Повести и рассказы
Шрифт:
У начальника соляной управы почтенного Чжаня в нынешнем году, можно сказать, сбылись все заветные желания. Деньги в его дом сами текли рекой, а еще он взял в жены девушку, подобную яшме и цветку, да и сам пышет здоровьем и духом бодр. Полмесяца тому назад он снял одну лавку на улице Гуицзе и на углу улицы, на самом бойком месте, соорудил высокий помост, чтобы оттуда наблюдать за праздником. Над помостом натянули островерхий навес, укрывавший от солнца, на пол постелили ароматно пахнущие сосновые доски, по обе стороны расставили новые сиденья, сбоку помост обтянули красным шелком и подвесили к нему ярко раскрашенные фонари. Еще почтенный Чжань нанял несколько мастеров биться на кулаках, одел их в одинаковые полотняные куртки и штаны, и они днем и ночью по очереди стояли перед помостом, охраняли его.
В народе говорят: кто силен тратить деньги, тот и духом силен. Робкий народец как-то сам собой держался от этого места подальше. Чуяли люди: если кто-нибудь пойдет поперек воли почтенного Чжаня, непременно быть беде. Кто же знал, что так оно и случится? Ну да смотрите сами…
В день, когда устраивали
Она уселась на стул, обитый узорчатым шелком, изящно сложила перед собой маленькие белоснежные ручки, унизанные блестящими перстнями, за ее спиной встала служанка; волосы у той были зачесаны по сучжоуской моде, одежда вдоль и поперек покрыта нитями жемчуга и расшита цветами, в волосах серебряные шпильки, на ногах крохотные туфельки из бараньей кожи, штаны из темного атласа; белая, как лунный свет, кофта обтянута широким узорчатым поясом, из-под воротника кофты выглядывает парчовый платок. Ее фамилия Ху, люди зовут ее матушка Ху, это самая опытная служанка в доме Чжаней. Стоя позади Фэйлайфэн, она раскладывает на чайном столике закуски — горки сладостей, как принято в доме чиновника Дина, орешки, как в доме Чжаня-Второго, фрукты в сахарной оболочке по рецепту семьи Чжао, паровые пампушки от семейства Ча и прочее. Здесь все лучшие закуски именитых домов, они прикрыты стеклянными крышками, защищающими их от пыли. Но Фэйлайфэн очень редко приподнимает эти крышки, чтобы чем-нибудь полакомиться, зато раз за разом приказывает матушке Ху подозвать деревенскую торговку, продающую на улице печенье, и кричит ей: «Беру весь кулек!» На самом деле она не ест эту простую уличную еду. Печенье она скупает, во-первых, потому, что куражится, а во-вторых, потому, что нарочно хочет спустить деньги почтенного Чжаня. Это бы еще ничего, но каждый раз, когда к помосту подходит новая труппа участников шествия, она просит старшего среди них нести полотнище с именем почтенного Чжаня. По обычаям праздника, самые уважаемые люди в городе могут попросить какую-нибудь труппу актеров нести в праздничной процессии полотнища с их именами, но менять полотнища, договариваться с актерами о представлении — значит задерживать шествие. Идущий во главе процессии машет флагом, бьет в гонг, и все останавливаются. Актеры исполняют свой номер, например пляску львов, барабанную дробь, танец с серебряным ларцом или еще какое-нибудь занятное представление. Потом их старший снова ударяет в гонг два раза, они идут дальше, а следом подходит другая труппа. А тот, кто заказал представление, должен заранее послать актерам конверт с деньгами в благодарность за их труды.
Фэйлайфэн еще до начала праздника послала деньги артели уборщиков, чтобы они дочиста выскребли улицу перед помостом. В эти дни она нанимала все труппы подряд. У почтенного Чжаня от денег сундуки ломятся, да и кто будет держаться за карман, когда предлагают выставить твое имя в праздничном шествии? К тому же она с шиком наблюдает за праздником, на помосте навалено несколько сот кульков с печеньем, есть и кули по десять цзиней [25] весом. Среди восьми богатейших семей Тяньцзиня никто еще не сорил деньгами с таким размахом. Вот так она смотрит на праздничное шествие, а люди смотрят на нее и дивятся: уж больно кобенится эта взбалмошная девица.
25
Цзинь — мера веса в Китае, 596,816 грамма.
Хотя поговаривали люди, что она чересчур злая, но швырять деньги пригоршнями — это все-таки признак сильной воли. На сей раз труппа юных актеров, наряженных журавлями, показывала, как эти божественные птицы «летают», «курлычут», «спят» и «едят». Они легко кружились по земле, словно вот-вот взлетят, и пели ей песни на счастье. Матушка Ху шепнула ей на ухо:
— Вторая госпожа, поглядите, у этих мальчиков на шее серебряные обручи, их подарил сам император Цяньлун, когда смотрел этот танец. Я слыхала, Цяньлун наблюдал за представлением из лодки, и видно ему было не так хорошо, как вам, ха-ха!
Фэйлайфэн вдруг подумала: в прошлый год на этот праздник она еще была у своих старых хозяев. Вместе с Баоинь, Цзылайчоу, Юэчжунсянь и еще несколькими девушками сосала сладости и толкалась в толпе так, что даже вспотела. Кто знает, может, те девушки как раз сейчас стоят в толпе и во все глаза смотрят на нее? Только она об этом подумала,
как танец журавлей кончился, она с облегчением вздохнула, подозвала старшего в труппе, велела ему взять с помоста печенье, дала по большому кулю и барабанщику, и флейтисту, и знаменосцу, и даже тем, что несли приветственную надпись; шести мальчикам, изображавшим журавлей, и старшему труппы дала два куля.Актерам досталось обильное вознаграждение, и они, удовлетворенные, хотели было пойти дальше, как вдруг перед ними вырос человек со скамейкой, выкрашенной красным лаком. С размаху поставив скамейку на землю, он уселся на нее, широко расставил ноги и холодно сказал старшему труппы:
— А ну погодите. То, что вы тут показали, сыграйте-ка для третьего господина восемнадцать раз. Ну а печенье — у второй госпожи его навалом, она вас одарит за третьего господина.
