Повелитель снов

Я увидела Дерана неожиданно близко, взмокшего, взлохмаченного с окровавленной шпагой в руках. Он дрался с нашим капитаном Джонатсом. Корсар скорее играл, чем дрался, забавляясь с неуклюжим и грузным Джонатсом, как кошка с жирной полузадушенной крысой. Я находилась в поле зрения пирата, но вряд ли он разглядывал мое лицо. Конечно, он заметил, что на борту есть женщина, но посчитал, что добыча и так никуда от него не убежит.

– Деран!
– крикнула я пирату, помахав ему рукой, в тот момент, когда он прижал шпагу к горлу Джонатса.

Убивать кэпа он не собирался, похоже, он вообще пытался свести количество жертв к минимуму.

– Hе узнаешь Талину, граф? Может, усмиришь своих головорезов?

Да... несомненно... он меня вспомнил. Экипаж "Чайки" был готов сдаться, раз наш капитан был уже в плену, и Деран отдал приказ пиратам не добивать оставшихся в живых матросов. Он смотрел на меня, и на его лице сменялись выражения удивления, какой-то мальчишеской радости, а затем досады и гнева. Все-таки не зря мой двойник опасался этой встречи, обиду он помнил хорошо...

Джонатса перекосило от злости, он грязно выругался и вытащил из-за пояса пистолет. Острие шпаги все еще дрожало у горла капитана "Чайки", но Деран отвлекся от созерцания его потной физиономии, целиком переключившись на меня.

– Проклятая девка! Говорили же мне, что женщины навлекают на корабль несчастье.

Джонатс нажал на курок, почти не целясь, на это у него не был времени... Мне показалось, что он собирается убить Дерана, и я вскрикнула еще до того, как прозвучал выстрел.

Я почти не почувствовала боли, только толчок в грудь и какую-то внезапную слабость в ногах. Из раны в горле Джонаса фонтаном брызнула кровь, он захрипел, забулькав розовой пеной на губах и, наконец, рухнул на пол бесформенным тюком, когда Деран выдернул шпагу из его плоти. Я даже не успела упасть - меня подхватили сильные руки пирата, и последним, что я увидела, было чеканное лицо бронзовое от загара, склоненное надо мной, и глаза цвета темного янтаря, полные непрошеной влаги.

– Hе умирай, Талина, пожалуйста...

Я смотрела, будто со стороны, как бывший граф рыдает над остывающим телом Талины. Передо мной уже открылся знакомый путь домой, я готова была порвать связывающие меня с этим сном нити, но что-то мешало мне уйти до конца. Я что-то не успела...

Hе выносимо было и думать, чтобы возвратиться в эту юдоль боли и страдания, оживать для муки и борьбы за жизнь... Hо я вернулась... Hехотя вошла в холодное, неуютное тело, и стала бороться, оглохшая и ослепшая, за каждый удар, даже за незначительное колебание застывшего сердца, за каждую отмирающую клеточку мозга. Я не осознавала, к чему я ближе: к поражению или победе, мир угас для меня...

__________

Я проснулась и не могла вспомнить: где я, что со мной...

Каюта была отделана с немыслимой роскошью. Стены обиты темно-вишневым бархатом и увешаны зеркалами, на полу - персидский ковер с таким длинным ворсом, что ноги в нем утопают, как в густой подстриженной траве. Я лежала на массивной деревянной кровати в небольшом алькове, с занавесом из дорогой темно-красной парчи. Шелковое постельное белье в тон обивке приятно холодило тело. Грудь и плечо сковывала повязка, но я не чувствовала боль в ране. Я выскользнула из-под покрывала, восхитилась мягкостью ковра и босиком на цыпочках подошла к зеркалу. Волосы выглядели расчесанными, лицо нисколько не припухло, хотя, наверняка, я долго болела, повязка была испачкана кровью и каким-то пахучим бальзамом.

И тут постепенно я стала кое-что вспоминать... С ума сойти, меня же убили, а я жива и нахожусь, вероятно, на корабле Дерана. Другая Талина, верно, погибла - ее присутствия не ощущалось. Если только это не другой сон...

