дает ой как много преимуществ перед слабым!