Повелитель теней. Том 3

Святовит мог бы сбежать, но решил спасти свой город и своих родителей. Поднялся он на колокольню на главной площади и позвонил в колокол, и собрались все жители на собрание.

— Я спасу вас! — прокричал Святовит. — Но мне нужны десять человек и подношения для Перуна! Несите в Храм всё, что готовы отдать ради своего спасения! Всё, что не отдали Перуну за последние годы! Не жалейте золото и драгоценности, но особенно не жалейте еду и вино! Забейте все ритуальные залы в Храме до самого потолка!

Отчаявшиеся люди поверили Святовиту и бросились выполнять его поручение — перед лицом смерти они были готовы распрощаться с последним, и очень скоро Храм ломился от сокровищ, еды и вина. Среди них был и отец Святовита — он стыдливо прятал глаза и боялся подойти к сыну. Святовит подошёл к нему первым, крепко обнял и сказал:

— Я так тебя рад видеть!

— Я тоже, — заплакал его отец. — Прости меня. Я тебя выгнал за те же грехи, которым поддался сам.

Отец отвёл Святовита домой, где его встретила мать. Целый день они провели вместе, большой и дружной семьёй, а на следующее утро Святовит попрощался с ними навсегда и пошёл к Храму. У входа его уже ждали десять добровольцев. Жители города высыпали на главную площадь, чтобы посмотреть на них в последний раз, и тогда Святовит обратился к ним:

— Земляки! Я спасу вас от гнева Перуна, и вы проживёте долгие и сытые жизни, но пообещайте мне, что эти жизни будут праведными и кроткими! Живите так, словно Перун может вернуться в любой момент! А он вернётся! И вот тогда пусть он подивится, как благочестивы и смиренны его подданные!

— Обещаем! — ответили жители города.

Зашёл Святовит вместе с добровольцами в первый ритуальный зал и положил щедрое подношение на каменный алтарь. Появился перед ними Перун и грозно прогремел:

— Как вы смеете меня звать?!

— Прости нас, — Святовит взмолился, упав на колени. — Позволь перед смертью воздать тебе достойные почести! Мы не просим помиловать нас, но и не хотим умирать неблагодарными свиньями! Позволь устроить в твою честь достойный пир! Посмотри, весь этот зал наполнен подношениями для тебя!

Перун огляделся, подумал-подумал и согласился:

— Хорошо, но только один день. А на рассвете я сожгу этот город дотла.

— Как будет угодно, — поклонился Святовит и приказал открыть бочку с вином.

Перун пировал целый день и целую ночь, а утром собрался призвать миллионы молний, чтобы они подожгли город, но Святовит остановил его, закричав:

— Но мы же не успели отдать вам дары из второго ритуального зала!

И Перун остался пировать ещё на день и ещё на одну ночь, и на следующее утро Святовит опять возопил:

— Как же так?! Ведь третий зал тоже заполнен до потолка!

И снова Перун отложил казнь города. Лишь через трое суток он вышел из Храма, чтобы спалить город, и Святовит последовал за ним — он обвёл рукой главную площадь и сказал:

— О великий Перун! Посмотри же, неужели жители этого города действительно заслуживают смерти? Неужели они настолько порочны и грешны? Неужели они не почитают Богов, как должно?

С огромным удивлением Перун понял, что город невероятно изменился. И возникло у него ощущение, что он вовсе попал в совершенно другое место, где люди добры, почтительны и добродетельны. Никто не завидовал соседу своему, никто не гнил в пучине чревоугодия, никто не жалел подношений для Богов.

— Да это же самый благочестивый город в Российской Империи! — изумлённо воскликнул Перун. — Но как такое возможно? Как люди могли измениться так сильно всего за три дня?

— Прошу прощения, о великий Перун! — Святовит виновато склонил голову. — Но каждый день, что ты провёл в Храме, я превратил в сто лет. Сделал я это не ради насмешки, а потому, что хотел показать — жители этого города не безнадёжны! Они могут измениться, могут вернуться на праведный путь. Посмотри же на их правнуков — разве не достойных потомков воспитали мои земляки?

Разозлился сперва Перун из-за обмана, однако не поднялась у него рука, чтобы сжечь город. Пощадил он его жителей, и жили они долго и счастливо.

* * *

— А ты? — я вопросительно посмотрел на черноглазого Святовита. — Тебя он, значит, не отпустил?

— Ну, в какой-то степени он меня, конечно, отпустил, — невесело хохотнул он. — На все четыре стороны. Правда, обратил мою же способность против меня. Сейчас я одновременно существую во всех возможных временных ветках, в каждой точке вселенной. Но я абсолютно нематериален, и никто меня не видит, потому что моё тело расщеплено на миллиарды миллиардов частиц. Тюрьма необъятных масштабов. Я не могу собрать себя воедино, как не могу и остановиться в каком-то моменте хотя бы на долю секунды.

— Дай-ка догадаюсь, — я прищурился. — Ты появился здесь, потому что я заморозил время?

— В точку!

— Ты показывался другим магам с такой же способностью?

— Нет. Все люди с даром времени были моими потомками. Можешь называть меня прадедушкой, — Святовит мне подмигнул и тут же сурово поджал губы. — Я боялся привлекать внимание. Не хотел, чтобы Перун стёр с лица Земли мой Род, поэтому и не высовывался. Дар времени просыпался редко и был очень слабым, благодаря чему Перун игнорировал Ломоносовых. Ну, это сейчас они Ломоносовы, раньше их называли Магаловыми, Ковалевскими, Довойновыми…

— Неважно, — я перебил его. — Семейное древо могу и в архивах найти.

— Перебивать старших некультурно, — цокнул языком Святовит. — В общем, Ломоносовы — последняя уцелевшая ветвь, выросшая из моего Рода. Всё шло хорошо, но в какой-то момент дар времени усилился. Он просыпался всё чаще и чаще, и его обладателей очень ценили. Я бы даже сказал — превозносили и считали сильнейшими магами. И вот тогда Перун вновь устремил свой взор на моих потомков. Внезапно наш Род начал вымирать. Происходили необъяснимые несчастные случаи, всё чаще звучали шутки про смертельное проклятие. Как бы там ни было, но результат всегда был одинаков — умирали обладатели дара времени.