Повелитель теней. Том 1

— Противника нужно знать в лицо… — лихорадочно пробормотал он.

Я вернулась в замок на Грозовой горе, когда уже начало темнеть. При этом я испытывала довольно противоречивые чувства. С одной стороны, я была рада, что мне удалось спасти Айолина, этого красивого, обаятельного и благородного рыцаря. Турнир и пир, что он устроил в мою честь, доставили мне истинное удовольствие. Не каждый день даже на Земле увидишь настоящий рыцарский турнир, да и пир оказался весёлым и бесхитростным праздником с танцами, песнями под лютню и богатым застольем. Сам Айолин всячески старался мне угодить, рассказывал самые интересные истории во время нашей верховой прогулки, одержал победу в турнире, посвятив её мне, и пел на пиру старинные баллады, не сводя с меня нежного взгляда. В общем, я получила достаточное вознаграждение за спасение его жизни.

Но, с другой стороны, я понимала, что спасла далеко не Айвенго из школьного спектакля. Этот славный юноша собирался уже следующим светлым днём устроить суд над своей мачехой и её приспешниками, которые по его приказу уже были допрошены с пристрастием. Причем и баронесса, и бывший домоправитель Харри признались, что не только собирались магическим способом убить самого Айолина, а потом и его брата Брана, чтоб сделать бароном Джетэна, но и в том, что с той же целью некогда убили барона Айорверта. Вскрылось так же, что настоящим отцом Джетэна был Харри. Сам Джетэн признался, что мать рассказала ему о своих планах, и хоть сам он не слишком жаждал надеть на себя баронскую корону, противиться этому не стал и просто ждал, когда всё случиться само собой. Услышав об этом, Айолин вознегодовал и заранее объявил свой вердикт: признать всех виновными и казнить. Только нежелание выглядеть в моих глазах бездушным чудовищем заставило его пообещать, что мачеху и её сына обезглавят самым, что ни на есть, гуманным способом, а Харри просто повесят на воротах замка в назидание всем потенциальным предателям и заговорщикам. После этого красавец-барон собирался отбыть в Сен-Марко, причём не столько для решения своих матримониальных проблем, сколько для того, чтоб заранее застолбить себе место в высших эшелонах военной машины короля Ричарда.

При этом я чувствовала глубокое недовольство собой, что не предприняла попыток предотвратить эти казни, хотя прекрасно понимала, что Айолин Делвин-Элидир именно таков, каким ему надлежит быть в этом беспощадном мире, и ни на какие дополнительные уступки он пойти просто не может. Он и без того отличался изрядной гуманностью на фоне своих соседей, и всячески старался избежать излишней жестокости. К тому же сама я прекрасно понимала, что чем опаснее враг, тем более ошибочно стремление пощадить его. Уже давно я приняла за правило, что нельзя оставлять за своей спиной боеспособных врагов, и научилась следовать ему. И всё же последние несколько лет снова смягчили моё сердце. Я снова стала спасателем, а значит, снова уверовала в то, что каждая жизнь священна. И потому намерение спасённого мной юноши отправить на плаху трёх человек, а потом уйти на войну в составе армии, которая будет убивать и грабить, сильно подпортило мне настроение.

Вот в таком состоянии я и вернулась в замок Повелителя теней. Видеть его у меня не было никакого желания, потому, приземлившись на знакомую площадку возле массивной башни, я давно знакомым путём отправилась в свою комнату. Она была там же, в конце короткого коридорчика, ведущего от лестницы, но открыв её, я подумала, что попала куда-то в другое место. Комната стала больше, к тому же оказалась обшита светлыми деревянными панелями и украшена белыми полуколоннами. Кровать лишилась своего балдахина и приобрела круглую форму, а также мягкий упругий матрас и шёлковое бельё. Возле камина из белого мрамора стоял полукруглый белый диван, обнимающий изящный столик с прозрачной столешницей. В углу красовалась золотая этажерка со стеклянными полками, на которых была расставлена посуда: фарфор и хрусталь. Моя ванная занимала теперь почётное место на небольшой эстраде, приобрела приятную вытянутую форму и симпатичные ножки в виде львиных лап. Мои книги аккуратной стопочкой лежали на небольшом письменном столике с регулируемой столешницей, возле которой стоял эргономичный офисный стул с выдвижными подлокотниками и подголовником. И, наконец, между двумя полуколоннами возвышался белый шифоньер, украшенный по верху золочёным фризом в греческом стиле. Всё это великолепие освещалось довольно яркими люминесцентными панелями, покрывающими потолок. Это были аварийные светильники на химических элементах с возможностью регулирования яркости света.

