Повелительница леса

— Крор, на ее визг сейчас сбегутся все остроухие!

— Всему-то вас, сопляков, учить надо, — лицо мне защекотала длинная борода нависшего надо мной недомерка. А потом его огромный кулак, размером с дыню, опустился на мою многострадальную голову, и я погрузилась во тьму.

Глава 10

— Посмотри только: и как их женщины находят себе мужей, ума не приложу. Талия тонкая, ноги длинные, а какие маленькие руки! Такими руками ни кольчугу не выковать, ни меч удержать.

Сочный бас, но явно принадлежащий женщине, ворвался в мое помутневшее сознание.

— Живи она у нас, на нее бы ни один приличный гном не посмотрел!

Сдвоенный хохот неприятно резанул слух.

— Батильда, но волосы, ты посмотри на волосы! — Я почувствовала прикосновение к голове. — Будто пламя в великой кузне Норина.

— Ой, не смеши меня, Гуда. Скажешь тоже, пламя, — фыркнул бас. — Вам, молодым, лишь бы на эльфов поглазеть. Хотя на что тут смотреть не пойму, одни слезы.

— А ресницы такие длинные, — продолжала восхищаться не знакомая мне Гуда.

— Еще бы им длинными не быть! Небось ничего тяжелее листика в руках не держала. Мы-то свои в великой кузне еще в детстве опалили, не говоря уж о бородах и волосах!

Что-то пощекотало мне лицо. Я наконец нашла в себе силы и медленно открыла глаза, которые будто придавили чем-то изнутри, и увидела нависшее надо мной широкое бородатое лицо с красноватым оттенком кожи. Борода снова защекотала мне лицо и нос. Не удержавшись, я громко чихнула. Незнакомка взвизгнула и резко отстранилась.

— Очухалась, значит, — удовлетворенно произнес бас. Я резко села, испытав приступ дикой боли, заставивший меня сцепить зубы, и уставилась на двух низкорослых коренастых женщин, одна из которых смотрела с интересом, а вторая — нахмурившись.

— Я Батильда, а это, — кивок в сторону незнакомки помладше, — Гуда.

Я во все глаза рассматривала женщин. Та, что назвалась Батильдой, имела почти мужские черты лица и большой нос, а прическа на ее голове затейливо переходила в пышную бороду, концы которой были украшены маленькими серебряными колокольчиками, позвякивавшими при каждом движении. Батильда была довольно ширококостной и имела развитую мускулатуру. Если бы она не назвалась женским именем, я бы десять раз подумала, прежде чем обратиться к ней в женском роде. Та, что помладше, Гуда, отличалась большей миловидностью, но ее пшеничные волосы точно также переплетались косичками с короткой бородой. Веснушки задорно горели на пухлощеком лице. Одеты незнакомки были в домотканые темно-серые платья, украшенные искусно выкованными медальонами.

Лесные боги, куда я попала? Кто это? Сохранившееся племя амазонок? Но насколько я знала из преданий, амазонки были высокими стройными девами-воительницами, отрезавшими себе грудь, чтобы было удобней стрелять из лука. Передо мной же стояли коротышки, в которых с трудом угадывались женщины, да и грудей, насколько мне удалось рассмотреть под грубыми платьями, у них был полный комплект. Мы продолжали настороженно изучать друг друга. Краешком глаза я обвела взглядом комнату. Камень, всюду камень. Вырубленная прямо в стене кровать, на которой я сидела, в центре большой очаг, сейчас уютно потрескивающий, выдолбленный из камня стол и пара стульев. Даже кувшин на столе и тот был вырезан из какого-то камня. Значит, на мою силу, в случае чего, рассчитывать не приходится.

— Говорила же я, что Крор сильно ее зашиб, девка теперь слабоумная, — наконец произнесла Батильда, которой, очевидно, надоела игра «в гляделки».

Я прокашлялась и хрипло спросила:

— Где я? — Губы пересохли и жутко хотелось пить.

— В королевстве великого подгорного владыки Норина, — выпалила Гуда, на личике которой явно было написано сострадание.

Я застонала и откинулась на неожиданно мягкие подушки. Боль в голове вспыхнула с новой силой. И почему в последнее время я получаю исключительно по голове?

— Норин? Я в королевстве гномов? — спросила я странно охрипшим голосом.

Час от часу не легче. Я вспомнила, что произошло до того, как свет в глазах погас. Я ведь пыталась узнать, куда запропастился Флориан, а потом на меня подло напали двое! Так значит, это гномы меня вырубили? Но им-то я зачем?

