Повелитель тлена

— Ты должна понимать: прежней тебя не станет. Изменится всё: черты лица, цвет глаз, фигура… Даже голос станет другим. Но это и хорошо. Никто и никогда не заподозрит в тебе беглую рабыню. Преступницу. Ты сможешь начать всё заново. Новая жизнь, новая ты. Осталось лишь определиться, готова ли ты к таким переменам.

Определиться? Да у меня сейчас крыша поедет! Как можно в таком состоянии вообще о чём-то думать и что-то решать?!

— И что, — с трудом выдавила из себя, — всё это способно сделать какое-то… насекомое? — Хотя в данной своей ипостаси чудо-создание насекомым уже не являлось.

Бастиан кивнул:

— Яд андромелы вызывает трансформацию. Когда процесс превращения завершится, миссис Поррин даст тебе противоядие, — указал он на пузырёк с зельем. Поджав губы, спешно продолжил: — Случается, правда, что противоядие не действует. И тогда…

— Смерть, — закончила я за мага. Помнится, он уже упоминал о таком финале.

— Это огромный риск, и я не вправе уговаривать тебя на него согласиться. Но и хочу, чтобы ты поняла: другого выхода у тебя просто нет. Если, конечно, надеешься когда-нибудь стать счастливой.

Счастливой? Только не в Эльмандине.

— Но я ведь по-прежнему останусь пришлой. Мои эмоции… Куда я пойду? Что со мной случится? — Меня так и подмывало выкрикнуть: «Когда ты уедешь!». В последний момент сдержалась. Не хватало ещё вешаться ему на шею и умолять не бросать одну. Я и так стала для него обузой и должна быть благодарна уже за то, что он для меня сделал.

Маг улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла тусклой и какой-то неестественной.

— Следующее моё предложение тебе тоже наверняка не понравится. Но это лучшее, на что может надеяться в Эльмандине пришлая.

Он посылал меня… в школу куртизанок. Да-да, именно туда. В какой-то элитный пансион для не совсем благородных девиц, которым заведовала некая мадам Луари. И выпускницы которого в будущем становились фаворитками самых влиятельных и знатных вельмож.

Именно для этой Луари и было составлено рекомендательное письмо. И когда только успел его написать?

В общем, по плану мага меня опять ждала клетка. Роскошная, но всё-таки клетка.

— Мадам Луари заботится о своих воспитанницах и подбирает для них только самые лучшие партии. — Заметив немой протест в моих глазах, ощутив мои эмоции, бьющие через край, Бастиан принялся с жаром увещевать: — Послушай! Эти четыре месяца стали для тебя настоящим кошмаром, и ты имеешь полное право считать всех высших монстрами. Но на самом деле это не так. Мы умеем любить. А под руководством мадам Луари ты узнаешь не только, как добиться расположения мага, но и как незаметно его приручить. Некоторые иномирянки имеют на своих хозяев влияние даже большее, чем их жёны. Рабыня вполне может стать госпожой.

Не уверена, что слёзы в данной ситуации способны были хоть что-то изменить, но одна помимо воли всё же сползла по щеке. Бастиан стёр её, бережно, словно боялся одним своим прикосновением сделать мне больно. Придвинулся ближе, взял за руку и как тогда, в кабинете начальника полиции, ободряюще сжал её.

— Поверь, я желаю тебе только добра и верю, что у тебя всё получится.

— Может, останетесь хотя бы на эту ночь? — Ещё совсем недавно я страшилась общества полицейского, опасалась того, что он может от меня потребовать, а сейчас мечтала, чтобы он не бросал одну во время превращения.

Если я всё же на него решусь.

А вдруг мне станет плохо? Кто поможет тогда? Миссис Поррин? Вольёт мне в рот противоядие, которое, возможно, и не подействует. Невелика помощь…

Увы, маг был непоколебим:

— Будет лучше, если я не узнаю, какой ты станешь. Лучше и для тебя, и для меня. — Очередная слезинка, скатившаяся уже по другой щеке, тоже не осталась без внимания. Бастиан стёр и её и прошептал мягко: — Так сложилось, что в моей жизни нет места для рабыни, и мне следует тебя забыть. А если судьба вдруг снова столкнёт нас вместе, я не узнаю тебя. Так же, как и ты не вспомнишь того, кто подарил тебе шанс начать всё сначала.

