Потому что ты - единственный

– Чем вы болели?
– прервал Снейп его задумчивое повествование.

– Просто сильно простудился. Палочки у меня тогда не было (Северус невольно обратил внимание на это «тогда», но никак не прокомментировал). Как и представления о том, где купить ингредиенты для Перцового зелья, - предвосхитил Поттер новый вопрос, правильно истолковав возмущенное выражение на лице преподавателя.
– Позволите мне продолжить? Спасибо. Итак, разглядывая красивую жизнь на страницах журнала и находясь в несколько отстраненном состоянии из-за высокой температуры, я вдруг понял - с потрясающей ясностью!
– что мне бы очень понравилось заниматься чем-то похожим. А именно - создавать что-то свое. Новое. Что-то, приносящее другим людям пользу и удовольствие. После выздоровления я записался на дизайнерский курс в университете, потом, сочтя его недостаточным, посещал еще несколько - по мировой истории, культуре и искусству. Вы себе не представляете: насколько неполноценно и однобоко магическое образование, насколько ориентировано на обычаи и культуру средних веков, сколькими пережитками наполняет нашу жизнь, как далеко ушел от нас окружающий мир... Мое везение заключалось в том, что, временно изолировав себя от окружающих и посвятив большое время изучению бытовых мелочей, я адаптировался к действительности постепенно, и она не стала для меня таким шокирующим открытием, как могла бы...

Парень умолк, пригревшись на солнышке и задумавшись, а внимательно слушающий его Снейп получил передышку и время обдумать услышанное. У него впервые появилась возможность увидеть Поттера совсем с иной стороны, нежели раньше - не жизнерадостным тинэйджером, сующим свой любопытный нос во все дыры, а взрослым, рассудительным, образованным мужчиной приятной наружности, имеющей мало общего с недоброй памяти Джеймсом Поттером, - и Северус был очарован. Новая личность по имени Брент Миллиан полностью приковала к себе его внимание, увлекая своими не лишенными логики рассуждениями...

– Таким образом, вы снова приступили к учебе, вспомнили студенческую жизнь, приобрели новых друзей, - слегка подтолкнул он размышления почти незнакомого («Подумать только!») человека, сидящего рядом, закрыв глаза.

– Да... но не совсем так, как вы сказали, - не сразу отозвался Поттер.
– Я... был сыт по горло так называемыми друзьями, которые склонны усложнять тебе жизнь, когда она и без этого непроста, и бросают тебя на произвол судьбы именно в тот момент, когда наиболее необходимы... В этот раз я предпочел завести множество приятелей. И просто приятных знакомых.

Северус был поражен: в голосе молодого человека не было горечи или разочарования, лишь спокойная констатация факта:

– Кстати, тогда спрашивать было бы неуместно, но сейчас не могу не поинтересоваться: что произошло между вами и четой Уизли-Грэйнджер? Потом, оправившись от первого горя, они пытались искать вас, чувствовали себя виноватыми в том, что, предавшись своему трауру, забыли о вашем. Но вы им не ответили.

– Не хотел, - равнодушно произнес Поттер, так и не открыв глаз, лишь подняв лицо вверх, навстречу льющемуся на него солнечному свету.
– На всем протяжении знакомства, наши с ними отношения строились так, что они регулярно - о, по мелочи!
– предавали и подставляли меня. А я, будучи до слез благодарен им за дружбу, всепрощенчески прикрывал глаза на их недостатки, на маленькие подлости... Мне надоело. Просто в какой-то момент я понял, что чудовищно устал от попыток моих друзей утрамбовать меня в рамки их собственных представлений - каким должен быть человек, достойный высокого звания Их Друга. Та история со смертью Джинни заставила меня увидеть положение дел с несколько иной, более реальной позиции...

– Я не получил ответа на свой вопрос.