Озабоченно осмотревшись по сторонам, я подошла к шифоньеру и распахнула его дверцы. На моём лице тут же появилась улыбка, потому что именно там крылся ответ на вопрос, кто же так украсил и осветил мою жизнь. В шкафу висели мои наряды, в основном карнавальные, очень хорошего качества, те, что я заказывала в театральных мастерских для тематических балов, часто устраиваемых в старинных замках неподалёку от нашего дома во Франции. К тому же на специальной подставке здесь висела моя кольчуга, наплечники и наручи, которые изготовили для меня в Туле к фольклорному фестивалю, приуроченному к очередному первенству России по историческому фехтованию. Все эти вещи должны были спокойно дожидаться меня дома на Земле, и только один человек мог доставить их сюда и аккуратно разместить в неизвестно откуда взявшемся шифоньере.

— Угодил? — услышала я его голос и, закрыв дверцу, увидела Джулиана, который стоял, прислонившись к полуколонне, и жмурился, как кот на солнышке. Для разнообразия он был в светлом шёлковом свитере и обычных брюках, и выглядел вполне по-домашнему, а в руках держал слегка запылённую тёмную бутылку. — Я знал, что ты вот-вот объявишься, и решил немного прибраться в твоей берлоге. Если не нравится, мигом верну всё в прежнее состояние.

— Не надо, — запротестовала я и, подойдя, обняла его. — А когда ты опять улетишь по делам, карета не превратится в тыкву?

— Только если ты сама этого захочешь, — заверил он и поцеловал меня.

Я с наслаждением стащила с себя свой старый опротивевший камзол и затёртые штаны и, приняв ванну, надела длинное белое платье во флорентийском стиле. Мы устроились с бокалами и бутылкой вина у камина. Я с удовольствием осматривалась по сторонам, думая, что сама наверно не смогла бы придумать лучше. К тому же я поняла, что было ошибкой выпрашивать пледы и хрустальные кубки, в то время как сразу можно потребовать номер-люкс.

Вино было приятным и лёгким и всё-таки слегка пьянило. Я рассказывала Джулиану о своих новых опытах и достижениях, а он слушал внимательно, изредка давая свои пояснения. Да, моя способность получать желаемое не связана с этим замком и даже с этой планетой. Просто здесь удобнее всего тренировать этот навык. Да, умение слышать голоса душ является природной способностью ангелов, но, как правило, это должны быть молитвы, обращённые к силам света, поскольку именно эти молитвы имеют определённый, слышимый ангелами диапазон. Да, для ангелов, как и для демонов, все языки являются понятными и доступными. Поэтому теперь я смогу обходиться без дешифратора.

Наконец, я приступила к рассказу о своих недавних приключениях. Как только я обрисовала сложившуюся на момент моего появления в доме Брана ситуацию, Джулиан, не скрывая удивления, уточнил:

— Ты уверена, что их всех именно так и звали: Айолин, Бран, Гвенда, Глэдис?

— Ну, да, — подтвердила я, — а в чём дело?

— Просто это валлийские имена.

— Точно, — я озабочено кивнула. — А я всё думала, где я слышала этот язык? Чудны дела твои, Господи!

— Это не его дела, — возразил Джулиан. — Продолжай.

Дальше он слушал, не перебивая, и я с гордостью заметила, что мои действия в замке вызвали его одобрение. Но когда я рассказывала, как реанимировала Айолина, он неожиданно рассмеялся.

— Серьёзно? Ты оставила дыхание рот в рот напоследок?

— Что тебя так веселит? — неожиданно рассердилась я. — Мне казалось, что ты оценишь моё нежелание проделывать подобные вещи с незнакомым, хоть и красивым молодым мужчиной.

— Подкол засчитан, — кивнул он, — особенно по поводу молодого и красивого, хоть и чужого. Просто меня позабавило, что самый действенный приём ты оставила напоследок. Нет, конечно, могло сработать и наложение рук во время массажа сердца, но всё-таки именно вдыхание благодати, как правило, действует безотказно.

— Вдыхание благодати? — я ошарашено уставилась на него.

— Ты же ангел! В тебе живёт Божья благодать. Она неисчерпаема и ты можешь делиться ею с кем захочешь. Хотя, признаюсь, мне бы хотелось, чтоб ты как можно реже прибегала к этому способу реанимации. Особенно с молодыми и красивыми.

— Ну, не знаю, — пожала плечами я. — Именно таких, обычно, и хочется спасти в первую очередь.

Однако после этой фразы я снова вспомнила о своих сомнениях по поводу спасения парня, который после этого может перебить кучу народа, а, вспомнив, тут же поделилась этим сомнением с мужем.