Потрошитель

Сасори толком не помнил, как избавился от одежды, все происходило в сладкой, дурманящей дреме. Он чувствовал реальность лишь по изгибам её тела, тихим сдавленным стонам и сладким губам. Они напоминали конфету с пустышкой внутри. Оставляли после себя такую же пустоту. Но именно сейчас это и было необходимо.

Просто переплести пальцы и утонуть в омуте синевы глаз, войти в неё и полностью раствориться, сливаясь в одно целое.

Сасори с пьянящей истомой двигался в ней, лаская подрагивающее под его руками тело, оставляя поцелуями отметины, чтобы напоминали о том, что все это не было сном. А её руки в ответ царапали красные разводы на холсте-спине, перекрещивающиеся линии на его жизни.

Она была до неестественности гибкой, её спина выгибалась под каждым толчком, а губы ловили его поцелуи, словно без них она бы задохнулась в эти секунды.

Нарико капризно откинула его на спину, ловко оказавшись сверху, извиваясь змеей.

Сасори руками вырисовывал узоры на алебастровом теле, лаская и дразня. Сладкая нега взорвалась в его теле, и от накрывшего теплого блаженства парень прикрыл глаза, лишь чувствуя её губы на своем достоинстве и язык, что жадно искал последние капли нектара любви.

Акасуна в полузабытье почувствовал, как взмокшее тело прижалось к нему, и перед глазами появилась белая макушка. Нарико пристроилась на его груди, невесомо водя пальцем в области сердца.

– Не выпускай меня из своей жизни. Хорошо?

Нарико молящими глазами посмотрела в его холодно-карие и чмокнула в подбородок.

Сасори крепко обнял девушку, уткнувшись носом в её макушку, и тихо прошептал:

– Если только кто-то попытается вырезать тебя из сердца.

========== Глава 11. «Никакого Потрошителя!» ==========

Сквозь закрытые веки пробивался яркий свет. Приоткрыв сонные глаза, Сасори заслонился от назойливых лучей рукой и, лениво зевнув, повернул голову вбок. Нарико сладко спала, приоткрыв пухлые губы. Её белоснежные локоны разметались по подушке как раз в контраст цвету её волос. От прикосновения руки парня она чуть поежилась и перевернулась на живот, открыв взору отвратительные шрамы на спине. Акасуна легонько провел по самому длинному из них.

«Откуда же они у тебя на самом деле?»

Он как можно тише поднялся с кровати, быстро одеваясь.

«Если подумать, то я ничего толком о ней не знаю».

— Разве нужно что-то знать о такой красотке? – прозвучал сардонический голос за спиной.

Акасуна почувствовал как по спине пробежал холодок. Краски в его глазах тут же поблекли, а в ногах появилась тяжесть, будто весь вес сконцентрировался именно в них.

— Ты только посмотри, как она мило спит! Наверное, это идеальная форма истинной красоты, о которой ты так яро ратовал!

Сасори повернулся в сторону кровати, над которой стоял Дейдара с ножом в руке, вырисовывая шрамы на спине спящей девушки.

Акасуна молча наблюдал, как грустно улыбается друг. Он положил нож на спину девушки.

— Очень странно, учитывая твою паранойю, что ты так спокойно её пустил не то, что в свою жизнь, но ещё и в постель. А как же Сакура?

— Для неё так будет лучше. Рядом со мной её ждет только смерть, — поспешил оправдаться Сасори, приближаясь к кровати.

— А эту, значит, не ждёт? А ты не боишься, что она сама может прирезать тебя? Хотя от такой красоты не жалко умереть.

— Хватит пороть чушь и прочь из моей головы, — холодным тоном он буквально прорычал фразу.

— Я всего лишь пришел напомнить, — Дейдара поднялся с кровати,- что ты так и не показал мне истинную красоту.

— Я работаю над этим.

— Хочешь совместить в едином уродство этого мира и её спасительную красоту? — протянул насмешливо Тсукури, постепенно исчезая на фоне лучей.

— Возможно.

— Что ж, я жду твоего произведения искусства.

Сасори закрыл глаза, а, открыв, увидел проснувшуюся Нарико, что сонно потирала глаза.

— Ты сам с собой что ли разговаривал?

— Можно сказать и так.

Парень забрался на кровать, положив голову на колени девушки, и устало прикрыл глаза, почувствовав её руки на своих волосах.

***

Тяжелая безмолвная обстановка сдавливала в тисках, отчего по лбу скатывались маленькие крупинки пота. В крематории было настолько душно, что казалось, будто огонь подают из самого Ада, не говоря уже о спёртом воздухе. Полицейские молча стояли над телом погибшего приятеля, что покоился в черном костюме, умиротворенно уснув вечным сном. Лишь четыре полоски порезов обрамляли его бледное лицо и впавшее веко изувеченного глаза.

Минато шмыгнул носом, едва сдерживая слезы. Обито был ему как младший брат. Мадара отстраненно смотрел куда-то вверх, явно мысленно находясь сейчас очень далеко. Асума похлопал его по плечу, возвращая обратно на землю. Итачи подошел к гробу и, тяжело вздохнув, проскрипел зубами, как можно тщательнее скрывая свои эмоции.

— Он сам виноват, — прервал тишину Мадара. — Никогда меня не слушал, вёл разнузданный образ жизни. Никаких тормозов. Рано или поздно это бы случилось.

Мадара направился на выход. Трое полицейских переглянулись, но не сказали ни слова.

— Больше никто не придет? — удивленно спросил Итачи.

— Видимо, нет. Хотя мы толком ничего и не знаем о его личной жизни. Он всё всегда держал в тайне.

Тело покойного накрыли саваном и покатили к машине для кремации.

— Он как живой, — полушепотом горько усмехнулся Минато, проводив гроб взглядом.

Обито исчез навсегда, двери в мир иной замкнули свою пасть, и полицейские направились на выход. Работа не терпела отлагательств. Даже в такой день.

Дверь в крематории закрылась, и над небом запылало серое облачко.

***

Сложнее всего потеряться из виду во время самого разгара расследования. Но ведь именно за этим его сюда и послали. Итачи, найдя отмазку в виде горькой скорби по погибшему родственнику, сумел-таки отпроситься у Мадары. Вот только оплакивать свое горе он пошел не домой, где снимал квартиру, или к храму. А в обычный морг. Тот самый, куда направлялись все трупы, после чего они уже попадали на медэкспертизу и затем к родственникам. Документы, что достал ему Обито, не поведали ничего нового. Ведь это были заключения их же криминалистов. Поэтому Учиха-младший направился в холодное пристанище мертвецов, напоминающее зловещий склеп. Он обогнул скелет в шапке-ушанке, что стоял подобно охраннику в коридоре, и направился к полуоткрытой двери, из которой лился искусственный свет. Деликатно постучавшись и спросив, можно ли ему войти, Итачи получил одобрение. И вот он стоял посреди небольшой комнаты, напоминающей операционную, на столе которой лежало вскрытое тело мужчины, а рядом с ним стоял молодой парень со светлыми водянистыми волосами, который приподнял руку со скальпелем в знак приветствия. И, стянув маску, поинтересовался: