Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы
Шрифт:
Вот это место у Козлова: «Лишь грабежу наклонность обнаружа».
(Тов. Кашкин: Это не то место.)
– Я сослался на Козлова, забыв, что этой строчки нет в оригинале, но 4–5 мест, где употребляется слово «спойл», где у меня грабеж, – все места имеются у прозаических моих предшественников и у Козлова.
Возьмем другое место, 46-ю строфу той же главы.
У меня так: «Суворов им сверкнул рожками с…» и т. д. (цитата).
Это место мне было поставлено в вину обоими выступавшими, а Иван Александрович сказал, что финал совершенно не понят.
Позвольте сослаться на 46-ю строфу:
(Цитирует.)
Так вот, товарищи, я сильно перескочил за отведенные мне пределы времени.
Я утверждаю,
Я констатирую, что один критик меня призывал в грубой форме к фальсификации, другой критик вступил, мягко говоря, в противоречия с истиной. И мне это очень печально. Я не этого ожидал.
Теперь, еще одно, последнее заявление. Так как я не встречал в моей работе ни малейшего внимания со стороны секции как организации, ни малейшего намерения со мной поговорить дружески и т. д., то я считаю, что я совершенно не нужен больше секции и прошу Бюро принять мое заявление о выходе из секции, а мотивировка этого жеста будет мною передана в соответствующие инстанции.
Приложение В
Г.А. Шенгели. Критика по американски
Ответ на статью И. Кашкина в 12-й книжке «Нового мира» за 1952 г.
(РГАЛИ, ф. 2861, on. 1, д. 981)
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
Идущая за этими первыми страницами статья «КРИТИКА ПО АМЕРИКАНСКИ» является ответом на клеветническую статью И. Кашкина «Традиция и эпигонство», помещенную в 12-й книжке журнала «Новый мир» за 1952 г. и посвященную разбору и полному «изничтожению» моего перевода байроновского романа «Дон Жуан» (каковой перевод вышел пять лет назад, в конце 1947 г.).
Так как статья Кашкина (необычно пространная для рецензии о переводе, – около 1,5 печ. л.) является девятым валом травли, ведущейся уже несколько лет в отношении меня и моей работы, так как это статья ЛЖИВА во ВСЕХ своих утверждениях, так как она возводит на меня ПОЛИТИЧЕСКУЮ КЛЕВЕТУ, обвиняя меня в искажении социального смысла романа, в искажении образа Суворова и пр., я вынужден [99] выступить на защиту своего имени и как советского гражданина, и как писателя.
99
Машинописный вариант статьи имеет довольно сложное форматирование: использованы три способа выделения текста: подчеркивание, разрядка и набор ПРОПИСНЫМИ БУКВАМИ. Подчеркнутые слова я передаю курсивом, за исключением случаев, когда в тексте автор отсылает к фразам, которые, как он пишет, были подчеркнуты. Разрядку и выделения прописными буквами сохраняю. – А. А.
Тут отмечу мимоходом, что мне, с 23 г., нередко приходилось быть объектом разных нападок за мою деятельность, как поэта и стиховеда. И примечательно: кидались на меня (в печати и организационно – «не давая ходу») такие лица, как Авербах, Лелевич, Динамов, Горбачев, Ионов плюс мелкие троцкистские шавки – вроде Спиртуса и А. Рабиновича – из провинциальных газет; как А. Лейтес, в прошлом – один из «вождей» ВАПЛИТЕ, цитадели украинского национализма; как Н. Кладо, отпрыск сосланного царского адмирала, имевший и в своей биографии своеобразные осложнения, –
и пр.Выразительный подбор, – не правда ли?
Теперь выступает Кашкин, пропагандист англо-американских декадентов, во главе целой группы, – правда, хорошо знающей английский язык (некоторые ее члены живали подолгу в Америке).
Если бы дело шло только о критике моей работы, – пусть сколько угодно суровой, придирчивой, даже несправедливой, – я бы не пошевельнулся. Вот пример: А. Лейтес напечатал в 39 или 40 г. свирепейшую и вздорную рецензию на мои собственные «Избранные стихи»; я не реагировал никак.
НО В ДАННОМ СЛУЧАЕ, так как,
Во первых, статья Кашкина построена на сплошных передержках и сознательно дезориентирует читателя, а во вторых, дискредитируя доброкачественный и точный перевод, наносит удар по Байрону, объективно совпадая с английскими установками (я разумею буржуазно-феодальную Англию), – то достодолжный ответ на эту статью является моим гражданским долгом.
«Критический метод» Кашкина с полной рельефностью вырисуется для читателя после внимательного ознакомления с моей статьей. Но, для беглой иллюстрации, я приведу и здесь один образчик кашкинского «разбора».
Он приводит полностью следующий мой перевод строфы 2-й из VIII песни:
Готово всё – огонь и сталь, и люди: в ход Пустить их, страшные орудья разрушенья, И армия, как лев из логова, идет, Напрягши мускулы, на дело истребленья. Людскою гидрою, ползущей из болот, Чтоб гибель изрыгать в извилистом движенье, Скользит, и каждая глава ее – герой. А срубят – через миг взамен встает второй. —и говорит (стр. 234, столбец 1, абзац 6 и 7):
У Байрона основной образ – это лев, выходящий на охоту из логовища, второй, дополнительный – Гидра (с большой буквы, символ неистребимости).
У Шенгели, который и в данном случае переводит слово за слово, в общем смысл не искажен, но гидра (с маленькой буквы, т. е. понятие, вызывающее совершенно другие ассоциации) вползает в самую сердцевину строфы и, расположившись там рядом со львом, тем самым ослабляет основной образ.
Как поступает Козлов? Строя строфу в целом, он выдвигает в первую же строку образ льва, а Гидру оставляет в самом конце в ее основной функции – лишь как образ взаимозаменяемости.
Это выглядит занимательным и «тонким» разбором. Но является чем то совсем иным. Посмотрим прежде всего, как «поступает Байрон». Мы читаем (я приведу английский текст и русский дословный перевод, без всякой заботы в последнем об изяществе):
All was prepared – the fire, the sword, the men To wield them in their terrible array. The army, like a lion from his den, Marchd forth with nerve and sinews bent to slay, — A human Hydra, issuing from its fen To breathe destruction on its winding way, Whose heads were heroes, which cut off in vain, Immediately in others grew again.