Появление этого человека, словно ушат холодной воды, вылитой в бурлящий котел, в один миг успокоило тысячную толпу: воцарилась тишина. Взгляды всех устремились к тому, кто преградил дорогу праздничной процессии…
Шелковые штаны цвета старинной меди туго схвачены синим поясом, на ногах новые черные туфли, тонкий халат, какие носили местные парни, поверх халата надета куртка без рукавов и ворота, похожая на куртку для верховой езды, но все-таки не такая, а что-то вроде безрукавки для подвижных игр. Шею этого человека опоясывала цепочка, на груди висели семь или восемь очень необычных не то золотых, не то серебряных значков. Те, кому доводилось видеть заморские шкатулки, сразу сообразили, что это заморские вещицы. Но зачем он воткнул в шапку маленькую гребенку? Девушки из Гуандуна любят носить в волосах гребенку, время от времени они поправляют ею свою прическу, но где это видано, чтобы и мужчина украшал себя таким же способом? Вы не смотрите, что этот парень так чудно вырядился, тут непременно свой смысл имеется. Казалось, люди взглянут на его одежду и сразу поймут, что он за человек.
Некоторые из стоявших поблизости думали было урезонить его, но едва они посмотрели на его худое, темное лицо под шапкой, на пару узких глаз, и в особенности на залитый кровью левый зрачок, как приготовленные слова застряли у них в горле. Ведь это был известный всему городу хулиган по прозвищу Стеклянный Цветок.
На улице Гуицзе в этом городе уговаривать его бесполезно, да и посмеет ли кто-нибудь просто долго глядеть на него? Здесь даже матери, баюкая младенцев, напевали им: «Ты не плачь, а скорее засыпай, а не то придет Стеклянный Цветок!» Это, наверное, традиционный воспитательный прием: успокаивая кого-нибудь, вложить в свои слова важный общественный смысл.
Но что хочет натворить Стеклянный Цветок?
Даже у людей, которые целыми днями слоняются без дела, есть свои расчеты. Сегодня Стеклянный Цветок пришел не просто для того, чтобы пошуметь. О причине его появления мог бы рассказать залитый кровью глаз.
У каждого настоящего хулигана обязательно есть в жизни какая-нибудь жестокая, кровавая история.
Десять лет назад Стеклянный Цветок был еще никому не известным парнем, которого в детстве звали Третьей Колотушкой. Однажды он пришел в харчевню «Душистый персик» и стал кричать, что хочет «забрать медяк». Харчевня «Душистый персик» была домом певичек, и в округе ее прозвали «Большим местом». Там всегда толклось много народу. Хозяин подозвал семь или восемь человек с топорами и приказал им испытать юнца. В ту пору любили драться топорами, его отточенными углами запросто можно рассечь и кожу, и мясо. По правилам, принятым среди хулиганов, нужно лечь на землю, двумя руками обхватить голову, а ногами прикрыть живот и позволить сечь себя топорами, до смерти или нет — это уж как получится. Если парень выдержит такое смертельное испытание, хозяин приказывает втащить его в дом, лечит его раны, а когда тот поправится, дает ему один медяк. Это и называется «забрать медяк». В тот день Третья Колотушка вот так лежал на полу, защищая себя собственными руками и ногами, а его секли топорами почем зря. Он был молод, силен и не проронил ни единого звука. Один забравший медяк в том заведении хулиган, по прозвищу Смертник Цуй, ударил его топором по левому глазу, оттуда брызнула кровь — не иначе как быть Третьей Колотушке слепым. Но когда его подлечили, оказалось, что глаз уцелел, только в него натекла кровь и он стал какого-то непонятного цвета. А тот Смертник Цуй, который попортил ему глаз, в харчевне «Великое счастье», что в переулке Цзянча, поставил Третьей Колотушке выпивку, чтобы загладить свою вину. У этого Смертника Цуя было черное сердце и грязные руки, он всегда носил в сапоге нож, и, если бы кто-нибудь стал требовать у него возмещения за искалеченный глаз, он бы без разговоров пырнул того ножом. Третья Колотушка не только ничего не потребовал, но и выложил на выпивку собственные деньги, да еще сам благодарил Смертника Цуя. Это потому, что у хулигана непременно должно быть какое-нибудь увечье, и он даже старается его заиметь. Удивительное дело! Такое всюду можно встретить: есть люди, которые нетерпимы к злости других, и есть люди, которые гордятся собственной злостью; одни считают увечье позором, а другие носят шрамы на лице как знак славы.
С тех пор Третья Колотушка получил прозвище Стеклянный Цветок. Еще его называли «Ворота В Тяньцзинь». Все веселые дома в Хоуцзяхоу, и большие, и поменьше, получали доходы не без его помощи. Если где-нибудь клиент поднимал шум и причинял неприятности, тут же звали Стеклянного Цветка, и тот уж не давал спуску буяну. Девицы, не имевшие хозяина, так и дрались за него между собой, по-всякому его обхаживали: кому же такой не понравится? Фэйлайфэн в Хоуцзяхоу тоже была фигура, было бы даже странно, если б она не пригрелась у него на груди! Понятливые люди, размотав в уме эту ниточку, тут же смекнули, что сегодня Стеклянный Цветок решил добраться до высоко взлетевшей Фэйлайфэн. Тяньцзиньцы называют это «умыть рожу».