Потрошитель

– Если среди них находятся такие же, как Потрошитель.

– Это очень жуткие мысли. И я надеюсь, что среди них нет таких людей.

– Но что, если бы были? – глаза Акасуны заблестели безумным огнем, он взглянул прямо, видя Дейдару, что маячил перед глазами, вертя в руке заявление, которое они писали в полиции.

Зажмурив глаза, Сасори прогнал очередное видение. Тсукури исчез.

– Впрочем… забудь, - Акасуна подошел к Сакуре и, взяв её за руку, проговорил на полном серьезе:

– Я пришел попрощаться.

Бирюзовые глаза в ужасе расширились.

– Не перебивай, - строго приказал парень и продолжил.
– Так больше не может продолжаться. Я не смею, не имею права больше никому причинять боль и подвергать опасности. Я не могу брать на себя столько грехов. Я устал. Просто больше не звони, не приходи, не ищи меня. Отпусти меня. Я исчезну до тех пор, пока не решу свой личный конфликт с Потрошителем. Он бросил мне вызов, я понял это. Он не просто маньяк, но и искусный психолог. Он что-то пытается сказать мне, проверить меня, сломать. Я должен сам решить эту проблему. Иначе я не смогу вернуться в мир. Прощай.

Акасуна, даже не бросив взгляда, выпустил руку, что попыталась тщетно ухватиться за него, но тот растворился в гуще серой массовки, которая волной унесла его в мир, куда закрыт вход посторонним. Где заплаканной Сакуре не место.

Ведь Потрошителю нужен был только он один. Один.

Сасори, больше не видя ни лиц, ни масок, ступал по тернистой стези, чувствуя, как ветер бьёт лицо, словно пытаясь отрезвить.

– Сасори, - раздался меланхоличный теплый голос из колючего знойного ветра.

Акасуна будто вырвался из оков ледяной воды и вдохнул свежего воздуха – голос держал его на тонкой ниточке от пропасти.

У двери подъезда стояла съежившаяся от холода Нарико. Терпеливо и покорно.

– Не ожидал. Думал, что ты все-таки услышала голос разума.

– Прости, что не навещала тебя последние дни. У меня были проблемы на работе. Но теперь я свободна.

Акасуна окинул девушку надменно-холодным взглядом и, не говоря ни слова, вошёл в подъезд, зная, что она все равно последует за ним. Нарико, сияя какой-то невинной детской улыбкой, проскользнула в квартиру и уже по-хозяйски направилась в комнату парня. Включив свет, она издала испуганный визг, так как столкнулась лицом к лицу с алебастровой маской с черными запятыми. Она отпрыгнула к стенке, прижав руку к груди, и только сейчас поняла, что маска висит на манекене. Точная копия, как в сводках новостей. Даже белый парик.

– А, прости. Забыл предупредить, – Акасуна подошел к манекену и нежно погладил его по маске, пропустив платиновые локоны между пальцев.

– А тебе не жутко жить с личным Потрошителем?

– Я решил взглянуть страху в лицо, - задумчиво ответил парень, сорвав маску, на месте которой таилась пустота.

– Кстати, мне все было неудобно спросить. Но может тебе стоило оповестить родственников о случившемся…

– У меня нет родственников.

– Прости.

– Ничего. Я и родителей-то толком не помню, они погибли в автокатастрофе, когда я был еще маленьким. Воспитывала меня бабушка, и квартира со сбережениями мне досталась от неё по наследству. Так что сообщать некому. Оно и к лучшему, хоть кому-то Потрошитель не способен навредить.

Нарико внимательно следила за всеми действиями парня, как он раскладывает краску и детали для куклы.

– Думаешь, он пытается сломить тебя через твоих близких?

– Ты видишь другое объяснение?

– А чью бы смерть ты пережил труднее всего?

Сасори бросил безразличный взгляд на любопытную блондинку, что трогала манекен Потрошителя с неким изумлением.

– Сакуры, – и, чуть повременив, добавил: - А теперь и твою.

– Мою? – удивилась Нарико, захлопав пушистыми ресницами.

– Мне бы стоило прогнать и тебя из своей жизни, но, прозвучит эгоистично, я этого не хочу.

– А я никуда все равно не денусь! – сказано было с наивным вызовом. – Кстати, а лицо у Потрошителя будет?

– Никак не могу определиться с его образом.

Акасуна подошел к манекену, задумчиво потерев подбородок, переведя изучающий взгляд на Нарико. Он повернул её к себе лицом, заставив сделать круг, рассматривая со всех сторон, после чего кинулся к столу и, прихватив сантиметр, принялся измерять её параметры.

– Так, 75х60х80. Рост 172.

– Сасори, а что ты делаешь?

– Я хочу сделать твой манекен.

– Под образ Потрошителя? – изумленно и испуганно воскликнула девушка.

– Именно так.

– Звучит жутковато.

– Ты против?

– Что ты. Я только рада тебе помочь.

Сасори кинулся к мольберту, устанавливая его посередине комнаты. Он хаотично раскладывал нужные краски и кисти, объясняя Нарико, что сначала ему нужно написать её портрет, чтобы проникнуться образом, после чего он сможет работать уже над самой куклой.

Нарико же послушно села на указанное место, терпеливо находясь в одной позе. Для неё это уже не впервые, но позировать для одного Сасори казалось куда сложнее. Помимо того, что он постоянно придирался к мелочам в её мимике или позе, так она и сама вечно отвлекалась, задавая новые вопросы или нечаянно меняя позу из-за того, что кости затекали.

– Этого будет мало для манекена. Чтобы создать куклу, нужен полный образ.

Сасори хотел сказать что-то ещё, но слова померкли в удивленном вздохе. Ведь Нарико, поднявшись со стула и развернувшись спиной, убрала белые локоны со спины, покорно опустив голову. Своего рода приглашение. Акасуна медлил, не решаясь принять его. Все шло слишком скомкано, внезапно, но ноги сами повели его к девушке, а руки опустили собачку молнии. Вязаное платье предательски упало с плеч на запятнанный красками пол. Хрупкие плечи вздрогнули от теплых прикосновений.

Сасори просто слушал биение собственного сердца, а может, и не своего. Она стояла слишком хрупкая и беззащитная в его руках, ничем не прикрытая. Акасуна провел рукой по спине, очерченной множеством шрамов, напоминающих узоры, нарисованные мастером ножом вместо кисти.

– Откуда они у тебя?

– В детстве на меня напала собака.

Парень поддался вперед, пропустив руки вперед к талии, очерчивая бледно-фарфоровую кожу, поднимаясь выше к груди. С губ сорвался легкий стон Нарико, когда Акасуна дотронулся до замерзшей кожи груди. Голубые глаза блаженно закрылись, и девушка откинула голову назад.

– Этого достаточно, чтобы воссоздать мой образ?

– Нет, недостаточно.

Сасори невесомо прикоснулся губами к плечу, после повернул девушку к себе и, взяв её зардевшее лицо в свои руки, накрыл пухлые губы нежным поцелуем.

На вкус слишком сладкие и невинные для него, запятнанного чужой кровью. Он хотел заставить себя остановиться, страх снова кого-то подпустить и потерять съедал изнутри. Но девушка, вопреки его мыслям, обвила шею лианой, углубляя поцелуй, и сама подтолкнула его к кровати, медленно нависнув сверху, покрывая шею неуверенными поцелуями.