Потерянное

Не теряя времени, адмирал приказал капитанам запустить управляемые торпеды. Необходимо как можно сильнее ослабить оставшегося противника. До столкновения оставалось девять минут. Но вновь произошло нежелательное, один из кораблей противника исчез.

— Что за хрень? — Дивишер хотел вскочить, но фиксаторы кресла не позволили. Он смотрел на экран, — Куда он делся? Как они это делают?

Время шло, секунды казались часами, минуты — вечностью.

— Капитан! Я его нашла, — лейтенант Нимина вывела изображение на экран. — В двух тысячах километрах от нас. Через три минуты сорок секунд противник достигнет флот.

— Быстро покажите его курс! — Сэм не знал, обнаружили ли его другие. На экране появился просчитанный курс движения врага. — Зараза! Лейтенант Грин, мы идём на перехват.

— Есть! — никто на мостике не показывал страха. Годы тренировок под руководством адмирала приносили свои плоды.

Корвет «Гепард», сделав манёвр, привлёк внимание капитанов, которые тоже занимались поисками врага. По курсу корвета Фонтэр нашёл призрака, чуть не заставшего их врасплох. С данным противником большинство систем обнаружения бесполезны.

Сэм вёл свой корабль почти на верную гибель, но он был готов пожертвовать им ради целости фрегатов, родных и дома. При приближении корвета корабль противника стал резко снижать свою скорость движения и менять направление, уходя немного в сторону.

— Капитан! Флот запустил торпеды в нашем направлении, — доложил лейтенант Грин.

В этот момент атакующий щуп противника наискось пробил панель брони на левом борту корвета. Оба корабля завращались. Всех сильно тряхнуло. Крепежи кресла лейтенанта Нимины не выдержали, её отбросило вместе с креслом на противоположные панели. На стекле шлема появилась кровь. Другим людям на мостике тоже сильно досталось.

Дивишер не чувствовал ног, позвоночник повреждён, несколько рёбер сломаны. Система первой помощи ввела несколько стимуляторов и болеутоляющих. Он осмотрелся и увидел Грина, который пытался прийти в себя. Мостик серьёзно не пострадал, защитные гасители сработали как надо, но удар пришёлся очень сильный. Что творилось в других отсеках капитану знать незачем. Мысли о жертвах он прогнал подальше.

— Грин! Сколько до прибытия торпед? — Сэм быстро вывел данные повреждений, мозги работали на пределе. Противник пробил и вцепился в броню. Расстояние между кораблями сокращалось.

— Восемнадцать секунд! — лейтенант ответил не мешкая.

— Отсоединяй панель с броней, двигатели на полную мощность, активируй экстренное ускорение! — прокричал Дивишер.

Оставив противника с панелью, корвет резко ускорился. Экипаж «Гепарда» испытывал опасные для жизни перегрузки. У людей полопались сосуды в глазах, из носа шла кровь, и вскоре капитан потерял сознание. Он уже ничего не мог поделать.

Устроившись в кровати, Сэм Дивишер просматривал записи сражения. Уже десять дней он лечился в лазарете флагмана, пять из которых находился в бессознательном состоянии. Из трёхсот двадцати человек, которые входили в состав экипажа «Гепарда», выжило только пятьдесят четыре человека. Его лучший друг — инженер Бил Сейк погиб.

В военной операции флот потерял корвет «Кхай Динь», выведены из строя корвет «Гепард» и фрегат «Куннерхал», принадлежащий корпорации. Он закрыл флагман от приближающегося противника. На близкой дистанции фрегату сильно досталось, щупы врага атаковали беспрерывно. Ядерные торпеды ударили в тыл, и корпус пришельца частично защитил «Куннерхал» от взрыва. Победа досталась малой кровью, никто не ожидал такого результата. Но многие начали задавать вопросы: «Что будет дальше?», и «Какова численность пришельцев?».

