Потерянная пара альфы

Ну хоть сейчас моя пара отсыпается, согревшись в теплом коконе, а я до сих пор не могу поверить, что месяцы безуспешных поисков остались позади. И можно облегченно выдохнуть, пусть и не до конца.

Потому что теперь предстоит не менее сложная задача: убедить девушку, что у нас все обязательно будет хорошо, мы идеально подходим друг другу, и я ее больше не подведу. Каждый день совместной жизни буду доказывать свои чувства не только словами, но и делом.

А наш малыш, очень в это верю, обязательно мне поможет.

Сдвигаю немного руку и стараюсь почувствовать волчонка и передать ему своё тепло и любовь. Он еще не родился, но уже совершил невозможное, соединив маму и папу.

Умничка! Настоящий боец и защитник!

Понимаю, что сынок совсем маленький, да и одежды на Мие много, плюс одеяло, но мне почему-то уверенно кажется, что он меня чувствует, знает, что я рядом. В груди поселяется щекочущее, как перышко, тепло. И я улыбаюсь.

Родные мои, у нас всё непременно будет хорошо!

Произношу мысленно, словно клятву даю.

Обязательно будет!

Рыкает пребывающий в нирване Серый и довольно втягивает запах самочки.

* * *

— Прости, я тебе, наверное, всю руку отлежала, — потирая сонные глаза, Мия выпрямляется на сидении.

Немного хмурится, стараясь разглядеть хоть что-то, но за окнами машины кроме освещаемого фарами участка трассы совершенно ничего не видно.

Неудивительно. Ночь на дворе. Где-то около двух.

— Нисколько, не переживай, — качаю головой, очень сильно ощущая пустоту и холод, хотя девушка отсаживается всего лишь на пару десятков сантиметров.

Ничего, убеждаю самого себя, я непременно исправлю эту ситуацию, и малышка будет постоянно находиться рядом, а я смогу ее трогать, гладить, обнимать так часто, как пожелаю, и она не начнет шарахаться и отстраняться, глядя на меня широко распахнутыми испуганными голубыми очами.

— Хочешь чая или воды? — предлагаю, жадно отслеживая действия юркого язычка, которым Мия облизывает губы, слегка их приоткрыв.

— Да, с удовольствием, — произносит она, и Дорс тут же передает термос с переднего сидения.

За всё время, пока моя истинная спит, оба беты не издают ни звука, хотя сдерживаться — не является их сильной стороной. Хлебом не корми, дай поприпираться и поболтать. Неважно на какую тему, главное, не в тишине сидеть.

— Мия, это мои беты, Стив и Дорс, — по очереди показываю рукой на передние сидения, где сидят парни, как только ловлю слегка напряженный девичий взгляд, направленный на оборотней. — Они не просто мои друзья, с которыми я дружу всю жизнь, но и практически братья. Не бойся их. Они никогда и ни при каких обстоятельствах тебя не обидят. Клянусь.

— Совершенно верно, мы безобидные.

— Вот уж точно. Почти ангелы.

Прилетает от хохмачей одновременно.

А мне хочется дать им хорошую затрещину, потому что совсем не предполагаю реакции девушки.

Вдруг испугается…

Но нет.

— Я… — малышка краснеет, и даже темнота в салоне не скрывает этот очаровательный оттенок спелой малины на щечках, но на губах одновременно расцветает робка улыбка. — Приятно познакомиться, Амилия.

— И нам.

— Очень-очень.

Басят парни, а потом, чтобы не смущать мою скромницу, начинают тихонько обсуждать между собой предстоящую тренировку, на которой с предвкушением в голосе планируют поизгаляться над провинившимися бойцами.

— Точно ангелы, — немного послушав шутников, выдает Мия, а я понимаю, что моя малышка — не тихая забитая мышка, хотя вполне может быть и такой.

Слегка фыркаю, подтверждая ее слова, и передаю чашку термоса, наполовину наполненную чаем.

— А где дед Исай? — уточняет девушка, сделав несколько глотков, и, заметно расслабившись, откидывается на спинку сидения.

— В другой машине. Не переживай. Уверен, парни позаботятся о его нуждах.

— Он мне очень помог. Не знаю, где бы была сейчас, если бы не встретила его в лесу, — прожигает меня ясным взглядом истинная, словно старается донести, как это для нее ценно и важно.

— Я безмерно рад, что этот человек оказался таким добрым и отзывчивым, — произношу медленно, жадно отслеживая каждый жест, каждое её слово. — Надеюсь, он окажет нам честь и погостит в селении оборотней. Уверен, ему будет интересно.

— Ты пригласишь его в закрытую зону, предназначенную только для двуликих?

— Непременно. Я в долгу перед ним за тебя и малыша, — накрываю маленькую ладошку, лежащую в каких-то паре сантиметров от моей руки.

Жду реакции: одернет или нет. Мы пересекаемся глазами, чуть участившееся дыхание выдает волнение, но Мия не вырывается.

— Расскажи, если несложно, и если не очень устала, о прошедших месяцах, — прошу, забирая посуду и наполняя ее вновь.

Моя пара какое-то время молчит, смотрит внимательно и проникновенно. Я уже готовлюсь извиниться и отступить, боясь, что лишком наседаю и давлю. Но малышка удивляет.

Сделав еще пару глотков, она возвращает чашку и, устремляя взгляд в никуда, рассказывает обо всем, что произошло с момента, когда они с Чаком покинули территорию восточного предела.

Речь истинной течет, как горный ручеек, где-то быстро и отрывисто, где-то плавно и неспешно. Но, что поражает и еще больше очаровывает, это отсутствие слезливых эмоций, причитаний. Собственной оценки ситуации со стороны жертвы тоже нет.

Мия рассказывает так, словно смотрит на всё со стороны. Просто выдает факт за фактом, позволяя делать выводы самим.

А еще она скрывает, как ей было сложно и временами жутко страшно, но об этом я легко догадываюсь по ее жестам: кулачкам, сжимающимся чуть сильнее необходимого, отведенным в сторону глазкам, поджавшимся в струнку губкам, углубившейся складке между бровями.

— А потом нас опять нашел Чак и все остальные, — пожав плечиками, завершает повествование девушка и чуть склоняет голову.

А я улавливаю, как парни дружно выдыхают. Кажется, они, как и я, дышали всё это время через раз, чтобы услышать негромкий, но важный рассказ.