Повелители слез

– Помню, - хихикнула Веста.
– Только ты потом напился. Опять с Торониосом.

– Было дело, каюсь. Зато весело было, мы тогда пошли девчо...народ пугать ночью.

– Девчонок, значит, - хмыкнула девушка.
– То-то я смотрю, вы уставшие были на утро. Слушай, Риорский, может, у тебя еще дети от кого есть?

– Обижаешь, Волверин. Ты - единственная кандидатка на моего дитеныша. Кто еще сможет дать ему здоровую долю нахальства, которая у меня напрочь отсутствует?

Веста промолчала. Просто улыбнулась. Перепираются, почти как раньше, когда он еще был ректором. Сколько ж времени с тех пор прошло... И Эли подрастает, и мир катится непонятно куда.

– Я запуталась, - вздохнула Веста.

– Все так сложно. Что вообще происходит?

– Выясним, - уверенно откликнулся Михаил.
– Обязательно. Ты, главное, поправляйся, а там разберемся. Поедем вместе и покажем им, как надо работать.

– Ага, я уже показала. Теперь вот неделю валяться буду. Слушай, а крем у тебя есть?

– Какой крем?
– не понял Михаил.
– Для лица? Для рук?

– Не, - помотала головой Веста, - сладкий крем. Молочный какой-нибудь, сметанный например. Чтобы вазочка большая была и крошка шоколадная. Есть такой?

Несколько секунд Михаил удивленно смотрел на девушку, а потом кивнул.

– Будет. Тебе с бисквитом?

– Без. Просто крем, хочу ложкой поесть.

– Ну, глюкоза в любом случае не помешает, - усмехнулся мужчина.
– Пойду, схожу на кухню, пускай приготовят.

– Спасибо, - улыбнулась Веста.

– Поспи немного, ладно? Я потом приду, надо будет еще одно лекарство выпить, на всякий случай. А пока отдыхай.

– А поцеловать?
– надулась Веста, когда Михаил хотел было направиться к выходу.

Он вздохнул и осторожно поцеловал девушку в лоб.

– Спи!

– Ладно, на первый раз сойдет, - проворчала Веста и привычно свернулась калачиком.

***

Холодный нос ткнулся сначала куда-то в область шеи, потом обнюхал лицо Весты, потом радостно заурчал и кровать затряслась. Сквозь сон девушка лениво гадала, как чей-то нос умудряется урчать, да еще и трясти кровать. И вообще, что происходит. Меж тем что-то большое, теплое и пушистое улеглось, наконец, и рыкнуло. Веста машинально положила руку на голову медведю и только тогда вспомнила, что Миха тоже был в замке Риорского. Моментально проснулась и радостно заулыбалась. Слабость не позволила вскочить и броситься на шею медведю, но девушка с удовольствием положила голову ему на спину. Благо, выросший медведь теперь весил едва ли меньше Риорского. Шерсть его окончательно покраснела, а рога стали толстыми, крепкими и острыми. В довесок к недюжинной силе и огненной магии, Миха сохранил свой характер, благодаря чему слыл настоящим разрушителем. Особенно, будучи в компании Эли.

– Привет, чудо мохнатое, - сказала Веста.

Миха пробурчал что-то, напоминающее приветствие. А потом двери в комнату распахнулись и явили темноволосую девочку в милом белом платьице. С виду она была очень обычной, как и все дети в ее возрасте, симпатичной, веселой и ласковой. Из привычного образа шестилетнего ребенка выбивались только два крыла, похожих на стрекозиные, торчащие сзади. Удивительная штука, эта наследственность: мать Михаила была иерой, крылатой жительницей Верхнего. Сын от нее унаследовал два сердца, благодаря чему был куда выносливее обычного человека. От отца - ментальную магию. А Эли передались крылышки. Магией девочка не обладала, разве что зачатками бытовой, которая в скором времени должна была исчезнуть. Зато с интересом училась летать. Тонкие крылышки пока плохо выдерживали вес девочки, но уже были очень подвижными и порой казалось, что они живут собственной жизнью, не взирая на желания хозяйки. Госпожа Риорская-старшая любила внучку то ли за эту особенность, то ли потому, что Эли все-таки была дочерью Михаила. Во всяком случае, неприязнь, которую бывшая свекровь испытывала к Весте, не распространялась на внучку.