– А о чем вы спрашивали? А, какая кошка между нами пробежала...
– помассировав переносицу двумя пальцами, молодой человек потряс головой, открыл глаза и сел прямее: - Простите, что-то меня разморило... Ну, что вам сказать? Дело даже не в них двоих, отдельно взятых, пожалуй, а во всех Уизли вместе. Они готовы были «усыновить» нас с Гермионой - сначала как друзей Рона, потом как его и Джинни пары, - но накладывали обязательства, которые... скажем: она согласилась принять, а я - не смог. Прожив до восемнадцати лет своим умом...
– он заметил нетерпеливое движение собеседника и тут же поправился: - Нет, я не имею в виду свою «миссию» и то, что на этом пути меня постоянно направляли, оберегали и руководили. К слову, - неожиданно тепло улыбнулся Поттер, - далеко не сразу, но я все-таки смог оценить все то, что вы для меня сделали. И искренне благодарен вам - за частичную нейтрализацию дамблдорского влияния. Тогда, во времена учебы, злясь на вас и обдумывая планы мести, я привыкал к мысли, что жизнь - не только противостояние Темной и Светлой сторон, но еще и постоянное взаимодействие разных оттенков Серого. Как и большинство ваших зелий, эта правда была горькой и невкусной, но безусловно полезной. Став взрослым, я сумел понять ценность урока, а будучи стопроцентным гриффиндорцем - тупым, но храбрым, - просто не дожил бы до этого знаменательного «открытия». Решимость не только пойти до конца, чтобы победить, но и пойти на все, чтобы отмстить, - это черта Слизерина, воспринятая исключительно от его декана, кстати... Никто больше из преподавателей Хогвартса не посвящал столько времени моему воспитанию, столько внимания моим знаниям, умениям, манерам, характеру, осанке, в конце концов! Мы сидим сейчас и мило беседуем на одной скамеечке в парке во многом из-за того, что я хотел сказать вам это, поблагодарить. Если бы записку с просьбой о встрече прислал кто-то другой, как много раз до этого момента, я бы опять проигнорировал ее. Уж кого-кого, а вас не обвинишь в пустом фанатском поиске знаменитости - просто чтобы найти. Раз искали - значит, что-то случилось.

Смущенный Северус давно уже смотрел куда угодно, чтобы не спровоцировать еще более сильного возбуждения, чем охватившее его при взгляде на улыбающийся рот бывшего студента, и не выдать себя. «Никогда не подумал бы, что видеть эту открытую, немного грустную, согревающую улыбку обращенной конкретно ко мне, а не к другим, будет так приятно, так притягательно подействует...» Он стеснялся тем сильнее, чем больше осознавал, что не вполне заслуживает всех этих несомненно приятных слов. Мальчик по-прежнему был слишком благороден, чтобы припомнить профессору множество не таких уж и полезных (и не всегда носивших воспитательный характер) гадостей, подстроенных в те времена. Очень хотелось перевести разговор на менее скользкую тему.

– Это, конечно, очень вежливо с вашей стороны - признать мои скромные заслуги в становлении личности Победителя Волдеморта, но давайте вернемся к вашей добровольной изоляции, - откашлявшись, предложил Северус.
– Так что вы не поделили с кланом Уизли?

– Вы очень правильно заметили, - кивнул Поттер.
– Именно «клан» - и никак иначе. Уизли - очень крепкая, любящая семья, неспособная, тем не менее, дать одному из них сколько-нибудь личного пространства, возможности дышать своим воздухом, иметь свои собственные интересы, не посвящая в них всех остальных скопом, включая какую-нибудь тетушку Мюриэль (которую никогда в жизни не видел, но все равно почему-то обязан любить)... К восемнадцати годам, как уже говорилось, я был абсолютно взрослым: сформировавшаяся личность, с раннего детства привык сам заботиться о себе и своих нуждах, даже более того - вынужден был взвалить на свои плечи беспокойство о благополучии очень многих людей, вы и сами знаете... И иногда что-то, например, навязчивая забота Молли, считавшей меня одним из сыновей, вместе с теплым чувством благодарности начинала вызывать раздражение. Видимо, я не привык быть частью огромной семьи, поэтому и хотел завести свою собственную... А проверки того, помыл ли я вовремя голову, одел ли одинаковые носки и свежую рубашку, а не вчерашнюю... Скажем так: к тому времени я давно уже перерос ее сыновей, воспитанных... н-ну, несколько инфантильными, - замялся парень, заставив Северуса ностальгически умилиться про себя: «Рожденный гриффиндорцем всегда останется им. Не запинаясь, выговорить гадость о Молли, почти ставшей ему матерью, он физически не в состоянии». А Гарри тем временем продолжал:

