Повесть о дружных

И все увидели, что они не стоят в стороне сочувствующими зрителями, а вместе со всей страной день и ночь куют победу.

"...Отныне и навсегда наша земля свободна от гитлеровской нечисти. Теперь за Красной Армией остаётся её последняя заключительная миссия... добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы".

"Да, да, над Берлином!
– думает Таня.- Тимофей Иванович въедет в него на своем боевом коне, и папа, и Андрей, и Сашин отец, и Нюрин брат пройдут по фашистской земле".

"Да здравствует наша великая Родина! Смерть немецко-фашистским захватчикам!"

И стекла зазвенели в избе от шума. Так хлопали загрубевшими ладонями, так стучали тяжелыми сапогами...

И тут Галина Владимировна взмахнула рукой, и девушки без слов поняли ее. И зазвенела песня, единственно нужная сейчас:

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек,

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗИМА

Стужа

Зима.

Снег толстым, плотным слоем покрыл всю землю: поля, лесные поляны, деревенскую улицу, речки. Он так глубок, что торчат только верхушки заборов и частоколов. Он засыпает избы до самых окон, наваливается на крыши, сугробами вползает на крыльцо.

Только кое-где его белоснежную поверхность бороздят утоптанные тропинки - к школе, к колодцу, к сельпо, к правлению колхоза.

Оступись, сверни на шаг в сторону - и сразу провалишься по колено, а то и по пояс. Попробуй выберись!

Ночью зимние ветры раскачивают деревья в лесу, сбрасывают с еловых лап тяжелые пласты снега, налетают на деревню и гудят-гудят, и воют в трубах.

На стеклах переплетаются ледяные пальмы и папоротники, и нужно долго дышать и дуть в одно место, чтобы растопить проталинку, прильнуть к ней одним глазом и увидеть, что делается в мире.

А в мире холодно.

Дремлет в берлоге медведь, посасывая лапу; спит барсук. Птицы жмутся поближе к людям. Серые куропатки ютятся у гумен, подбирая оброненные зерна. Важные снегири налетают целыми стайками на рябины, жадно рвут красные ягоды. Немного их осталось на деревьях. Заботливые хозяйки давно обломали нижние веточки, связали в пучки и повесили между рамами,- пригодится терпкая ягода для настоек, для пирогов.

Рыба ушла в глубину. Дремлют лини, закопавшись в ил. Лещи забрались в камышовые заросли.

На опушке леса вечерами мелькают серые тени - это голодные волки выходят на добычу.

А людей не отпускают заботы. Визжат и визжат пилы в чаще. Заготавливают колхозники сухой, крепкий зимний лес. Дрова нужны госпиталям, школам, детским садам. Крепкие доски и бревна нужны Родине, которой предстоит много строить. Враг отброшен далеко за пределы родной страны, но следы его безобразят землю.

Гремят еще советские орудия, добивая зверя в его логове. На снежных Карпатских горах и в долинах Померании горят русские костры.

Еще острее, еще напряженнее бои, а уже везут в разоренные места лес и кирпич, бетон и железо. Уже склоняются над чертежами строители и видят места, восставшие из пепла, красивее и богаче, чем прежде.

И для этого девушки Бекрят, утопая в снегу, валят вековые сосны, темные, мрачные ели.

Стучат молотки по деревне - до сильных морозов спешат колхозники утеплить скотные дворы, отремонтировать машины.

Школьники из дальних деревень бегут в школу на лыжах, и колючие звезды провожают их зимним утром и встречают у порога дома.

Страшная ночь

Таня делала уроки и, по правде сказать, долго мучилась над задачкой, когда пришла Леночка и встала у порога, лукаво поглядывая на сестру. Она опустила на пол серый мешок. В мешке что-то шевелилось. Таня насторожилась.

Леночка раскрыла мешок, и из него высунулся круглый розовый пятачок с двумя смешными дырками.

Таня вскочила с места.

– Дали?

– Дали.

– Как зовут?

– Васька.

Это был очень смешной поросенок, весь розовый и чистенький, с прозрачными ушами, с белесыми ресницами, с перламутровыми копытцами на стройных ножках и со штопором вместо хвостика.

Таня замерла от восхищения.

Опустили Ваську на пол. Он деловито застучал копытцами по всей комнате, всю обнюхал и вдруг тоненько завизжал.

Леночка принесла на блюдечке теплого молока, ткнула Ваську рыльцем, и он, чмокая и захлебываясь, начал завтракать.

Наелся, довольно хрюкнул и вдруг зевнул, показывая мелкие острые зубки.

Таня притащила ящик, набитый сеном, поставила его в угол. Ваську положили в ящик, закутали половичком, и он заснул, зарывшись носом в сено.

Конечно, география была выучена не на пятерку. Таня то и дело вскакивала из-за стола и подбегала к ящику. То она укрывала Ваську потеплее, то ей казалось, что поросенку жарко. К вечеру она испугалась: вдруг Васька сдох?

Но Васька был теплый, крепко спал, подрагивая розовой шкуркой.

– Просто он устал от волнения и путешествия,- объяснила Лена.

А когда сестры поужинали, потушили лампу и улеглись, тут-то все и началось.

Васька проснулся и завизжал. Таня соскочила с кровати, подбежала к нему. Васька стоял, положив передние ножки на край ящика, и кричал требовательно и резко: "ви-и, ви-и, ви-и..."

Таня стала его уговаривать: "Что ты, Васенька, что ты! Спать надо. Марью Дмитриевну разбудишь!"

Она уложила поросенка и стала гладить его по крутой спинке. Васька замолчал и блаженно зачмокал.

Таня вернулась к себе в постель и закуталась одеялом, отогревая озябшие ноги.

И тут снова раздалось настойчивое и требовательное "ви-и".

– Ой, Чижик,- сказала Лена,- заставь его замолчать,- он разбудит Марью Дмитриевну, а она всю вчерашнюю ночь работала.

Таня снова побежала к ящику; Васька снова затих. Но не успела девочка добраться до постели, как раздался новый вопль.

– Ой-ой-ой!
– покрутила головой Таня.

– Что делать?
– в отчаянии спрашивала Лена.

– Он, верно, маму вспомнил.

За стеной заворочалась Марья Дмитриевна,- вот-вот проснется.

Лена взяла Ваську, закутала его одеялом, похлопала по спинке.

Васька замолчал. Леночка улеглась поудобнее, стала засыпать.

Бух! Васька с грохотом соскочил на пол и пошел гулять по избе, издавая отчаянный визг. Леночка и Таня разом соскочили с кроватей, тыкались по темной избе, по визгу ища разбойника.