Повести и рассказы

— Почему не выкликаешь? — Я начинал терять терпение.

Услышав голос, она повернулась, лицо с розовой повязкой обратилось прямо в мою сторону, но попыток схватить кого-либо она не делала, стояла без движения.

— Эй, чего это ты?

Едва я проговорил это, как она ловко, словно кошка, прыгнула вперед и схватила меня. Она стянула с глаз платочек. Лицо ее светилось радостью победителя, в глазах пряталось едва заметное лукавство. Так я попал в ее ловушку. От всеобщего хохота я сконфузился.

Приемная мать Чжу Ли принялась расхваливать Лу Ся за сообразительность и ум. Эта сухонькая благообразная, маленькая, не выше Линь Наны, старушка стояла, опершись о косяк двери, держала в руке чайную чашку и улыбалась, отчего глаза у нее сузились настолько, что стали походить на пару махоньких запятых.

Лу Ся подбежала сзади и, приподнявшись на цыпочки, завязала мне глаза своим еще теплым, нежно пахнувшим, тонким и мягким платком. Все потонуло в темноте. Чтобы на глазах у всех поскорее восстановить свой авторитет, мне следовало немедленно поймать кого-нибудь, поэтому я раскинул руки и очертя голову бросился шарить вокруг. Но, наверно, я слишком спешил, так как не раз натыкался на мебель, а однажды даже чуть не свалился на кровать. Хитрый чертенок Линь Нана то и дело подбиралась ко мне сзади, хлопала по спине и снова ускользала. Я слышал вокруг себя смех, но долго поймать мне никого не удавалось. Где же они? Куда подевались? Я остановился, и все вокруг замерло, словно в комнате остался я один. До меня дошло: без хитрости, полагаясь только на свое нетерпеливое желание побыстрее поймать кого-нибудь, у меня ничего не получится. Уяснив это, я стал выкрикивать имена девочек. Когда дошла очередь до Лу Ся, меня охватило какое-то неосознанное смущение. Я все-таки набрался духу и завопил: «Лу Ся!», но Чжу Ли тут же запротестовала:

— Не годится так! Ты должен называть ее почтительно «старшая сестра Лу Ся», а то она откликаться не станет.

Моя старшая сестра и Линь Нана тоже поддакнули, заставляя меня величать Лу Ся «старшей сестрой». Услышал я и голос мамы:

— В самом деле. Ты обязан обращаться к ней как к старшей сестре, ведь ты моложе ее на два года.

— Старшая сестра Лу Ся! — выдохнул я.

И сразу же услышал ее отклик. Я выбросил руки на голос, но ухватил лишь пустоту. Все время я наталкивался на какие-то предметы, что вызывало оживленные реплики окружающих. Наконец мне подвернулся чей-то рукав, но тут же чуть хрипловатый добродушный голос разочаровал меня:

— Эй, зачем меня хватаешь?

Это была приемная мать Чжу Ли.

Теперь я и вовсе сконфузился, называя имя почти только одной Лу Ся, и чем дальше, тем чаще; она каждый раз откликалась. Казалось, что она мельтешит где-то передо мной. Я слышал порхающие шаги, иногда задевал косички, одежду и бретельки юбки. Продолжая выкрикивать ее имя, я стал активнее действовать руками, и тут Лу Ся перестала отзываться. Шум также постепенно утих. Громко дважды я назвал ее имя, но в ответ послышалось лишь хихиканье Линь Наны, которая, видно, была бессильна сдержать себя. Лу Ся по-прежнему молчала. И в тот момент, когда я решил было спросить, не случилось ли чего-нибудь, до меня донеслось:

— Ладно, считай, что поймал. — Голос Лу Ся звучал рядом.

Я снял повязку, в лицо ударил яркий свет, в комнате все сияло, в глазах у меня зарябило, будто в них падали прямые солнечные лучи, все вокруг блестело. Лу Ся стояла близко, прямо передо мной. Оказывается, я загнал ее в промежуток между громоздким шкафом и вешалкой и вырваться ей оттуда не было никакой возможности. Ее щеки пылали стыдливым румянцем, в больших черных глазах пряталось смущение…

Позднее моя старшая сестра, вспоминая эту нашу игру, говорила, что в тот вечер я слишком часто называл имя сестрицы Лу Ся, причем в моем голосе иногда звучали какие-то странные нотки.

5

В то долгое, знойное, беззаботное лето я и Лу Ся подружились окончательно. Она была горазда на придумывание разных игр, тетя Чжу Ли за это даже прозвала ее заводилой. В Лу Ся не было ничего от обычно изнеженных девчонок, а уж во время игры отличить ее от мальчишки не удалось бы никому. В таких чисто мальчишеских забавах, как ловля стрекоз, футбол, шахматы, равных ей трудно было сыскать. Даже мне, законно гордившемуся умением играть в шахматы, и то не удалось выиграть у нее ни одной партии. Приходить к нам она перестала. Ходили слухи, что у нее тяжело больна мать, которая с постели не встает, и дочери приходится неотлучно находиться при ней.

У нее дома я побывал всего лишь однажды, вместе с Чжу Ли. Жила она недалеко от нас, достаточно было пройти три улицы и два перекрестка. Их дом стоял у лесопитомника, где росли деревья и цветы, щебетали на разные голоса птицы.