Тем временем корпорация «БиоТех» занималась поисками и сбором обломков кораблей пришельцев, и вскоре её учёные сделали феноменальное открытие. Корабль пришельца — это живая особь, единый организм. И это многое объясняло. Аналитики Альянса пришли к выводу, что данные существа не разумны. После все данные по пришельцам засекретили. Главное, что всех очень сильно интересовало — необычная способность перемещения. Все главы корпораций и Альянса совместными усилиями приступили к разработке плана военной кампании.

Глава 27.

Майли провёл рукой под носом и огляделся. Вокруг темно. Сон настиг прямо за столом, и вновь случился приступ. Пульсирующая головная боль не давала покоя. Он зажёг масляную лампу. Стол и некоторые записи испачканы кровью, но среди бумаг не было ничего важного.

— Когда уже это прекратится? — тело немного знобило, свет бил по глазам.

Ришаг сидел на кухне и копался в записях подчинённых. Вокруг тишина, никто не мешал. На столе стоял бокал с крепким напитком, к которому так и не прикоснулись. Что-то казалось не так, в письмах упоминалось о действиях некоторых групп уверанцев, но Ордену об этом ничего не известно. Старейшины не вмешивались во внешнюю политику империй без особых причин, организация соблюдала нейтралитет. И советники при императорском дворе всегда в курсе всех политических событий. До недавнего времени. Либо группы действовали под руководством неизвестных, либо император Уверанис что-то затеял.

Услышав приближающиеся шаги, Ришаг отложил всё в сторону и посмотрел на дверной проём. Через несколько мгновений показался внук: лицо бледное, под носом следы крови.

— Что с тобой? — дед заволновался, но внешне не проявлял. — Приступ?

— Да, — скрывать бессмысленно. Руди и Тарк точно доложили о его продолжительном сне в Вищехе.

— Садись, — Ришаг указал на стул справа от себя, а сам направился набрать воды в небольшой таз. — Что ты помнишь?

— Хм? — Майли не понял вопроса. — В смысле?

— Когда ты был ребёнком, когда с тобой это произошло, в первые дни ты бредил, судороги, сильный жар. Иногда шептал на неизвестном языке. В Вищехе произошло то же. Руди попыталась изобразить ту речь, и я сразу узнал услышанное. Потому и спросил.

Ришаг поставил на стол таз и подал полотенце. Майли сидел неподвижно, погрузившись в размышления. Слова деда немного шокировали. Но почему ничего подобного не происходило, когда его привезли домой? Почему тогда? Почему сейчас? Почему он ничего не помнит?

— Умойся.

— А, — внук вышел его из задумчивого состояния. — Спасибо. — он намочил полотенце и принялся оттирать лицо. — Я не помню. Хотел бы знать, да только чернота.

— Всё очень странно.

— Что тогда произошло? — Майли сильно хотел узнать о том, как умер отец. Печальнее всего, что он не помнил о нём ничего. Только рассказы матери и брата, но этого ему мало. Отсутствия воспоминаний причиняли боль.

— Я тоже хочу знать, — Ришаг сильно сжал три пальца правой руки. Кривые мизинец и безымянный пальцы согнулись на половину, рука задрожала. — Хочу знать, кто убил Шади, и что они сделали с тобой. Столько лет, а мне так и не удалось найти ни единой зацепки. Вы находились в саду Предков у монолита. А когда вас увидели, — он взял бокал и сделал пару глотков, — ты лежал и дрожал, из носа шла кровь. А Шади… А Шади был мёртв. На его руке выделялись глубокие отметены, вены выпирали. Не знаю, что за яд использовали, но мой сын умер в жутких мучениях, — на кухне на некоторое время воцарилась тишина. — А когда ты пришёл в себя, я хотел узнать о случившемся, но произошло то, чего никто не ожидал. Твой взгляд в тот момент был пустой. Ни на что не реагировал, никаких эмоций, ничего. Потом начались приступы. Услышав неизвестную речь, дабы сохранить секрет, мне пришлось убить нескольких свидетелей, ссылаясь на то, что они замешаны в произошедшем. И в Вищехе Тарк со всем разобрался.