Потерянный осколок

Скучать оркам не дали. Малыш сходу, прямым в челюсть, уложил одного. Тот даже янычар поднять не успел. Ничего себе скорость. Уход от булавы влево, прогиб назад и он увернулся от ятагана. Быстрое движение и ятаган в руках у воина. Разворот, и очередной противник падает на землю немного позже своей головы. Двое оставшихся (сбитый нокдауном, шатаясь, поднялся) с дикой злобой кинулись на Малыша. Вот он исчез, а через мгновение снова стоит на том же месте. Орки, пропоровшие воздух, где стоял и сейчас стоит Ван, остановились спинами друг к другу. Неужели они его ранили. И тут оба врага закашлялись и упали, как подкошенные. У одного было перерезано горло. Он почти сразу распластался по земле, заливая ее своей кровью. А другого пронзило насквозь в области сердца. Это было видно по выходному отверстию, когда он лежал лицом вниз. Невероятно. Как ему удалось?

Малыш медленно повернул ко мне голову. Больше я не хочу знать почему и как. Только бы начать снова двигаться. Его ледяной и высокомерный взгляд опять поверг меня в ужас.

– Не… не… - он легким, отточенным движением оказался возле меня, а я не могла выговорить и слова, только пялиться на него снизу вверх. Вот это скорость!

– Я не знаю кто ты. По мне, так пыль под ногами, не стоящая внимания. Но уже дважды из-за тебя я прихожу в себя. Почему?

Вопрос прозвучал как приказ, а я поняла, что просто обожаю своего придурковатого Ваньку и безумно хочу его назад. А еще мне стало обидно за себя так, что страх куда-то ушел. Меня так никто не унижал раньше, даже Широ.

– Это твоя голова с катушек съехала, не моя. Вот и поинтересуйся у нее, - его левая бровь чуть дернулась вверх и это все, что выражало его удивление. Не лицо, а непроницаемая маска.

– Дерзкая, такие долго не живут.

– Нашел чем удивить. Так убивай, давай. Чего медлишь? Я тут, как бы, не сопротивляюсь даже. Ты же любишь безоружных и беспомощных душить, так вперед, - демонстративно развожу руки в стороны и запрокидываю голову. Слышу шипение и скрежет зубов. Сразу улыбнуться захотелось. А он что думал, я его любопытство поспешу удовлетворить. Нетушки. Мучайся неизвестностью.

– Ты отнюдь не беспомощная, - прорычал он, указывая на почти разрубленного орка, точнее, его труп. А мне вот о чем подумалось. Во-первых, где Паля? А во-вторых, чего это он вернулся? Размяться решил?

– А что ты вообще тут делаешь?

– Ты притащила сюда, забыла? – язвительно так, чуть наклонив голову, напомнил воин.

– Да что ты? Неужели? Ты вроде как уже за пять тат отсюда должен быть, - снова полу рык, полу вой. А я совсем смелеть стала. Раз до сих пор жива и здорова, то не убьет и сейчас.

– Меня он попросил, - нехотя призналось это самоуверенное существо, - сказал, что только ты сможешь нам помочь, - уже прошипел он.

– Он это…

– Мое второе, бесхребетное я. Вопить начал, что ты умрешь, и я опять засну.

– Как интересно. А ты помнишь все, что делает твое второе я? – не, ну надо же знать. А то вдруг, когда я с Ванюшей спала или в рубахе одной разгуливала, этот монстр все видел и чувствовал. Бр-р-р-р.

– Нет, только то, что он захочет мне показать, - как-то зло он это произнес. С чего бы? Или Малыш – это его активное я, а маньяк – пассивное? Ха-ха. Ну и попал мужик. Сумасшедший диктует на что тебе можно смотреть, а на что смотреть мал еще. Или выгуливает тебя раз в полнолуние. Ха-ха.

– И что смешного?

– Да вот думаю, какой же Ванятко могущественный оказывается. Такого маньяка подавил в себе, аж гордость берет.

– Я ведь не мое ничтожное второе я…

– Скорее ты второе, а он первое, - перебила я.

– … я и покалечить могу, даже не задумываясь.

– И чем это тебе поможет, позволь узнать?

– Это мой маленький каприз.

– Капризный ты наш, где кобылу посеял? – спросила, вставая на ноги.

– Она попыталась меня скинуть.

– Она не пытается, она скидывает, - и я пошла вглубь степей подальше от кровавой заставы.

– Мне нужно в долину.

– И что дальше? – все еще иду, а он стоит.

– Это в другой стороне, сверни.

– Даже не подумаю, я иду куда надо.

– Ты же не знаешь где долина? – медленно двинулся за мной.

– И знать не хочу, - пошел чуть быстрее, но так, чтоб гордость окончательно не уронить.

– Стой, я сказал, мы идем в долину.

– Ага, уже бегу, падаю, подымаюсь и опять бегу, - на самом деле еле ковыляю прихрамывая, а этот догоняет.

– Я не собираюсь идти туда, я иду в долину и ты со мной.

– Счастливого пути, и чтоб ликаны тебя покусали, - как будто его «не собираюсь идти» меня в какую-то там долину ползти заставит, - Паля, девочка, ты где?

– Кого ты зовешь? – воин сравнялся со мной.

– Кобылу, которая тебе мозги вправит, пока ты еще кого-нибудь за компанию не порешил.

– Хватит, - он встал передо мной, заставив остановиться, налетев на него.

– С ума сошел, я и так часто с землей сталкиваюсь, а тут еще и со стенкой обниматься, увольте, - и я вырвалась из его рук.

– Ничтожество, ты даже мизинца моего не стоишь. И зачем я вообще опустился до общения с тобой, - он развернулся и пошел в другую сторону.

– И правда, зачем? Боишься очнуться в следующий раз с ножом у твоих драгоценных волос? – он аж споткнулся, а я кое-что поняла. Каждый раз, когда Вана пытались остричь, он не помнил, как умирали те, кто пытался это сделать. И убивал их явно не мой Ванька. Логично предположить, что Малыш никогда не помнит своих приступов раздвоения личности, как и в последний раз.

– Откуда ты знаешь?

– А ты не помнишь? – провокационно начала я, - как так?

– Я почти ничего не помню после определенного момента, - растерянно произнес он. О, а это что-то новенькое. Растерянность у такого типа. Держите меня семеро.

– А ты попытайся вспомнить, вдруг у тебя третья личность имеется, - продолжила издеваться я.

Тариван, ни с того, ни с сего, вскинул руки и схватился за голову. Я подошла ближе и встала перед ним. А он застонал и опустился на колени. Осторожно наклоняюсь и заглядываю в глаза, которые уже открылись, а там… пусто, девственно пусто и взгляд щенячий.

– Ванька! Ура, наконец-то!

– Дана, у меня голова болит…

– Еще бы после столь длительного паразитизма маньяка.

– Что случилось? – он приподнял голову и убрал руки от головы. Я тоже встала на колени, и взяла его лицо в свои ладони, при этом купаясь в бездонном изумрудном море, что плескалось в глубине его глаз.

– Раздвоение личности, Малыш. У тебя раздвоение личности. И поверь, ты лучшая своя половина.

***

Предрассветный туман окутал дорогу, что много столетий пролегала через лес. Единственная возможность не попасть в трясину, держаться ее (дороги). По дороге, усыпанной песком и камнем, стремительно скакали два всадника. Путь их лежал к восточной заставе.