Дома у нее я познакомился с ее старшим и единственным братом, которого звали Лу Ань. Он носил очки, был высок ростом, его лицо покрывала нездоровая бледность. В целом он выглядел утонченным интеллигентом, говорил мало, был тих и застенчив, как девушка, и в этом совсем не походил на сестру. Бросалось в глаза и то, что брат во всем прислушивается к мнению Лу Ся, но и она относилась к нему подчеркнуто уважительно. Лу Аня по праву можно было назвать библиофилом. В комнате стоял высоченный застекленный шкаф, до отказа набитый книгами, стоявшими ровными рядами.

Удивительная вещь эти книги! Замечено: у любого человека, очутившегося в доме, где много книг, невольно возникает уважение к их владельцу, перемешанное с робостью перед ним, и начинает казаться, что сам он недостаточно начитан, а его знания скудны; в поведении и действиях появляется скованность, неуверенность и даже опасение показаться невежественным. Именно такие чувства испытывал я перед Лу Анем. Поэтому я очень внимательно следил за собой, изо всех сил старался выглядеть культурным и благовоспитанным. Стоя перед шкафом, я рассматривал книги. Здесь был богатый выбор, в том числе и мои любимые: «О танской династии», «Восточный поход Сюэ Жэньгуя», «Тимур и его команда», «Приключения Тома Сойера», «Удивительные приключения барона Мюнхгаузена». Меня дернуло брякнуть, нет ли у него «Страны великанов и страны лилипутов» — книги, которая мне очень нравилась. Вообще-то, упомянул я о ней, по сути, только для того, чтобы показать, что и я не лыком шит. По его лицу скользнула улыбка. Из шкафа он достал толстенный том под названием «Путешествия Гулливера». Я недоумевал, зачем он дал мне эту книгу, и только после его объяснений мне стало ясно, что именно в ней рассказывается о стране великанов и лилипутов, а названная мной «Страна великанов и страна лилипутов» была лишь адаптированным вариантом «Путешествий Гулливера», специально изданным для детского возраста. Когда я выслушал до конца эти его объяснения, щеки у меня пылали жарким пламенем. Я не знал, куда деваться от стыда за свое невежество, за то, что дал такую промашку из-за своей необразованности, да и глупости тоже. К счастью, в комнате в то время не было Лу Ся, она вышла за водой. Больше я не осмеливался распространяться перед ним и только молча, сосредоточенно читал названия на корешках книг собранной им библиотеки.

Лу Ань, видимо, обладал великим терпением и трудолюбием: все книги были аккуратно переплетены, систематизированы, пронумерованы. Увидел я и тетрадь, что-то вроде каталога, с четко и даже каллиграфически выписанными иероглифами. Лу Ань объяснил, что каталог начисто переписала Лу Ся. Кто бы мог подумать, что Лу Ся, эта непоседа, заводила в играх, способна на такую усидчивость и владеет прямо-таки изящным почерком?

Комната эта принадлежала Лу Ся и ее брату. Она была чисто прибрана, на стенах — много картинок, в том числе портреты каких-то иностранцев, в основном стариков, один из которых был в пенсне, а лицо другого почти целиком закрывали усы и борода. Кто они, мне было неведомо. Рядом с дверью на стене висела табличка с надписью «Библиотека Лу Аня». Надпись обрамляла виньетка, обведенная тушью. Ее, как стало мне известно позже, написала и разрисовала Лу Ся.

Вскоре к Лу Аню зашел школьный товарищ и куда-то его позвал. Перед уходом Лу Ань заметил, что в любое время, стоит мне захотеть, я могу брать книги из этого шкафа. Я подумал: для ценителя книг эти слова, пожалуй, служат проявлением искреннего дружелюбия и доброжелательства.

Библиотека Лу Аня захватила меня. Я листал страницы неизвестных мне книг и в глубине души завидовал Лу Ся: тому, что у нее такая очаровательная комната, и тому, что у нее такой изумительный брат. Чжу Ли все это время невдалеке от меня беспрерывно тараторила, рассказывала Лу Ся о любимчиках классного руководителя, о том, как обожает и балует ее тетя. Слышал я, как она с большим жаром описывала фасон какой-то юбки — мечты ее жизни. Лу Ся, кажется, все время молчала, а вскоре и Чжу Ли исчерпала темы для болтовни и заторопилась домой, приглашая меня в сопровождающие. А мне, говоря откровенно, ох как хотелось побыть здесь еще хоть немного, но устоять перед настойчивостью Чжу Ли я не сумел, пришлось идти.

Выйдя из комнаты, мы попали в большой проходной зал, не привлекший прежде моего внимания. Зал был просторный. Одна его стена тремя большими застекленными окнами выходила на улицу. Склонившееся к западу закатное солнце просвечивало зал, и поэтому в нем было светло, только немного душновато. Чжу Ли прошептала мне на ухо: «На противоположной стороне зала — комната больной мамы Лу Ся».

Сквозь лучи, проникавшие через окна, постепенно проступила приоткрытая дверь в конце зала. Окна в той комнате, наверное, были задернуты шторами, потому что внутри нее были лишь какие-то размытые, темные силуэты. Из-за того, что я стал думать о лежавшей там тяжелобольной матери Лу Ся, эти черные силуэты настроили меня на мрачный лад. Да еще этот бьющий в нос острый запах спирта! Из глубины едва различимых очертаний предметов послышался слабый голос: