Повесть будущих дней

Хотя все три парня работали вместе, Юзик с Мотэлем не могли сказать Максимке то, что говорили между собой.

Зато Максимка был более искренним. Он сказал, что его старший брат Иосиф и еще один парень куда — то исчезли из деревни. Никто не знает, куда они делись, но у Максимки есть сведения, что они убежали в лес, где собираются отряды партизан против панов.

Через некоторое время Юзик сам нашел прокламацию возле своего дома. В ней также смело и бодро призывали рабочий народ к борьбе с буржуями. Нельзя сказать, чтобы Юзик чувствовал ненависть к панам. Паны, как паны: живут себе во дворцах — и все. А батраки, конечно, работают — как же иначе? Если пан гонит их из своего сада, тоже ничего удивительного нет, — конечно, сад господский. Сам отец говорит, что пан хороший.

Эти прокламации привлекали и интересовали Юзика своей таинственностью и смелостью; они были похожи на те геройские истории, которые он любил читать. И он хотел бы поучаствовать в них также, как и в книжных событиях.

Он побежал к Мотэлю. Тот прочитал и говорит:

— Зачем нам с ней прятаться? Мы ее на улице нашли, и никто нас не может за это обвинить. Передавай, читать другим, пусть радуются хорошие люди. Давай я это сделаю.

— Нет, я сам! — не согласился Юзик.

И в тот же день он прочитал ее родителям. Боже ж мой, боже! — вздохнула мама. — Что на свете делается?

— Где ты ее взял? — накинулся на него отец.

— Да тут у нашего дома нашел.

— Давай ее сюда! За такие вещи в тюрьму нас всех посадят. Если второй раз найдешь, то вообще не трогай. Это тебя не касается.

И отец порвал бумажку на мелкие куски. Так и закончилась Юзикова пропаганда.

Однажды парням попала в руки целая белорусский газета.

— Вот где, наверное, много интересного написано! — Сказал Максимка. Спрятались и стали читать. Узнали, что предводитель Пупский обедал у французского посла Хлусье, что в Варшаву приехала некая итальянская артистка Макарони, что в Вильне состоялось торжественное богослужение с участием варшавского епископа, что в Америке, Англии, Франции какие министры что-то такое сказали.

Парни ожидали, что здесь будет много чего задиристого, как в тех прокламациях, а вместо этого видели, что-то непонятное и неинтересное. Еще больше удивились они, когда прочитали такие строки:.

«За последнее время снова зашевелились различные бандиты, стремящиеся залить кровью всю нашу страну. Видимо, они получили новый приказ и деньги из-за границы. Они недовольны тем, что белорусский народ в братской Польше живёт спокойно, улучшил свое положение и пользуется всеми удобствами культуры».

Хотел бы я, чтобы ты так жил, как мы! — буркнул Максимка.

— Но тут же совсем не так как пишут, как тогда, — смущенно сказал Юзик, — хотя и по-белоруски напечатано.

— Да это же те самые паны пишут! — сказал Мотэль.

— Тут же ж по-белоруски написано, — повторил Юзик.

— А ты думаешь белорусских панов нет? — пылко сказал Мотэль. — Отец говорил, что все паны составляют одну свору — и польские, и белорусские, и еврейские. Отец раз смеялся от одной еврейской газеты, которая писала, как раз также, как и эта.

Максимка и Юзик еще больше удивились.

— Неужели?! — воскликнули оба.

— А что же тут удивительного? — спросил Мотэль.

— Ну какой же пан еврей или белорус? — засмеялся Максимка. — Паны же бывают только поляки: Загорский, Пшэзьдецки, Монтвил. А. где же ты видел еврея или белоруса?

— Неужели ты думаешь, что во всей Польше нет богатых евреев или белорусов? Возьми хоть вашего Захара.

— Ну, какой он пан. — аж покатился со смеху Максимка.

— Но ведь он стоит за господ?

— Стоит, так как получает от этого пользу.

— Ну так вот, все те, что получают пользу, и пишут вот такие вещи, — и белорусы, и евреи.

— Вот оно как! — задумчиво произнёс Юзик. — Никогда об этом не подумал бы. Все видят и знают, что паны — только поляки.

— Видят, но не понимают, — горделиво ответил Мотэль.

Оба юноши ясно чувствовали превосходство Мотэля.

Сразу видно было, что его отец много чего ему объясняет. А Юзик с Максимкой ничего такого от своих родителей не слышали.

Максимка лучше всех знал бедственное существование своей деревни, сам страдал от такой жизни, чувствовал обиду и ненависть к несправедливости такого жизни. Но он был словно в темном лесу: что-то чувствовал, но ничего не знал. Теперь же он многое понял, значительно развился и мог смотреть на мир совсем другими глазами.

У Юзика же не было ни знания Мотэля, ни практики Максимка, не понимал он окружающей жизни, а жил подвигами различных древних польских героев, о которых читал в книжках. И вот теперь он увидел, что на свете жизнь идет совсем не так, как он видел до сих пор. Что где-то есть другие люди, которые стремятся к чему-то другому, интересному, справедливому, которые заботятся о всех бедных, которые идут против всех господ. Удивительней всего было то, что эти люди чувствовались где-то рядом, вокруг. Вот Антэк, отец Мотэля, брат Максимки, а там еще и еще. Может рядом с ним есть и еще много таких людей, которых Юзик каждый день видит, но не знает, кто они, как не знал до сих пор об Антэке.

Особенно интересно было Юзику чувствовать, что и он имеет какое-то отношение к этому делу, знает, что-то такое, чего другие не знают, и что он никому об этом не говорит.

Встречаясь с Антэком, Юзик всячески проявлял к нему благосклонность. Со своей стороны, и Антэк полюбил мальчика и осторожно, понемногу бросал ему в голову те или иные светлые мысли. Но такие моменты были редкие и короткие, потому что нужно было остерегаться Юзикова отца, да и вообще Антэк не мог рисковать и высказываться больше чем можно было перед мальчиком.

Постепенно у Юзика начал меняться взгляд на различные жизненные явления, на которые он до сих пор или совсем не обращал внимания, или считал, что так оно и должно быть. Сейчас Юзик уже не воевал с сельчанами, чтобы захватить корову, а если это делали без него, то он возмущался и злился. Чаще задумывался о том, почему все вокруг работают на пана, а тот живет себе и ничего не делает. Заметил, что те, кто меньше работают — более богатые, и очень стоят за пана. Одним словом, понемногу начал разбираться в жизни.

Но это были только первые шаги. В чем тут дело, как это делается и как должно быть иначе — Юзик еще не знал.

Связь с другим миром

Работа над радио-аппаратом шла своим чередом. Купили на свои два злотых немного проволоки, винтики и другие мелкие части, кое — как сделали шпулю, но скоро увидели, что для окончания аппарата им нужна еще как минимум десять злотых, особенно, чтобы приобрести наушники.

Даже эти два злотых для наших ребят были большим капиталом, собрать который было очень трудно. Откуда же теперь достать аж десять злотых?