Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Шрифт:
Хаген, окруженный своими людьми, прибыл немедленно.
— Мой король, что за срочные дела?
— Взгляните, Хаген, в окно. Знакомы ли вам наши гости? Кто они и откуда?
Хаген всматривался недолго.
— Все они мне незнакомы, это я вам скажу твердо. И не могу предположить, откуда они. По их одеждам, доспехам можно заключить, что они — или посланцы королей, или сами короли. Но главный у них — тот, что на белом коне. Взгляните на него, мой король, это — Зигфрид, и больше никто.
— Сам Зигфрид? Вы уверены в этом? — удивился Гунтер.
— Да, я уверен, мой король. Я не встречал его никогда,
— В таком случае я сам выйду во двор встречать его и окажу почести, достойные короля.
— И не ошибетесь, мой государь, ведь кроме подвигов за ним несметные сокровища нибелунгов и все Нидерландское королевство. Для нас было бы полезно с ним подружиться.
Зигфрид продолжал терпеливо стоять посреди двора, придерживая Грани. За спиной у него переговаривались спутники.
— Не слишком ли долго нас заставляют ждать? — проворчал кто-то из них.
Зигфрид не ответил ему, даже не повернул головы. Молчание его и было ответом.
Наконец из парадных дверей вышли три брата-короля, за ними — Хаген, его племянник Ортвин Мецский, другие прославленные воины Бургундского королевства.
— Счастлив видеть у нас в гостях доблестного Зигфрида, — приветствовал посольство король Гунтер, спустившись с высокого крыльца. — Я немало наслышан о ваших великих подвигах. Некоторые считают рассказы о них небылицами, но я-то знаю, что для истинной доблести нет преград. Надеюсь, я узнаю, что привело в наше королевство столь знаменитого витязя?
— И я рад видеть вас, король, и ваших храбрых рыцарей. У меня нет от вас тайн, и я скажу, почему предстал перед вами. Говорят, при вашем дворе служат самые благородные и отважные мужи. Но никто из них не может сравниться благородством, умом и отвагою с вами. Потому именно вам, король, я предлагаю честный поединок. Сразимся здесь же, на глазах у ваших рыцарей. И если вы победите меня — мое королевство у ваших ног. Но если побеждаю я — ваше королевство переходит ко мне и ваши вассалы становятся моими вассалами. Надеюсь, вас устроят такие условия, король?
Зигфрид еще не договорил, а юный Ортвин, племянник Хагена, уже схватился за рукоять меча:
— Что за дерзость! Если каждый приезжий невежа!..
Следом за ним и другие рыцари схватились было за мечи.
Но Хаген, который не прощал даже мелкой обиды, сейчас был удивительно спокоен и лишь поморщился.
— Остановитесь! — тихо скомандовал он. И еще тише добавил: — Не здесь и не сегодня.
А король Гунтер даже не понял сначала предложения Зигфрида, так неожиданно оно было.
И тогда Гернот, средний из братьев, выступил немного вперед и миролюбиво проговорил:
— Но послушайте, Зигфрид, наше королевство досталось нам по праву от наших родителей, и мы не хотим его терять…
Этого Ортвин стерпеть уже не мог.
— Да что я слышу от своих королей! — воскликнул он возмущенно. — Если мои короли не могут или не хотят постоять за свою честь, то я один постою за честь Бургундского королевства! И при вас накажу этого наглеца!
Был он почти так же высок и могуч, как Хаген.
Но Зигфрид лишь презрительно глянул на него:
— Здесь разговаривают короли, а ты — всего лишь простой вассал.
Услышав это, и Данкварт, юный отважный боец, младший брат Хагена, схватился за меч.
— Рыцари Бургундии! Станем
ли мы терпеть поношение нашей чести!И снова Хаген, сжав зубы, тихо скомандовал:
— Уймитесь! Зигфрид — не тот, с кем можно испытывать судьбу в открытом бою! — И уже громче, для Зигфрида и королей, проговорил: — Да будет вам, Зигфрид! Я так давно мечтал увидеть вас вместе с вашим скакуном! И нет больше счастья для нас, чем быть вашими друзьями!
— И то правда! — повторил его слова Гунтер. — Станьте лучше нашим другом. Зачем эти распри? Для друга я готов сделать все, чего бы он ни пожелал. Все, что есть в моем королевстве, я готов поднести вам в знак дружбы. Эй! — скомандовал он слугам. — Скорее вина для наших гостей!
Слуги словно только и дожидались этой команды, а быть может, и в самом деле дожидались: они высыпали во двор с кубками, стали обносить гостей и хозяев вином.
Затем знатных гостей отвели в покои, чтобы они привели себя в порядок с дороги, и тут же пригласили их за роскошно накрытый стол, усадили на почетные места. И пир продолжался весь день.
А вечером при факелах предложил Хаген устроить дружеский показательный бой. Уж сколько благородных мужей полегло от меча его в этих боях! Но Зигфрид не знал об этом и согласился.
Витязи во дворе встали в широкий круг, и Хаген вынул свой меч. Меч был длинен, тяжел. Его знали все в королевстве. Но когда блеснул в свете факелов Бальмунг, показался меч Хагена детской игрушкой. И зрители удивленно вздохнули.
Бойцы только сошлись, не успев даже скрестить мечи, как вдруг откуда-то сверху, словно с неба, послышался окрик-предупреждение:
— Берегись!
И в тот же миг ударила в спину Зигфрида неизвестно откуда и кем в темноте пущенная стрела. Другого такая стрела успокоила бы навсегда. Но, ударившись о спину Зигфрида, она, будто спина та была из камня, отлетела под ноги зрителям и упала бессильно, как тростинка. А Зигфрид вышел на бой без кольчуги.
И зрители вновь удивленно вздохнули.
Зигфрид даже не заметил этой стрелы. Он был увлечен боем. Только бой длился недолго. Его меч с огромной скоростью, распарывая воздух, нарисовал несколько невозможных фигур, ударил по мечу Хагена. Меч Хагена отлетел в сторону, прогремел по камням. И Хаген положил щит на землю. Впервые, сколько помнили воины Бургундии, он признал себя побежденным.
Лишь когда-то, в ранней юности, уйдя вместе с Вальтером Испанским от гуннов и встретившись с воинами, он отказался от боя, не стал защищать спутника и, сев на щит, наблюдал за сражением. Но то было в ранней юности, а встреченные воины были его родственниками. С тех пор никто никогда не побеждал его ни в одном бою.
Другой бы не стерпел позора, полученного на виду у всех. Но Хаген был спокоен, засмеялся весело, дружелюбно.
Не спеша, с достоинством он поднял с камней свой меч и проговорил:
— От такого воина, как Зигфрид, даже потерпеть поражение — великая честь! И я рад приобрести столь отважного друга.
Все снова вернулись в зал, куда слуги успели внести новые вина и перемену блюд.
К концу ночи, когда все расходились спать, Хаген сказал негромко племяннику своему Ортвину:
— Сам дьявол не мог бы научить лучше боевым приемам этого нидерландца. Ты уж не задирайся, сожми зубы и стерпи, улыбаясь. А еще мудрее — с ним подружиться. Ты пойми, иметь его другом полезнее, чем врагом. Я это и королям советовал, и Данкварту объясню.