— В великом подгорном чертоге мудрейшего владыки Норина, сына Норина, внука Норина, — весело подтвердила Гуда, а я еле удержалась, чтобы не фыркнуть. — Хочешь пить?

— Не разговаривай с ней, Гуда, неизвестно, какой эльфийской дрянью можно заразиться, — выплюнула Батильда. Серебряные колокольчики в ее бороде раздраженно звякнули. — Пусть владыка Норин сперва поговорит с ней.

— Батильда, мы не должны уподобляться эльфам, которые опаивают нашего владыку в своих целях, — добродушно заметила Гуда, поднося к моим губам холодный каменный кубок с водой. Я снова попыталась сесть и, поблагодарив Гуду, приблизила губы к прохладной воде. На дне кубка я заметила синий камень.

— Зачем там камень? — подозрительно спросила я.

— Он лечебный, — с готовностью ответила девушка. Называть ее гномихой или гномом, даже мысленно, не поворачивался язык. — Он напитал воду. Выпей, сразу почувствуешь себя лучше. Это сапфировый камень от различных видов боли. Мы выращиваем такие в нашей тайной пещере.

— Гуда! Язык тебе вырвать! Первой же эльфийке разбалтываешь наши секреты! А ну марш отсюда, пока я все не рассказала нашему владыке, и он не отослал тебя стучать киркой на самое дно гор! — грозный рев Батильды даже меня заставил съежиться от страха, но Гуда, казалось, привыкла к ее голосу. Однако спорить со старшей по званию не полагалось, поэтому Гуда, чуть нахмурившись, поспешила покинуть комнату.

— А ты, — короткий палец Батильды был направлен в меня, — сиди тихо, пока за тобой не придут. Попытаешься выкинуть какую-нибудь из своих эльфийских штучек — лишишься ушей прежде, чем молот встретится с наковальней.

Оставив эту угрозу повиснуть в воздухе, Батильда не спеша удалилась. Когда каменная дверь плотно закрыла вход, я залпом выпила воду и, вправду почувствовав себя лучше, доковыляла до нее, чтобы попытаться сдвинуть. Куда там! Очевидно, скрытый механизм, известный только гномам, приводил ее в движение.

Я вернулась и села на кровать. Окон в комнате не было, даже нельзя было сказать, какое сейчас время суток. Я постаралась собрать разрозненные мысли, но они разлетались, словно листья с деревьев по осени. Зачем я понадобилась гномам? Точнее, одному единственному гному — королю Норину? Почему гномы принимают меня за эльфийку? Я прикоснулась к своей прическе и поняла — уши до сих пор были плотно прикрыты волосами. К тому же на мне костюм лунного эльфа. Значит, гномам неизвестно, кто я такая и что я делала у лунных эльфов. Может быть, коротышки объявили лунным эльфам войну, поэтому и сидели в кустах? В Исил Наллэ их бы при всем желании не пустила древняя магия. Вдруг они отлавливали всех свободно разгуливающих лунных эльфов, а теперь будут пытать, в надежде вызнать военные тайны? И хотя в глубине души мне было лестно, что меня приняли за эльфа, при мысли о пытках меня продрал такой озноб, что я поспешно закуталась в тонкое одеяло. Что ж, придется разочаровать владыку Норина. А учитывая, что он терпеть не может лунных эльфов, есть шанс, что мне удастся с ним договориться.

Нужно срочно выбраться из гномьего царства и найти Флориана. Если он вдруг попался лунным эльфам, значит, придется вернуться в Исил Наллэ и вытащить его.

Ай! Что-то больно впилось мне в живот. Я задрала верхнюю часть костюма и увидела тетрадь в тонком кожаном переплете. Дневник! Дневник Лаирасула! Он до сих пор у меня! Пока меня тащили по подземным шахтам он даже не выпал, а переодеть меня или осмотреть, очевидно, никому не пришло в голову. Поразительная беспечность!

Я бросила быстрый взгляд на дверь и торопливо попыталась открыть дневник. Не тут-то было. Как только пальцы коснулись сплетенных из какой-то травы завязок, они, словно живые, обвили мои пальцы, уколов сотней маленьких иголок. Взвизгнув, я отбросила дневник, запихав израненные пальцы в рот. Так вот почему Исилендил не смог воспользоваться дневником! Он просто не знал, как его открыть. Я вспомнила, как легко расстался с дневником Морнэмир. Этот жук снова обвел меня вокруг пальца! Открыть заветную тетрадку у него не получилось, и он решил, что это под силу мне. Готова поспорить, что как только я ознакомлюсь с содержанием дневника, Морнэмир снова объявится. Но с чего он решил, что я смогу открыть дневник? Этот хитрец ничего не делает без своей личной выгоды.