Повелители волков

«Помнит он меня или нет?» — билась в голове Ивора единственная мысль.

Бастак оторвался от еды, поднял голову и заискивающе улыбнулся. Но спустя мгновение его глаза стали круглыми, как у совы, и он крикнул — скорее прокаркал:

— Это джанийя! Лазутчик! — Уж он-то точно знал, чем занималось племя джанийцев.

«Вот сволочь, все-таки узнал…» — подумал Ивор и ударом своего посоха, с которым никогда не расставался, оглушил Артасира, схватившегося за меч. На Бастака, который вопил как резаный, у него времени не хватило, потому что, заслышав шум, в шатер вбежали двое подчиненных начальника тайной войсковой стражи. Мысленно отдав должное предусмотрительности Артасира, Ивор молниеносно выхватил нож и два тела легли рядом с Артасиром.

Затем он выскочил из шатра и припустил, что было мочи, к реке, возле которой персы разбили лагерь. Ивор знал, что речной берег охраняется слабо и надеялся этим воспользоваться. Он страстно желал, чтобы его бегство оставалось незамеченным как можно дольше, но не тут-то было. Из шатра вывалился Артасир, зажимая рассеченный лоб, — видимо, он был у него дубовым, потому что Ивор приложился от души — и крикнул слонявшимся поблизости воинам, которые решили, что проводника послали с каким-то срочным поручением:

— Догнать!!! Это лазутчик! Стрелять только по ногам!

Персы бросились вслед за джанийцем, на бегу доставая луки (с которыми никогда не расставались), но стрелять по Ивору не было никакой возможности — наступило время ужина, поэтому слишком много народу сновало туда-сюда. А джаниец старался держаться так, чтобы между ним и погоней всегда находился живой щит. Наконец он добежал к реке и бросился в воду. Берег был обрывистым, глубина реки в этом месте была вполне приличной, и прыжок обошелся без неприятных происшествий.

Ивор знал, что переплыть реку на виду у персов ему не удастся — они были великолепными стрелками, не хуже, чем скифы. Поэтому он сделал то, к чему предусмотрительно приготовился: отсоединил нижний конец посоха, достал оттуда длинную трубочку, и присосался к ней как телок к вымени.

Нижний конец посоха был полым. Для этого Ивору пришлось изрядно потрудиться, чтобы прожечь в нем отверстие нужного диаметра почти по всей длине. В нем он и спрятал дыхательную трубку, пользоваться которой Ивора научили в школе «скитальцев». Он не стал плыть и по течению, потому что с крутого берега его точно заметили бы. Ивор поднялся немного вверх по реке и забрался под корягу, которая застряла под кручей в небольшой подводной пещерке…

Он просидел под водой до темноты. Его усердно искали, но река была на удивление быстрой, изобиловала водоворотами, и, когда стемнело, все персы сошлись во мнении, что лазутчика утащило на дно, где ему и пришел конец. Артасир не очень верил, что это именно так, но за время похода разноплеменное персидское воинство совсем разболталось, и никакие приказы и призывы не могли заставить их продолжать поиски в темноте, ведь все знали, что завтра их поднимут ни свет ни заря, и опять придется мерить ногами бескрайнюю скифскую равнину.

Когда лагерь погрузился в сон, Ивор всплыл на поверхность, лег на спину, и река понесла его вниз по течению как бревно. Когда огни лагерных костров исчезли за поворотом речной излучины, он выбрался на пологий берег и упал на песок, который все еще хранил солнечное тепло. Его вдруг начала бить дрожь, которую невозможно было унять. Только теперь он признался сам себе, что сильно испугался. И не персов с их разящими стрелами, а соседней промоины, в которой шевелилось НЕЧТО.

«Скитальцев» учили не бояться ни темноты, ни ползучих гадов, ни зверей, ни различных лесных божеств. В отличие от основной массы джанийцев наставники будущих разведчиков не очень верили в сверхъестественные силы. Впрямую они об этом не говорили, но к концу обучения «скитальцы» и так начинали понимать, что в лесу и на равнине, кроме зверей, птиц, ящериц, гадюк и разных букашек, нет никаких других существ.

Но что касается воды, то здесь все обстояло иначе. Нередко какие-то чудища утаскивали в речные глубины купающихся детей, и потом никто не мог найти даже их костей. Не исключено, что это были сомы, — рыбаки часто вытаскивали на берег в своих сетях огромных рыбин — а может быть, и что-то другое. Поэтому к реке джанийцы относились с опаской и не забывали приносить жертвы речным божествам.

Когда Ивор заметил опасное соседство, у него душа ушла в пятки. Вздумай неизвестное существо напасть на него, он готов был немедленно всплыть на поверхность. Пусть уж лучше персы убьют его своими стрелами, чем попасть живым в утробу водяного страшилища. А оно, судя по размерам промоины, было огромным. Возможно, это был старый сом, но рассмотреть его Ивору не удалось, потому что вход в промоину закрывали водоросли.

Теперь все осталось позади, и Ивор мысленно поблагодарил Адити за свое чудесное спасение. Он перевернулся на спину и посмотрел на небо. На нем не было ни единой тучки, и яркие звезды опустились так низко, что, казалось, до них можно было дотронуться рукой.

Неожиданно темная тень закрыла звезды, Ивор рванулся в сторону и схватился за нож, но тихое урчание, которое выдал зверь, вмиг успокоило джанийца.

— Гаар… — Он любовно обнял огромного волка за шею. — Нашел все-таки… Как я по тебе соскучился…

Волк не умел говорить, но его теплый язык, которым он начал облизывать лицо Ивора, был понятнее любых слов…

На очередном привале в шатер Дария вошел Мегабаз. Судя по его озадаченному лицу, случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Что за новость на этот раз ты принес? — мрачно поинтересовался царь. — Если она совсем плохая, то приходи завтра. Я устал.

После того как его замысел добыть царскую Хварну и вернуться домой кружным путем потерпел крушение, Дарий заметно поостыл в своем намерении нанести поражение скифам. Теперь он действовал больше по инерции, предоставив решать почти все вопросы своим военачальникам. На него напала апатия, которую он пытался утопить в вине, но это не очень получалось.

— К нам пожаловало посольство саев, — сказал Мегабаз.

Царь оживился — неужели Иданфирс решил сдаться?!

— Где они? — спросил он с нетерпением и надеждой.

— Ждут возле шатра. Позвать?

— Не нужно, — поморщился Дарий. — Я не хочу, чтобы в шатре остался их запах. Иди, я сейчас выйду.

Дарий появился перед скифами во всем великолепии своей царской персоны. Слуги облачили его в пурпурный златотканый кафтан с длинными полами, подпоясанный золотым поясом, украшенным драгоценными каменьями, на поясе висел меч в дорогих ножнах, над которыми изрядно потрудились великие мастера, ювелиры Египта, а на голове, вместо царской парагнотиды, красовалась невысокая — походная — шапочка с золотым персидским орлом. И кафтан, и все остальное соответствовало последним веяниям мидийской моды.

Скифов было четверо — все убеленные сединами воины, лица которых испещрили шрамы. Когда появился царь, они вежливо поклонились, — не слишком низко — но в их глазах он прочитал не покорность, а дерзкий вызов. Стараясь не выдать гнева, который мутной волной ударил в голову, Дарий сказал переводчику:

— Пусть говорят!

— Если будет на то твоя милость, то мы можем обойтись без его услуг, — сказал один из скифов на достаточно чистом персидском языке и кивком головы указал на переводчика-грека.