Посвящение

— Не надо мне.

Балог вцепился вознице в плечо и принялся трясти.

— Ладно, ладно, не надо так не надо…

Добрались до дому.

Гроб переносили возница и та женщина, что беседовала с Михаем утром.

— Какой гроб легкий, — сказала женщина. — Совсем как у Аладара.

— Это потому, — ответил возница, — что мы такой же купили.

Гроб поставили на стол посреди комнаты.

— Выйди, — сказала женщина.

Когда Балог вышел, она подняла покойницу и положила в гроб. Накрыла крышкой. Михай стоял за дверью и слышал каждый шорох, слышал стук крышки. Он помнил, что нужно сделать что-то еще, и спросил их, когда они вышли из комнаты:

— Заколотили?

— Нет. Не заколачивали.

— Так ведь надо…

— Если кто посмотреть зайдет, снова открывать будем?

— Кому надо смотреть?

— Мало ли. Ладно, я заколочу, погоди немного. За доставку заплатил? Пару форинтов накинешь, я тебе и заколочу, и во двор вынесу. Чтоб после обеда не возиться.

— Нечего во двор выносить. И Аладара нечего было. Прямо перед похоронами выносят.

— Ладно. Сказать уж нельзя. Ты что, уходишь?

— Надо в поселке спросить, не хочет ли кто попрощаться.

— Нет никого в поселке. Ушли все. Пить пошли.

Михай Балог крикнул женщине вслед:

— Не хочешь еще разок взглянуть?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Ты, Михай, сам взгляни в последний раз.

Они вошли в комнату. Возница осторожно приподнял крышку гроба и немного подождал.

— Знаешь, кабы ты умел молиться, так помолился бы. Да тебя не учили.

— Нет.

Возница подошел к окну, отодвинул занавеску и стал разглядывать озеро.

Михай Балог смотрел на руки жены, на ноги в черных чулках. Чулки были плохо натянуты. С утра лицо покойницы изменилось. Утром не было видно зубов, а теперь — все наружу… Черный платок сполз на лицо. «До чего же худая была, до чего же худая».

— Да, вот она смерть-то, — сказал возница только для того, чтобы нарушить молчание. — Не хочешь в гроб чего-нибудь положить?

Михай вдруг вспомнил о свитере, недавно привезенном жене. Она ему так обрадовалась. Он принялся искать. В шкафу свитера не было, Балог искал повсюду, даже под кроватью. «Украли свитер».

— Вчера украли.

— Что?

— Свитер. Погоди чуток, к соседке сбегаю.

Женщина, муж которой сидел в тюрьме, спокойно ответила:

— Не видала я никакого свитера.

Он вернулся домой.

— Нету.

— Ладно, тогда я заколачиваю.

Балог вышел во двор. «Надо бы присесть, а то на похоронах свалюсь».

Он сел на землю. Перед ним был кустарник, за ним недвижно стояли деревья, а где-то там, еще дальше, простиралось озеро. «Большое озеро, я только сегодня понял, до чего оно большое».

Он встал, спустился к озеру и вымыл лицо. Издали вода казалась грязной, но в ладонях была совсем прозрачной.

Он умылся, и ему как будто полегчало, только спина болела.

«Надо ноги помыть».

Он снял ботинки и опустил ноги в воду.

— Готово, — сказал за его спиной возница и попросил денег.

— Возьми в куртке.

Возница наклонился, поднял куртку и вытащил из внутреннего кармана деньги. Пересчитал, снова залез в карман и положил куртку обратно.

Пока Михай Балог надевал ботинки, возница ушел. «Пора бы могильщикам быть», — подумал Балог.

«Палинка, надо срочно палинки купить».

Он бежал по проселку, задыхался, дорога пылила под ногами. Спотыкался о кочки. Мытье пошло насмарку, он снова весь вспотел. «Стыда не оберешься, коли они придут, а мне и угостить нечем».

Пол в магазине блестел от масла. Балог поскользнулся и ухватился за печку.

— Литр палинки мне.

— Литр палинки.

Он полез во внутренний карман. Денег не было. Он обшарил все карманы один за другим. Ощупал брюки, куртку.

— Нет денег — нет и палинки.

Это Балог понял.

Он беспомощно стоял посреди магазина, не зная, куда податься — к выходу или к прилавку.

И тут он вспомнил о вознице.

«У него глаза бегали».

Он вспомнил: телега стояла возле дома соседки.

Он бежал по теневой стороне дороги, рубаха на спине взмокла от пота. Перепрыгнул через узенькую канаву и помчался дальше, прячась за деревьями. «Может, не заметят».

— Убью. Убью…

Возницы в поселке не было.

— Где он? Где? Где?

Он выхватил ножик и побежал к дому соседки.

— Где возница?

— Давно уехал, — сказала женщина. Она сразу скрылась за дверью и потихоньку закрыла ее за собой.

Балог рванул дверь. Набросился на женщину и вытолкал ее во двор.

— Где деньги? Вы украли мои деньги. Сейчас схожу за топором и всех поубиваю.

Топор он взял, но встать уже не смог и рухнул на полено, которое перед самой смертью притащила жена. Топор и ножик выскользнули из рук.

5

Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо, подставляя под нос кружку.

— Выпей, — говорила женщина, та самая, которую он недавно собирался убить. — На тебе лица нет. Съел бы чего-нибудь.

— Не надо мне ничего.

От холодной воды ему полегчало. Он встал, рубаха прилипла к спине.

— Поп вот-вот придет, вставай. Дай спину тебе почищу. Надо стол во двор выносить.

Он покорно встал, хотя голова кружилась, снял куртку и отряхнул ее. Женщину напугал его безумный взгляд, она снова поднесла ему воды.

«Только бы выдержать до вечера. После похорон лягу под деревьями и засну навсегда».

Он увидел, что к дому поворачивают две телеги. На одной из них сидели поп и ребенок в красно-белой одежде. На второй телеге не было никого, кроме возницы.

К дому шли две старухи в черном, а за ними — двое мужчин.

Старухам вынесли во двор стулья, они сели. Один мужчина подошел к Балогу.

— Могила рядом с Аладаровой будет. Как войдешь на кладбище — справа. Хотели с тобой посоветоваться, да не вышло: мы тебя утром ждали. Место хорошее.

Михай Балог поздоровался с попом — тот вошел в комнату и быстро вышел обратно. Мужчины вынесли гроб и поставили на непокрытый стол посреди двора.

Поп за неимением второго стола поставил перед собой стул. Потом принесли и стол. Тут появились те, из поселка. Стояли во дворе пьяные, с красными рожами. Все, с кем он ехал ночью, теперь стояли вдоль забора. Рядом с высоченным, осанистым Эрне стояла девица, та, что спихнула Балога в поезде.