– Мама!
– заорала Эли и радостно кинулась на кровать.

Принялась обнимать Весту и что-то рассказывать.

– Привет, радость моя, - Веста поцеловала дочурку.
– Как дела?

– Хорошо! Мы с папой ходили в парк, тут такие карусели! А еще мы плавали. И летали на этом...воздушном шаре!

– Вот это да, - улыбнулась Веста.
– Каникулы проходят хорошо, да, милая моя?

– А ты пойдешь с нами гулять?
– спросила Эли, заглядывая Весте в глаза.

– Пойдет, - раздался голос Михаила.
– Только через пару дней, ладно? Мама немножко приболела, выздоровеет, и пойдем, погуляем. Может, еще на каруселях покатаемся, да?

В руках Риорский держал большую вазочку с кремом. Как раз таким, какого хотелось Весте. Посыпанным шоколадной крошкой, и с большой вишенкой. Настоящей, не кондитерской.

– Обалдеть!
– Веста протянула руку и, получив лакомство, привстала.
– Спасибо!

С удовольствием отправила ложку в рот и зажмурилась.

– А мне?
– обиженно спросила Эли, глядя на отца.

– А ты, дорогая моя, еще не позавтракала. К маме сразу побежала, помнишь? Так что сначала завтрак, а потом десерт.

Эли обиженно засопела.

– А мама позавтракала?

– Мама болеет, ей можно, - ответил Михаил.

Пока Риорский раздвигал шторы, Веста шикнула дочери.

– На, - прошептала она и сунула Эли под нос полную ложку крема.

Когда Риорский повернулся, услышав шепот, Веста уже заинтересованно смотрела в окно, а Эли гладила Миху.

– Волверин, - осуждающе произнес Михаил.

– Что?
– невинно отозвалась Веста.

– Я все видел.

– А я ничего не делала, - и не выдержала, хихикнула.

Эли рассмеялась следом.

– Девчонки, вот на что вы меня толкаете?

Михаил тоже улегся на кровать.

– И мне тогда тоже дай, - потребовал он.

– Обойдешься, - фыркнула Веста.
– Это мой десерт.

Михаил схватил вишенку и отполз подальше.

– Нет!
– заорала Веста.
– Только не вишенка!

– Ты сама вишенка, - ответил Риорский.
– Так что дай мне хоть ягодой полакомиться.

– Иди на кухню и лакомись! У меня она единственная!

– Была, - фыркнул Михаил.
– Я ее уже съел.

Эли радостно смеялась, Миха рычал, тоже, впрочем, от хорошего настроения и Веста почти забыла обо всем, что случилось в последнее время.

– Ладно, Эль, иди завтракать, - скомандовал мужчина.
– Там тебя бабушка дожидается. И каша.

Эли недовольно скривилась. Больше всего она ненавидела настойку против простуды и кашу.

Но с отцом спорить не решилась: знала, что с ним пререкаться - себе дороже. Можно и без десерта остаться, и без прогулок. И, что самое страшное, может отобрать игрушки, запретить летать и заставить читать какие-то скучные книги, которые взрослые почему-то называют развивающими.

– Она прелесть, - улыбнулась Веста, когда девочка унеслась в обеденный зал.

– Только когда видишь ее раз в день, - усмехнулся Михаил.
– Когда проводишь с ней круглые сутки, невольно замечаешь, как ищешь преступление потяжелее, чтобы сесть в тюрьму и там отдохнуть.

– Брось, не такая уж она и активная. По крайней мере, в Лесном она ведет себя куда спокойнее. Мне кажется, это все влияние твоей матери.

– А мне кажется, это то, что мы называем наследственностью. Эли - смесь тебя в лучшие годы твоего остроумия. И меня. Ну, поскольку у меня все годы - лучшие, то, наверное, на меня она похожа больше.