Повесть о потерянном времени

— Ну, некоторые детали мы, конечно же, найдем… Хоть сколько-то-нибудь «жидких» надо ведь как-то урвать… Просто так-то Вы, наверное, не нальёте? — глаза Петровича наполнились бездонной просьбой.

— Нет-нет. Это исключено. По мелочам я размениваться не собираюсь. Нужен полный комплект. Кстати, а нет ли у вас какого-нибудь лишнего рабочего «ГАЗончика»? — поддаваясь приступу нахлынувшей на него наглости, неожиданно для себя спросил Сергей. Эта мысль появилась у него уже достаточно давно, ещё когда Петрович безнадежно буравил списки едва оправившимся от апатии взглядом. Но он как-то не решался задать этот вопрос, памятуя о том, что два раза подряд такие удачи, как правило, не приходят.

Видимо, это было исключение из правил. Начальник и самый главный из местных механиков довольно продолжительное время смотрели друг на друга, странным образом перемигиваясь и ежесекундно меняя выражение лица. В этом странном перемигивании и смене гримас участвовали все приложения к их изрядно пооблетевшим от времени головам: глаза, веки глаз, носы с их активными кончиками, уши и мочки ушей, остатки волос, слегка выбритые подбородки и щеки. Всё это разом пришло в движение. Но особенно выразительными были огрубевшие в постоянном начальственном оре и давно посиневшие от чего-то губы. Наверное, за долгие годы совместной работы у этих прохиндеев выработался какой-то особый, понятный только им, мимический язык. Этот язык, наверняка, помогал им выкручиваться из скользких ситуаций во время получения нагоняев в кабинетах более высокого начальства или же в ходе инвентаризационных проверок вышестоящих организаций. Но старлея не интересовали ни особенности этого безмолвного языка, ни детали этого немого разговора — он ждал итога. И итог не замедлил появиться.

— Мы это… Кх-м, — не уверенно начал самый главный из механиков. — Есть у нас один новенький, годовалый всего «ГАЗончик». Как пригнали его, так и стоит он на бетонной площадке. Бурильная установка на нем накрылась. Раз попробовали с него шурф пробурить, да бур обо что-то сломали. Но это полная ерунда. Бур мы сейчас быстренько снимем. А «ГАЗончик» совсем новенький. Даже муха ещё не е…сь на нем.

— Ну ладно, давай заканчивать метание словесов в мировое пространство. Давай по делу, а то, я гляжу тебя опять на интим потянуло. Одно только у тебя на уме. То каких-то страшных баб по шалашам тискаешь, а теперь уже до насекомых добрался, извращенец. Совсем озверел в лесу. Давай, как там у вас е…ов говорится — ближе к телу. Не видишь — старлей торопится. Уже ногами сучит от нетерпения, — вдруг накинулся на Петровича начальник, — давай своей не… ной мухой на базу, снимай бур и заводи машину. А мы со старлеем обсудим некоторые детали.

Блудливого механика словно слизала своим гигантским языком какая-то исполинская корова. От его былой апатии не осталось и следа. Петрович напрямую ломанул в лес, даже не потрудившись поискать тропинки. Созданная им турбулентность сорвала со старлея фуражку. Некоторое время еще был слышен хруст ломаемых на его пути веток, но вскоре все затихло.

— Вот что делает с людьми жажда скорой наживы, — покачал головой Сергей и, подняв «фурлет», двинулся в сторону выползающей на берег тропинки.

— Да, кстати, о наживе. Этот вопрос мы всуе так и не обговорили. Каковы ее объемы? Насколько может быть пополнен золото-валютный запас терпящей бедствие поисковой партии?

— Ровно на одну флягу чистейшего, почти медицинского спирта!

— Скока-скока? — возмущенно протянул, останавливаясь начальник. — Какая-то фляга за почти новую машину?!

— Имейте совесть, фляга — это же почти литр спирта. А литр спирта — это четыре с половиной бутылки водки по Менделееву, — спокойно парировал возмущение окончательно обнаглевший старлей, — вот как раз одна не новая машина и получается. И ничего не поделаешь, такие нынче расценки. Все вопросы к Политбюро ЦК нашей партии. Можете туда обратиться. Там есть отдел по работе с запросами чего-то не понимающих граждан. Обратитесь и Вам там, в этом отделе все подробнейшим образом пояснят. И не таким несознательным объясняли.