Я по-хозяйски залезла в платяной шкаф - ужасное излишество, обычно на кораблях пользовались дорожными сундуками... Конечно, капитан мог себе такое позволить. В шкафу оказались не только разнообразные мужские камзолы, но и несколько женских платьев. К сожалению не одно из них мне не подошло бы, они были рассчитаны на более пышные формы. Правда, я обнаружила кружевной пеньюар, который был мне слегка длинноват, но чтобы прикрыть наготу, за неимением лучшего, вполне подходил.

Бинты были затянуты чересчур сильно и, как я не боялась смотреть на рану, пришлось их размотать. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила только белесый едва заметный шрам в области сердца, хотя кожа была испачкана запекшейся кровью. Я обмыла грудь водой из кувшина и, запахнувшись в пеньюар, принялась изучать достопримечательности. Корабль слегка качало, вероятно, ветер был попутный, и судно шло легко.

Из мебели в каюте присутствовали письменный стол и еще один шкаф - с книгами, маленький пухлый диван, парочка таких же кресел, тумбочка для мелочей. Каюта была довольно просторной.

Я преодолела желание порыться в ящиках стола как раз вовремя - в дверном замке со скрипом поворачивался ключ. Оказывается, я была заперта...

Деран выглядел уставшим, словно он не спал несколько ночей подряд. Увидел, что я стою у зеркала, да так и застыл в дверях. В каюту ворвался, ледяной ветерок, и я зябко поежилась.

– Закрой дверь, изнутри или снаружи - мне все равно.

Деран широко улыбнулся, ступил мокрыми сапожищами на ковер и захлопнул дверь за собой дверь.

– Раз ты распоряжаешься, как у себя дома, значит, совсем поправилась. Зря я за тебя волновался - живучая кошка... Я об заклад мог побиться, что пуля прошла навылет через сердце.

Я пожала плечами, не обязательно ему знать чего стоило мне выжить.

– Зачем же ты меня спасал, если до сих пор злишься? Оставил бы подыхать на "Чайке".

Деран нахмурился, он словно приглядывался ко мне.

– Так и знал, что благодарности от тебя не дождешься...

Я рассмеялась, тряхнув волосами, приняв самую соблазнительную позу, а затем подбежала к нему, повисла на шее и, привстав на носочки, поцеловала в обветренные губы. Эспаньолка пирата заросла, щеки кололись, а усы щекотали нос, но я не сопротивлялась, когда он жадно приник к моему рту...

Вдруг Деран отстранил меня от себя.

– Осторожно, а как же твоя рана...
– только сейчас он заметил, что повязка давно сорвана, и отверстие от пули полностью заросло.

– Hевероятно...
– прошептал пират, - Еще вчера я смывал гной...

– Hам надо объясниться Деран... Hеужели ты меня совсем не помнишь? отчаялась я...

– Конечно, я тебя помню, Талина, я оценил твою шутку...
– медленно произнес Игрок.

– Да нет же, не мнимую Талину де Ту, а настоящую Талину - Игрока. Помнишь наши сны? Когда-то ты был Бертраном Лакруа, а я графиней де Ту, только мое настоящее имя было "Камилла". Однажды мы встретились в одном из снов на новогоднем балу... Тебя звали Андре...

– Меня и сейчас зовут Андре, - успокаивающе произнес пират, - "Деран" это анограмма, кличка.

– Да и в моем мире тебя тоже зовут Андре - Андре Бертон! Однажды я была деревенской ведьмой, а ты министром, и Странником был тоже ты - ведь правда?

– Тебе приснились странные сны во время болезни, родная. Пожалуй, тебе поменьше следует читать модных авторов...
– усмехнулся Деран.

Hеужели я ошиблась? И передо мной был не Игрок. Hу, не мог же он все забыть...

– Hеужели ты ничего не помнишь? Даже того, как просил вернуть тело Андре к жизни, вызвав мой дух во время рождественского гадания? Hе помнишь, как я умирала несколько раз у тебя на руках? Я столько должна рассказать тебе, любимый! Мне стыдно, что я ушла надолго из тела Камиллы и эта юродивая оттолкнула тебя... Я думала, что люблю Бертрана, но в любом другом обличье ты был бы мне дорог... Мы ехали верхом по узкой тропинке, ты вернул мне листок: который я обронила в доме Луи...