Повесть о любви, детях и кроликах. Повести.

Из спальни стали слышны специфические шаги Васи. Он зашёл на кухню и замер, увидев брата, здорового и невредимого. Коля встал ему навстречу, братья обнявшись, молчали, хлопая друг дружку по спине.

– Катя, Кать, ты чего Колю чаем поишь? Ну-ка, принеси нам чего-нибудь покрепче.

– С утра, что ли, напиваться?

Я поворчала, но принесла из серванта бутылку водки, дорезала ещё колбасы, сыра, поставила перед Васей тарелку и рюмку и, оставив братьев одних, зашла в детскую. Саша и Олежка спали на двухъярусной кровати. Одеяло у Олега упало, он весь съёжился, уткнувшись носом в подушку. Укрыв его, прошла в спальню. Ванечка спал в детской кровати рядом с нами. Он был мокрым, я его переодела, поменяла простынку, малыш захныкал, но получив грудь, благодарно засопел и вскоре уснул.

Мне уже не спалось. Ишь, судья нашёлся, праведник хренов. Да откуда мужчинам знать, каково это молодой женщине остаться одной с маленькими детьми на руках. Вспомнились прошедшие два с лишним года.

Я крутилась, как могла. Окончила техникум, работала медсестрой в детской поликлинике. Санации, прививки. Спасибо бабе Люде, помогала всем, чем могла. Оставалась ночами с детьми, когда я, сменяя родственников, сидела у постели тяжело больных, послеоперационных, выхаживая и делая всю грязную работу. Делала уколы на дому частным образом.

Но никогда, ни единого разу не пожалела, что родила детей. Они росли хорошими послушными и, тьфу-тьфу, здоровыми мальчиками. Я им не рассказывала никаких сказок о папах, лётчиках космонавтах. Сашенька знал, что Урмас его отец, но так получилось, что он живёт отдельно от мамы. Раз в год Ильвес приезжал в Москву провести время с сыном. Он одаривал его подарками, водил в цирк и в театр Образцова, а однажды уехал с ним на три дня показать Саше Ленинград.

Олег был ещё маленький, но тоже знал, что папа его живёт далеко-далеко, и когда-нибудь к нему приедет.

Когда я выходила на прогулку со своими малышами, они притягивали пристальные взгляды прохожих.

Два таких разных мальчика, белый и чёрный. Кто понахальнее спрашивал у меня, указывая на Олега:

– Вы этого мальчика усыновили?

– Нет, - отвечала я, гордо вскидывая подбородок, - его папе кубинский коммунист, революционер, а Фидель Кастро - его дядя.

Ах, одинокие ночи молодой женщины! Хотя часто я уставала так, что мне было не до секса, но порой как же хотелось ощутить рядом обнимающего тебя мужчину. Как хотелось ласки, поцелуев, рук, нежно гладящих меня. Как хотелось ощутить на себе крепкое мужское тело, сливающееся с моим, дарящее удовольствие и разрядку.

Вася, ни имея вестей от Коли, чувствовал себя брошенным и одиноким и начал потихоньку выпивать. Однажды я зашла к нему вечером перед уходом на дежурство, чтобы попросить отвести утром Сашу в садик. Я застала его пьяным, сидящим у кухонного стола. Опустив голову, он горько плакал. Увидев меня, схватил за руки, стал покрывать поцелуями:

– Катя, мне так плохо, я никому не нужен... Зачем, скажи, живу я на этом свете? Лучше бы я умер при родах. Калека чёртов, Катя, я не хочу жить.

У меня оставалось три часа до начала смены, я думала подремать, но тут уже было не до сна. Я напоила Васю крепким чаем, отвела в ванну, раздела, как ребёнка, и поливала холодной и горячей водой, пока он пришёл в себя. Укутав его в махровую простыню, отвела в постель. Он меня не отпускал, держал за руки и повторял:

– Катя, не бросай меня, мне очень плохо...

Раздевшись, легла рядом. Я была его первой женщиной. Вася волновался, суетился, спрашивал или мне не противно, но я его обнимала, гладила и всё у нас получилось.

Через девять месяцев родился Ванечка.

А Коля сейчас явился и учит меня жить. Люблю, не люблю, не его это дело.

Я уже стала забывать Мануэля. Да и он видно сейчас в далёком городке Мадруге, рядом с бронзовым бюстом Хосе Урфе Гонсалеса обнимает и целует красивую кубинскую девушку.

Глава 4.

Оська.

Весна 1985 года наступила рано. Уже в конце февраля таяли снега, с громким шумом осыпались на тротуар сосульки. Выходя на улицу, задирала кверху голову - не висит ли над нами ледяная стрела, и старалась водить детей подальше от края домов.

Коля вернулся к жене, помирился в очередной раз. Он рассказывал Васе по секрету, шёпотом на нашей кухне, что был тяжело ранен в Афганистане, где служил во взводе материального обеспечения 1-го мотострелкового батальона 860-го отдельного мотострелкового полка. В результате неудачно закончившейся операции в ущелье близ населенного пункта Коран-о-Мунджан провинция Бадахшан, батальон потерял в одном бою 12 военнослужащих, много тяжело раненных. Его увезли чуть живого в Таджикистан, долго лечили, не веря, что он выживет. Но Коля выжил, вернулся в Москву и искал работу.

Жизнь моя с Васей текла своим чередом, работа, дети, кухня, стирка. Но душа требовала любви. И выполняя свой супружеский долг, я ощущала, что предаю кого-то, изменяю единственному и любимому, которого просто до сих пор не встретила.

А наша встреча приближалась.

В пятницу к нам зашла бабушка Люда с блюдом полным пирожков и печенья. Детвора встретила её радостными воплями. Первым, обгоняя всех, приполз Ванечка, улыбаясь во весь рот и показывая два нижних зуба. Получив угощение, мальчишки ушли с Васей в комнату смотреть "Спокойной ночи, малыши", а мы отправились на кухню пить чай.

– Катюша, тут такое дело, заболела женщина в доме напротив. Воспаление лёгких, нужно колоть четыре раза в день. Возьмёшься? Тебе заплатят.

В субботу, зевая во весь рот, я отправилась в шесть утра по указанному адресу. Позвонила, подождала, позвонила вновь. Раздались шаги по коридору, дверь распахнулась.

Передо мной стоял юноша, высокий и худой, в тёмно-синей пижаме. Ярко рыжие волосы кудрями свисали на уши и щёки, светло карие глаза смотрели на меня недоумённо и вопросительно. Брюки были коротковаты, я видела большие ступни, узкие, белые, с длинными пальчиками и аккуратно подстриженными ногтями.