Повелитель тлена

Правда, спустя минут пять я уже так не думала…

Эшерли словно подменили. Его светлость теперь не замолкал ни на секунду, болтал о городе, его обитателях, местах, в которых любил бывать, и тех, которые предпочитал избегать. Даже рассказал парочку курьёзных случаев из повседневной жизни, что-то про миссис Кук. Каюсь, я ничегошеньки не запомнила, но хохотала в голос. До слёз. Почему-то было сложно держать себя в руках.

В какой-то момент маг перестал казаться странным и пугающим. Я даже поймала себя на том, что сижу, подперев кулачками подбородок, и внаглую его рассматриваю, улыбаюсь, как какая-нибудь влюблённая дурочка, с восторгом ловя каждое его слово.

Что я там сегодня говорила? У Мара приятный голос? Да ничего особенного! Вот кого готова слушать хоть до рассвета — так это его блондинистую светлость. Ловить улыбку, столь редкую на губах высшего, тонуть в серых глазах, в которых сейчас отражалось пламя одинокой свечи, догоравшей в своём изящном подсвечнике, рядом с нетронутым десертом.

И чего это Грэйв так далеко меня посадил? Нет бы к себе поближе.

Выразить вслух свои претензии не успела. Словно прочитав мои мысли, маг нарисовался рядом, как я и желала; галантно отодвинул стул. Мягко подхватив меня под локоток, повёл куда-то.

Куда — неважно. Сейчас я готова была бежать за ним хоть на край света. Вспорхнуть и полететь на крыльях счастья. Закружиться в беззаботном танце. Смеяться и улыбаться, наслаждаясь каждым мгновением, что дарила мне жизнь.

К сожалению, не я закружилась с высшим в вальсе, а окружающая обстановка завертелась перед глазами. Поплыла. Я нечаянно оступилась, и его светлость крепче обнял меня за талию. Скрипнула дверь, а потом и пол у нас под ногами. Повеяло холодом.

Легко приподняв над полом, словно куклу, Эшерли усадил меня куда-то. Почему-то в замутнённом сознании тут же возник операционный стол, не хватало только слепящей лампы под потолком.

Не успела так подумать, как глаза резануло пронзительным светом. От неожиданности я зажмурилась и вдруг почувствовала себя только что вылупившимся цыплёнком: такой же беспомощной и слепой.

Воображение продолжало играть со мной в непонятные игры. В какой-то момент свет снова померк, и теперь всё вокруг утопало в конфетно-розовом тумане. Я видела только Эшерли, стоявшего передо мной. Близко-близко, так, что слышала его дыхание. Знакомый аромат с горчинкой дразнил обоняние. Не знаю, откуда взялось столько смелости: я протянула руку, желая прикоснуться к высшему, убрать упавшую на высокий лоб светлую прядь.

Маг тут же накрыл мою ладонь, не позволив себя коснуться, и на запястье щёлкнул браслет. Потом то же самое проделали и с левой моей рукой.

— Опять волшебные побрякушки, — хихикнула я, тщетно пытаясь дотянуться до злосчастной прядки, которую так хотелось заправить за ухо, и, если повезёт, всё-таки дотронуться до лица мага. Сейчас не выражавшего ничего.

Грэйв снова уклонился и тихо проронил:

— Будьте умницей, мисс Фелтон. И скоро я вас отпущу.

Зря подала идею про рабский ошейник. На шее вдруг тоже что-то щёлкнуло. Металл неприятно холодил кожу. Высший надавил мне на плечи, явно намереваясь распластать подопытного кролика, то бишь меня, на столе.

Наверное, следовало рассердиться ещё на этапе цепляния «ошейника». Ну или хотя бы испугаться. Но ничего подобного мне и в голову не пришло.

Было по-прежнему весело и интересно. И ни капельки не страшно.

Высший продолжал суетиться вокруг меня. То что-то цеплял, то отцеплял. Было слышно, как в стороне, спрятанный в густом полумраке, урчит какой-то механизм. Время от времени он вспыхивал холодным голубоватым светом, и мне снова приходилось жмуриться.

Пробормотав что-то неразборчивое, герцог склонился надо мной. Казалось, секунда-две, и он меня поцелует. Только непонятно, зачем тогда так хмурится? Зачем с таким пристальным вниманием вглядывается в моё лицо, сейчас излучающее блаженство?

— Мадам Луари сказала, что купила вас у траппера полгода назад.

— Угу, — игриво отозвалась я, борясь с желанием схватить мага за грудки и притянуть к себе.

Если б не эти тяжеленные «кандалы»…

— Хм, странно… Ива, вы помните, как попали в Эльмандин? Когда это было?

И не надоело ему супиться? Настоящий бука.

— Кажется, уже в прошлой жизни.

— Ива, пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться и ответьте мне серьёзно.

— А вы, наоборот, постарайтесь не быть таким серьёзным! Это скучно! — приподнявшись на локтях, высказалась я.

Меня тут же заставили опуститься обратно.

— Такой мощный блок… — услышала бурчание этого зануды, но понять, что он имел в виду, так и не смогла. А его светлость не удосужился ответить на мой вопрос. Или я его просто не задала…

Не скажу точно, когда с меня сняли странные наручники и ошейник и сколько времени мы провели в той комнате. Помню только, как высший потянул меня за руку, заставляя поменять позу трупа на позу сидячей куклы. Таковой я сейчас себя ощущала. Меня то укладывали, то садили, а потом и вовсе подхватили на руки и куда-то понесли.

Может, в свою опочивальню?

А вот этот вопрос я уже задала вслух, потому как высший не замедлил с ответом:

— В вашу. Вам пора отдыхать.

— Хотите со мной? — слова сорвались с губ прежде, чем я успела их осмыслить. Впрочем, даже осмыслив, как ни странно, совсем не пожалела, что их произнесла.

— Только когда вы мне это разрешите.

— Разрешаю, — тоном королевы, пожаловавшей воину звание рыцаря, ответила я.

— Вы сейчас не в том состоянии, чтобы принимать подобные решения.

Тёмный коридор, в тишине которого раздаётся лишь тяжёлая поступь. А ещё безумно громко колотится моё сердце, от волнения и предвкушения. Знакомый будуар и спальня, такая любимая. С не менее любимой большой кроватью, спрятанной под балдахином.

Спать совсем не хочется, но и вальсировать всю ночь напролёт уже не тянет. Весёлое возбуждение постепенно сходит на нет, и, наверное, будет лучше, если я ненадолго прилягу. Подумаю о чём-то, что совсем недавно не давало мне покоя, казалось бесконечно важным, а сейчас и вспомнить об этом важном никак не получается.

Все мысли сосредоточены на Эшерли.

— Вы будете меня раздевать? — игриво прохожусь пальчиками по его рубашке. Верхняя пуговица уже расстёгнута, с остальными придётся повозиться — пальцы ни в какую не хотят слушаться.

— Придётся, — без особого энтузиазма отзывается этот сухарь.

Опускает меня на кровать. Говорит, чтобы повернулась. Нехотя отворачиваюсь, и его светлость начинает расстёгивать крючки на платье, но снимать его с меня, увы, не торопится. Потом наступает черёд корсета. Маг расшнуровывает его до обидного быстро, словно спешит куда-то. И тех редких мгновений, когда его пальцы касаются тонкой сорочки, опаляя кожу, кажется до обидного мало.