И прежде чем я успела спросить, что он имеет в виду, полицейский обхватил моё лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал. Лишь на короткий миг наши губы соприкоснулись, и внутри болезненно кольнуло. Не от страха или отвращения. А от осознания того, что вот сейчас этот поцелуй закончится, и он уйдёт. Навсегда исчезнет из моей жизни.

Бастиан резко отстранился. Лицо его, которым за минувший день я любовалась не раз, вдруг стало каким-то размытым. Голова закружилась. Я сжала виски, тщетно пытаясь справиться с внезапным приступом слабости. Маг поднялся. Надеялась его задержать; наплевав на всё, умолять остаться, но губы не слушались, а слабые пальцы, так и не сумев сомкнуться вокруг его запястья, соскользнули с манжеты.

Сквозь застилавший глаза туман я видела размытый силуэт человека, имя которого, находясь в тюрьме, твердила про себя, как молитву, а сейчас, к своему ужасу, не могла вспомнить даже первой буквы. Лишь на мгновение задержавшись на пороге, мужчина обернулся — лицо его по-прежнему утопало во мраке — и скрылся за дверью.

Комнату поглотила тишина, а в моём сердце снова стало пусто.

Сложно сказать, сколько так просидела, безотчётно пялясь на закрытую дверь. Минуты текли, невыносимо медленно и в то же время слишком быстро. Следовало что-то решать. Определяться с выбором. Или последовать совету… — мне хотелось кричать от невозможности вспомнить его имя! — …высшего. Или попытаться скрыться. Возможно, повезёт найти убежище в каком-нибудь другом уголке этого страшного мира. Верилия ведь не единственное государство в Эльмандине.

Хотя… Будь у меня другая дорога, не предложил бы мне её маг? Я ведь и об этой империи практически ничего не знаю, уже не говоря о других.

Без средств, без сведущего провожатого далеко не уйду. Скорее всего, меня поймают прежде, чем успею добраться до границ Верилии. И тогда…

Пересев к зеркалу, долго всматривалась в его тусклую гладь. На столике слабо тлела свеча, и в её неярких бликах моё лицо казалось ещё более бледным. Испуганным, усталым. Измождённым.

Но это было моё лицо. Мои глаза, мои волосы. Мой голос. Этот мир отнял у меня всё. А сейчас готов был отнять последнее — меня саму. Часть меня умерла в день, когда я оказалась в Эльмандине. И вот, кажется, настала пора устраивать по самой себе панихиду.

Если рискну переступить черту, прежняя Иванна исчезнет. Умрёт, отравленная ядом.

Отблески пламени ложились на сосуд, в котором, снова пребывая в образе невинной бабочки, ждала своего часа андромела. Я боялась прикоснуться к тонкому стеклу, не то чтобы выпустить её на волю.

Глядя на своё отражение, такое знакомое, такое родное, спрашивала себя саму, чего же страшилась больше: риска, которому подвергнусь из-за укуса, или же того, что потеряю себя навсегда.

Наверное, физическая смерть стала бы для меня своего рода избавлением. А вот учиться жить в новом облике — не знаю, смогу ли.

В дверь тихонько поскреблись. Обернувшись, увидела замершую на пороге миссис Поррин.

— Если госпожа не возражает, я оставлю дверь приоткрытой. Чтобы… быть в курсе.

Я молча кивнула, с трудом растянула губы в некоем подобии улыбки и получила в ответ такую же слабую улыбку. Кажется, миссис Поррин боялась не меньше меня и наверняка гадала, придётся ли им завтра отправляться на кладбище. Или же гостья окажется достаточно сильной, чтобы выдержать превращение.

Сильной… Это уж точно не про меня.