— Ну, старлей, ты нас просто режешь без ножа! Это же форменный грабеж средь бела дня! Если кому рассказать — никто не поверит, а если поверит, то будет долго над нами, дураками, смеяться. Чтобы на флягу спирта променять новую грузовую машину повышенной проходимости?!

— Сейчас, видите ли, произошла некая смена ценностей, а Вы сидите в своем лесу, дырки в родной земле сверлите и ничего вокруг не замечаете. Озверели уже тут, похоже, окончательно. Пораскиньте-ка своими отвердевшими мозгами: машин нынче в стране у нас уже очень много, а водки почти нигде нет. Если где и есть, то очень мало. И вина хорошего нет — все элитные виноградники уже давно и с абсолютного, что называется, «сдуру» повырубили. А раз чего-то нет, значит это «что-то» называется дефицитом, а там где появился дефицит, тут же самоорганизуется черный рынок. Ну и как на всяком уважающем себя рынке образуются особого рода цены — рыночными они называются. Вот мы с Вами, например, в мгновенье ока и превратились в махровых дельцов теневой экономики и прямых участников рыночных отношений. А это уже, извините меня за столь грубое слово, капитализмом называется. Да, да. И не морщьте так презрительно нос, пожалуйста. Вы, кстати, между нами, девочками, совершенно случайно не член ли родной нашей партии?

— В данном случае это не имеет никакого значения.

— Позвольте. Как это не имеет? Это же чуждая нашему признанному флагману модель развития общества. У нас же давно воцарился социализм и присущая ему сугубо плановая экономика. Вы что, ею не довольны? Странно, это отбрасывает тень на светлый облик строителя коммунизма. Надо бы сообщить куда следует об изъянах в Вашем моральном облике и творящихся у Вас махинациях. Страна доверила Вам разведывать запасы принадлежащих народу недр. А Вы? Что Вы себе позволяете? К чему призываете?

— ?????!!!!!!!!!!!

— Да успокойтесь, я же шучу сквозь готовые пролиться слезы, — поспешил успокоить мгновенно позеленевшего начальника Серега, осознавший то, что в данном случае он сильно перегнул и без того хрупкую палку, — для меня кого-то сдавать, это значит вступать в полное противоречие со своими принципами, а в данном случае это еще и противоречит моим рыночным интересам. Так что соглашайтесь, пока я не передумал.

— Совсем запутали меня… Ну еще хотя бы четверть фляги…?

— С превеликим бы удовольствием… Да, к сожалению, больше у меня нет. Это-то у сквалыжного зампотеха еле-еле выцарапал. Себе и то только на чекушку удалось отцедить.

— Эх, что с вами, военными, будешь делать…

— Спасибо. И не надо забывать, что я ведь не корысти ради… И мы с Вами всё же патриоты.

— С Вами про такое не забудешь. Ну и где же они? «Жидкие»-то эти?

— Утром стулья, вечером деньги.

— У классиков, по-моему, все было наоборот…

— Может быть. На то они и классики. Все у них вечно шиворот на выворот.

Ведя такой неторопливый в непринужденности своей диалог «акулы теневого рынка» наконец достигли расположения поисковой партии, где их с огромным нетерпением ожидал главный механик. Совсем еще новенький «ГАЗон» с опустевшей сзади рамой уже был заведен и нетерпеливо фыркал, роняя влагу из выхлопной трубы в предвкушении встречи с дальней для него дорогой.

— Застоялся жеребец, — ласково похлопал машину по капоту старлей, — а сыт ли?

— Тридцать литров залили в него, должно хватить. Вам ведь ехать-то, наверное, чуть больше сотни километров?

— Должно хватить, — уклончиво ответил Сергей. — Ну, как говорится, по коням. Давайте документы и вот вам заветная фляга. Заметьте, драгоценное содержимое вместе с казённой тарой вам отдаю. Ничего для вас не жалею. Другой бы жлоб флягу себе оставил. Это ведь государственное имущество. А я вон нет — иду, можно сказать, на тяжкое должностное преступление. И все ради успехов советской геологии. Кстати вы что, нефть тут ищете? Удачи вам и желаю здравствовать! Калужская область должна вскоре обогнать Эмираты, коли такие люди в стране советской есть! Не помню, кто это сказал. Но звучит! Удачи вам!