Потерянная любовь

После обеда мы вернулись в квартиру. Этот подъем на десять этажей к ряду дался мне крайне тяжело. Не успев толком зайти в квартиру, я повалилась на кровать, мечтая закрыть глаза и прикинуться ветошью.

Проклятая отдышка. Проклятое воспаление легких. Проклятая жидкость в легких.

Я поудобнее устроилась, умоляя легкие дышать нормально.

– Если хочешь, можешь поспать.

Я подняла на Алекса взгляд, выглядел он шикарно. Интересно, если бы на А-2, мы когда-нибудь встретились бы?

– Алекс, если бы не эпидемия, ты бы обратил на меня внимание?

Он удивленно вскинул брови и присел рядом на краешек кровати.

– Ты хочешь сказать, заинтересовала бы меня молодая брюнетка с упрямым характером и топором в руках? – он улыбался, и за эту улыбку с готова продать душу Дьяволу.

– Вроде того.

– Все возможно, - он запустил руку мне в волосы, нежно поглаживая их.

– Не подумай ничего такого, но Алекс. Я ведь ничего не знаю о тебе. Где ты жил? Кто твои родители? Как ты оказался на заправке? Что случилось до того, как я освободила тебя? Ты обо мне практически все знаешь.

Разве что деталь про изнасилования родного брата я опустила.

– А ты сам для меня полная загадка.

– Разве это не придает мне определенного шарма?

– Я просто хочу все знать о тебе. О человеке, с которым делю свою жизнь, свое еду и воду. За кого я готова отдать жизнь.

Алекс заметно напрягся и шумно выдохнул. Я задела не самое приятное воспоминание. Но мне необходимо знать. Ведь, по большом счету, я ничего не знаю о нем, кроме имени и возраста. Отправной точкой была заправка, но что с ним было до, я до сих пор не имела понятия.

– Моя мама умерла одной из самых первых, как и твои родители. Может, ей даже повезло, не хотел бы, чтобы она видела все это.

– Какой она была?

– Ее звали Таисия, она была тихой и наивной. Я лет с четырнадцати стал подрабатывать грузчиком на железнодорожной станции, разгружая приходящие вагоны. В то время мама неудачно упала с лестницы и повредила себе что-то в позвоночнике, знаешь, врачи сыпали кучей страшных терминов, половину из которых я понять не смог. Я понял лишь то, что моя мама заболела очень сильно.

Я внимательно слушала его. Взгляд серебряных глаз отстранился, улетая в непростое детство и юность. Алекс, как и я, слишком рано стал взрослым, хотя относительно себя я бы еще поспорила.

– Передвигалась она с трудом, даже по дому ходила с палочкой. Я стал единственным кормильцем. Бросил учебу, помимо вагонов, устроился раздавать листовки, мыть подносы в какой-то забегаловке, помогать соседям с хозяйством за еду. То дерево спилить, то листья собрать в мешки.

– Она была хорошим человеком, я уверенна.

Алекс аккуратно кивнул, словно боясь потерять последние теплые воспоминания о матери.

– Да, моя мама была очень хорошим человеком. Иногда по ночам она стонала от боли в спине, поэтому, когда я нашел ее мертвой, то даже вздохнул облегченно. Не потому, что мне теперь не надо ухаживать за ней, а потому, что она, наконец, перестала мучиться. Я сразу же ушел, не дожидаясь вечера. Сбежал в тот же день, оставив город и дом далеко за спиной. Выживал, как и все – грабежом того, что еще не разграблено, ночевками в брошенных домах. Один раз повстречал группу ребят лет около двадцати. Они были вооружены битами с вколоченными гвоздями и топорами.

Алекс встал и подошел к окну, где ветер из приоткрытой створки трепал выбившиеся черные пряди волос. Наступал вечер, скоро пробьет комендантский час, когда запрещено будет покидать комнату.

– Одного звали Эван, второго Джозеф, третьего не помню, он вроде помладше был и, в общем, тише, чем они. Я примкнул к ним, мне казалось, что вместе будет проще выживать. Они постоянно говорили о захвате власти, что мы должны пойти отобрать у важных шишек их могущество.

– Восстание против власти? Зачем?

– Я сначала так же подумал, к чему им это. Потом уже, сидя прикованным в кладовой, я понял. Власть имущие имеют все: воду, еду, электричество, теплые вещи и прочее, что стало большим дефицитом с приходом А-2. Понимаешь? Они хотели собрать как можно больше людей под свое начало и свергнуть власть в каком-нибудь городишке, потом промыть мозги жителям, собрать армию еще больше и так далее.

– Чем же они отличаются тогда от простых разбойников?

– Ничем. Я им так же сказал, тогда-то и встал вопрос ребром – либо я иду с ними до конца, либо они бросают меня. Я выбрал второй вариант, но даже не подозревал, чем это может закончиться. Они-то меня и приковали, хоть я и успел напоследок Эвану нос сломать.

– Алекс, прости.

– Нет, все правильно. Мне следовало раньше рассказать, да как-то не решался.

Я с трудом поднялась с кровати, подошла к Алексу и обняла его за талию, прижавшись щекой к теплой спине. Хочу, чтобы он чувствовал, что мне не все равно, что я с ним до конца. До самой смерти, если будет угодно.

– Постой, что это? – спросил озадаченно Алекс, глядя из окна куда-то вниз.

– Где? Дай посмотреть.

Я уперлась руками в подоконник и подтянула себя поближе. Внизу, около входа в высотку, лежало тело человека. Вокруг него бегали дети и тыкали в него пальцами.

– Что за бред? Что там происходит? Может, этот человек плохо себя чувствует?

Паника. Внутри загорелся огромный красный фонарь, сигнализирующий, что все очень плохо.

– Это же не может быть заразный, Алекс? Они же за забором! Верно? Как он пробрался? Пожалуйста, скажи, что он не заразный!

– Не знаю, - я чувствовала, как напряглась спина Алекса. –Я не вижу отсюда, что там не так. Нужно проверить! Вдруг, это все-таки заразный!

Алекс сорвался с места и побежал к двери.

– Если это заразный, то и дети теперь тоже! Я должен предупредить! Где Мастуф? Он же должен там сидеть! Черт!

Если этот человек заразный, то детям конец. Нам всем тут конец, если Алекс не успеет предупредить.

Я вскочила и побежала следом за исчезнувшим в дверях Алексом, умоляя легкие позволить мне добежать как можно быстрее до первого этажа.

6.

Алекс бежал впереди, преодолевая по три ступеньки за раз. На улице уже темнело, скоро наступит комендантский час. Кто вообще отпустил детей без присмотра гулять на улицу? Поубивать таких родителей!