Потаённые желания Тёмного Властелина

Примерно похожее произошло с шоколадками и пачкой жевательных резинок. Более–менее уцелела только булочка: она просто превратилась в блинчик. И ещё выжили фрукты, напоминающие зеленые яблоки. Всё–таки хорошо, что я решила много не брать с собой, а из портящегося или того, что могло испортить вещи, были только колбаски, мясо и нарезанные овощи, которые сейчас лежали в зип–пакетах рядом со мной.

— У–у–у… — вырвалось из меня нервное, когда я достала пакетик с «конфетками».

— Эм-м… — протянул мужчина, увидев «нечто» в моих руках. — Извини, кошечка. Я, действительно, засмотрелся на тебя. А что это было? Давай я тебе куплю то же самое. Хочешь?

Подняв взгляд, полный боли и ненависти на него, я увидела, что оборотень сейчас смущенно улыбается, вот только опять смотрит не на моё лицо, а на грудь. И что он там такого мог увидеть? Платье закрытое, довольное строгое и с длинными рукавами, даже ворот у него высокий — специально его выбирала, чтобы ожерелье и браслет скрыть. Ну обтягивает мою не крохотную грудь, так что, он женскую грудь впервые, что ли, увидел вживую? Странный какой малый. Вредитель. Уничтожитель моих конфет!

Я хотела ещё добавить чего–нибудь, но, заметив всё разрастающееся черное пламя на своих ладонях, которое медленно, но верно подбиралось уже к запястьям, прикусила язык. Мне нужно срочно успокоиться. Нельзя тратить ману, а сейчас я так расточительно с ней обхожусь! Да я бы с куда большей пользой её могла потратить…

— Ничего не надо, — буркнув, я отложила испорченные продукты в сторону и начала складывать обратно всё в мешок. Аппетит испортился. Настроение тоже.

— Ну хочешь в знак извинения я тебе… м-м… цветов куплю?

– Говорю же — ничего не надо, — пламя, что только–только начало отступать, опять стало сильнее разгораться, поскольку я вспомнила про букет, который мне подарил Мао, и которого я практически сразу лишилась. Поэтому, закрыв глаза, я попыталась отрешиться от всего. Вдох–выдох. Вдох–выдох…

— Ты чего мой хвост лапаешь?! — когда я почувствовала, что по шерстке моего хвоста мужчина провел нежно пальчиками, то уже не выдержала. Подлетев, я схватила хрустальный графин с водой и с размаха жахнула по его пустому котелку. Он ничего и сделать–то не успел — прозрачные осколки разлетелись в разные стороны, а пара литров воды залили волосы, лицо и весь камзол мужчины. Я же, пока он приходил в себя, побросав остатки еды в мешок, вылетела, как пробка из бутылки, из некогда тихого и укромного садика.

Хорошо поела! Замечательно отдохнула!

— А ну, стой, кошка! — донесся до меня рык мужчины, и я, подобрав полы платья, припустила ещё сильнее. Да уж, недолго я держалась и в неприятности не влипала! Два раза в сутки — стабильно.

Ну а что я могла поделать? Когда он прикоснулся к моему хвосту, который, между прочим, к нему не лез, первобытная ярость застлала мне глаза. Если Мао касался меня или моего хвоста, то я даже в полуобморочном состоянии чувствовала только приятное: возбуждение ли, нежность или просто какую–то теплоту — неважно! А когда оборотень…

От мысли, что внезапно пронзила мою голову, я даже споткнулась. И, извинившись перед эльфом, за рукав которого схватилась, чтобы не упасть, отошла к лавке и остановилась. До этого я ещё могла подумать, что мною руководят кошка, инстинкты и желания. И из–за них, когда Мао со мной рядом, я готова накинуться на него, причем без раздумий, и зацеловать до смерти. А на прикосновения привлекательного оборотня… Да я чуть голову ему не снесла от злости! Вот и получается, что, как ни крути, всё–таки люблю я демониона. Этого вредного рогатого мужчину.

— Нашел! — рявкнул оборотень, хватая меня за запястье, и в этот момент уже не моя вина была в том, что его отбросило метров на пять от меня. Нет. Я вообще про него и думать забыла, вспоминая о Мао. Так что, только успела удивиться его воплю и тому, что кто–то схватил меня за руку. А он уже красиво полетел, как птица, в сторону и, перелетев через дорогу, рухнул прямо под юбку одной дородной дамы, напугав её до полусмерти. Истерично и оглушительно завизжав, она, недолго думая, со всей дури приложила лежащего мужчину ещё и тяжелой котомкой, напоминающей челночный баул, забитый под завязку покупками, и, продолжая верещать, стремительно умчалась в закат.

Нехорошо–то как получилось! Кстати, а чем его так приложило–то… ну до тетки той, суровой? Неужели мои артефакты? Получается, догадка о том, что я многого про них не знаю — правдива. Интересно, а они только на агрессивные действия, направленные против меня, будут реагировать, или они всех мужиков, которые захотят меня полапать, посылать куда подальше? Но вроде на Фиана они не среагировали, когда он меня своей лапищей по шейку в землю случайно чуть не вбил. М-да. Есть о чем подумать! А может, стоит, чтобы разузнать побольше, ещё на ком–нибудь поэкспериментировать, попрактиковаться? Точнее, на том, кто сейчас валяется на земле и стонет, раскинув конечности в разные стороны, изображая ушастую морскую звезду. Мысль тоже интересная, но, пожалуй, ему на сегодня и так хватит, а я пойду пока спрячусь куда–нибудь.

Сделав пару шагов, я опять остановилась. Ну не могу я так! Жалко мне этого оборотня. Его все с настороженностью обходили стороной. А он разлегся и жалостливо кряхтит.

Моё сердце не выдержало, и я пусть и нехотя подошла к нему и присела рядом:

— Ты извини, я не хотела. Но… так вышло, в общем. Может, тебе помочь чем–то? Врача там позвать? Ты, вообще, двигаться–то можешь? А то летел так крас… высоко. Головой сильно ударился, наверное, когда приземлился?

Приподняв голову, оборотень смерил меня долгим и пронзительным взглядом, в котором читалось желание меня придушить. Прямо здесь, посреди толпы.

— Напоминаешь ты мне, — застонав, он сел и, проводя рукавом по лицу, видимо, желая стереть грязь с лица, но только больше её размазав, закончил фразу, — кое–кого. От неё тоже были одни неприятности всегда. Но хороша была.

— Была? Умерла, что ли? — я вытащила пачку влажных салфеток и, несмотря на недовольный вид мужчины, протянула ему пару штук, остальными же начала сама стирать черные разводы с его щек, за что была награждена недоуменным выражением на лице. Но вырываться он не стал, так же как и противиться. Салфетки взял и стал вытирать руки, а лицо повернул так, чтобы мне было удобнее.

— Почему умерла? — хмыкнул он. — Замуж вышла. Да за такого, что считай и померла.

— Он такой жестокий?! — я на мгновение замерла от ужаса, когда представила бедную женщину, которую муж чуть ли не ногами бьет.

— Нет, — на лице оборотня уже расплылась улыбка, когда я, приблизившись еще немного, начала протирать ему лоб, — могущественный очень. Даже с моим положением в обществе нечего было бы ему и противопоставить. Если бы только… — Он ненадолго замолчал, а потом махнул рукой: — Чего прошлое–то ворошить сейчас, когда уже столько лет прошло. Просто напомнила ты мне её чем–то. Особенно после того, как кувшином приложила.