– Джинни полностью унаследовала материнский характер. В их доме всегда царил матриархат, и она не видела другого способа организации семейного счастья. Я могу ее понять сейчас, да и тогда понимал, вообще-то... Но - при всей любви - испытывал здоровые сомнения в благополучии нашего предполагаемого брака и старался как можно дольше растянуть помолвку, чтобы обдумать свои опасения. Я не силен в подчинении кому-либо, а уж девушке еще моложе меня - тем более. Она же, не понимая моих колебаний, все больше сердилась, устраивала сцены...
– Он зябко передернул плечами.
– Потом случилось... то, что случилось. И Рон, которого я с одиннадцати лет считал своим братом, дал мне понять, на чьей стороне семья была все это время. Он обвинил меня в том, что я со своими вечными заморочками свел с ума его сестру и привел ее к смерти. Так и сказал - «вечные заморочки».

Парень горестно покачал головой, погрузившись в печальные воспоминания, а Северус боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не прервать этот приступ откровенности. «Мерлин знает, выпадет ли мне еще случай удовлетворить свое любопытство! Видимо, Поттер - со своим уходом в отшельничество - не имел возможности поделиться переживаниями, поговорить о наболевшем, а присутствие человека, разбирающегося в ситуации и хорошо знакомого со всеми участниками событий, дало выход накопившимся эмоциям». Наконец молодой человек собрался с силами и, шумно вздохнув, продолжил:

– Совершенно неожиданно для себя я оказался отрезанным от людей, которых считал своей семьей. Они погрузились в свое горе и не жаждали меня видеть. Миссис Уизли, всхлипывая, уверяла, что ни в чем меня не винит, но остальные... То, что я не бился непрерывно в конвульсиях, захлебываясь от рыданий, по их мнению, свидетельствовало о недостаточной любви к покойной и стало причиной охлаждения. Фред с Джорджем очень горевали, они всегда были близки с Джинни больше других братьев - все втроем пошли больше в мать и ее родню, чем в Уизли, были очень похожи друг на друга... Оставалась одна Гермиона, но она была слишком занята переживающим Роном, чтобы посвящать мне много времени. Наверное, так и должно быть в настоящей семье, но меня-то такое положение вещей ставило вне границ их семейного круга... И я решил не усугублять их страданий, отдалился, а потом и вовсе уехал - просто был не в состоянии бесконечно (и бесполезно) оправдываться перед их обвиняющими глазами. Устроил свои дела, подписал несколько документов, передающих мою долю в «Ужастиках Умников Уизли» во владение Артура и Молли - видимо, из остатков сыновних чувств, - горько улыбнулся он, - и уехал в Новый Свет, начинать новую жизнь. А когда я сидел в одном из баров аэропорта Хитроу, и по телевизору передавали новости, услышал несколько имен совершенно неизвестных мне людей, как-то нечаянно соединил их в голове и вдруг понял, что мне нравится получившееся имя, которое подошло бы мне самому... Тогда-то я и решил, что «Гарри» должен умереть, чтобы освободить дорогу «Бренту», сломал волшебную палочку, выбросил в урну, и выследить меня магическим способом уже никому бы не удалось. С трапа самолета в Нью-Йорке сошел совсем другой человек.

Протянув руку, Северус смахнул кончиком пальца слезинку, повисшую на густых темных ресницах молодого человека. Тот, не ожидавший такого жеста, отпрянул назад и смущено улыбнулся краешком губ, когда понял, что именно сделал профессор.

– Я не плакал очень давно. Думал, что все уже переболело, а вот, поди ж ты... Как будто вчера это произошло.

– Ничего страшного, - успокоил его Снейп, криво усмехнувшись при мысли о том, как выглядит со стороны, вытирая слезки Мальчику-Который-Выжил. «Скажи мне об этом кто-нибудь лет пятнадцать назад - ведь убил бы на месте! А теперь - сижу, вытираю, и не заставляет никто... Что с нами жизнь делает!» Растирая влагу на пальцах, он счел нужным добавить: - Всем нам это иногда необходимо. Главное - чтобы не превращалось в хобби.