Повелители лошадей

Кахан смотрел на священника, на самом деле не видя его, его взгляд был сосредоточен на чем-то неосязаемом. Одна рука бессознательно играла с кончиками его усов. — Очень хорошо. Попробуй. Но ты должен действовать быстро.

— Конечно, Ямун, — ответил Коджа с поклоном. Подойдя к двери юрты, лама дал указания Сечену. Борец снова организовал команду, устроив охрану Баялун.

Кодже и Сечену не потребовалось много времени, чтобы разместить все необходимое в уединенной юрте, где их деятельность не была бы замечена. Тела бережно хранились, завернутые в снег, чтобы замедлить их разложение. Работая быстро, Коджа остался в палатке один. Пока Сечен стоял на страже снаружи, лама произносил свои заклинания. Когда он появился, Коджа выглядел опустошенным. Ночные дела сказались на нем отрицательно.

— Убери Туйганского воина, и принеси голову Шу в юрту Ямуна, — приказал священник, торопливо проходя мимо Сечена. — Я должен увидеть кахана.

Вернувшись в юрту Ямуна, Коджа, не теряя времени, описал то, что он узнал.

Кахан мрачно посмотрел на священника. — Чанар тоже? — спросил он, и изумление окрасило его слова.

— Мне жаль, Ямун, — автоматически пробормотал священник.

— Горе для слабых, — внезапно прорычал Ямун.

Коджа только кивнул. — Что ты теперь будешь делать?

— Сражаться с ними, — ответил кахан. На его лице застыло мрачное выражение. Он позвал носителя колчана, чтобы тот вызвал Чанара и Баялун. Слуга поспешил прочь с сообщением.

Ни Коджа, ни Ямун не произнесли, ни слова, пока ждали. Кахан сидел в задумчивости, подперев подбородок рукой. Коджа попытался представить себе мрачные мысли, проносящиеся в голове Ямуна. Он не мог. Мрачное настроение Ямуна было выше его понимания. Устало зевнув, лама смирился с ожиданием.

Вернулся слуга и отодвинул створку двери. — Кахан, они здесь.

Ямун поднял голову. — Войдите. Баялун и Чанар вошли в юрту. — Садитесь.

Первой вошла вторая императрица, тяжело опираясь на свой посох, и заняла свое место. Чанар последовал за ней, затем вошел Сечен. Двое заговорщиков сели по разные стороны юрты, Баялун одна во главе женского ряда, Чанар напротив нее. Коджа поднялся со своего места, чтобы не мешать Чанару. Генерал настороженно посмотрел на ламу, затем сел у ног Ямуна. Коджа тихо проскользнул в заднюю часть юрты и встал рядом с бесстрастным Сеченом. Борец тихо открыл дверь, жестом пригласив арбан солдат войти.

Когда все заняли свои места, Ямун приказал принести сосуд с черным кумысом. Набрав половник из чаши, он высоко поднял его, повернув на четыре стороны света: — Тейлас, даруй нам сегодня победу.

Подношение было закончено, Ямун занял свое место. — Сегодня мы отправляемся побеждать великого врага. Пусть люди будут готовы.

— Пусть Тейлас дарует нам победу! — сказал Чанар в ответ.

— Он так и сделает, Генерал, — пообещал Ямун, свирепо глядя на Чанара сверху вниз.

Ямун медленно протянул ковш последнему из семи доблестных мужчин. Как только генерал потянулся за ним, Ямун опрокинул его, пролив черный кумыс на ковры.

— Ты был моим андой, — прорычал кахан, отбрасывая половник за пределы досягаемости.

Чанар побледнел, и его рот открылся от шока. — Но, Ямун. Я…

— Тихо! Я знаю о твоем предательстве. Вы встречаетесь с Шу. Вы вступили с ними в заговор.

— Это ложь, Кахан! — крикнул Чанар, дрожа на месте. Ямун выступил вперед со своего возвышения, его широкая фигура возвышалась над посеревшим генералом. Глаза кахана вспыхнули яростью.

Коджа понял, что Ямун, разгневанный обманом Чанара, на мгновение забыл о присутствии Баялун. Священник посмотрел в ее сторону. Она отступила от конфронтации. Лицо хадун было бледным, но в ее глазах не было страха, только ненависть и ярость.

Баялун сделала еще один шаг назад, словно пытаясь отстраниться от Чанара. Ее руки шмыгнули в рукава халата. Она достала маленький камешек и начала чертить в воздухе маленькие фигурки.

Коджа понял, что Баялун произносит заклинание. Никого не было достаточно близко, чтобы вовремя остановить ее.

Лама ощупал свои карманы в поисках какого-нибудь оружия, чего-нибудь, что он мог бы бросить. Он сильно ударил себя по чему-то твердому в грудь — по пайцзе, своему символу власти, и отчаянно дернул за шнурок, высвобождая тяжелую металлическую пластину.

— Баялун! — крикнул священник, пытаясь предупредить кахана. Ямун прервал свою тираду, пораженный криком ламы, как раз в тот момент, когда Коджа швырнул пайцзу через всю юрту. Серебряная бляха с глухим стуком ударилась о руку хадун, выбив камень из ее рук. Баялун завизжала от ярости и боли, схватившись за бок.

— Стража, схватите хадун! Свяжите ей руки. Убейте ее, если она попытается заговорить! Ямун указал на вторую императрицу. Глаза Баялун сузились до щелочек, хотя она застыла на месте. Стражники уже окружили ее, обнажив сабли. Они схватили хадун за руки и прижали их к ее боку. Она слабо сопротивлялась, но, зная, что Ямун говорит серьезно, ничего не говорила. Охранники быстро начали связывать ей запястья.

Чанар, воспользовавшись тем, что все отвлеклись, потянулся за своим мечом, полный решимости пробиться на свободу. Прежде чем его меч выскользнул из ножен, Ямун вытащил свой собственный клинок и приставил острие к груди генерала. Чанар медленно повернулся лицом к кахану.

— Не вытаскивай его, Генерал, или я убью тебя, — холодно произнес Ямун, его глаза стали стальными. — Уберите хадун.

Чанар сглотнул. — Почему, Ямун? — слабо спросил он. Оставшиеся охранники медленно сомкнулись вокруг него. Генерал расстегнул пояс с мечом и положил его на землю.

Ямун отступил назад и плюнул Чанару под ноги. — Завтра вы с моей мачехой... Он перевел взгляд на удаляющуюся Баялун. — Вы планировали уничтожить меня.

— Это ложь! Кто это сказал? — взревел Чанар, свирепо глядя на всех вокруг.

Ямун вложил свой меч в ножны и полез в кожаную сумку, стоявшую рядом с его троном. Из нее он извлек голову воина Шу, которого убил Чанар.

— Вот твой обвинитель, — ответил Ямун, бросая голову Чанару. Она с глухим стуком упала к ногам генерала. Чанар заколебался, затем с рычанием отбросил голову в сторону.

— Мертвая вещь — и ничего больше. Ты дурак, Ямун! Чанар усмехнулся, больше не пытаясь скрывать свое презрение.

— Хотя духи могут обмануть нас, мертвые лгать не могут, — тихо сказал Коджа из глубины юрты.

Чанар повернулся к ламе. — Ты... это твоих рук дело!

— Нет, Чанар. Ты сам сделал это с собой, — сказал Ямун у него за спиной. — Ты был моим андой — последним из моих доблестных людей. Я оказал тебе почести и доверие, и вот как ты отплатил мне. Ямун откинулся на спинку трона, опустив подбородок на грудь.