Повiя
Шрифт:
Уже сонце зовсiм сiло, як вона вступила в широку i людну улицю. Народ З усiх бокiв бiгав, снував; селяни поспiшали у базар, на пiдторжя; крик i гук носився кругом неї.
"Чи то ж то хазяїн звернувся?" - подумала Христя, зирнувши на хазяйську крамницю, i трохи не впала: крамниця була вiдчинена… Мороз подрав Христю поза спиною, мороз сипнув у ноги, мороз уступив у пальцi; серце так трудно заколотилося… Що ж то тепер вiн їй заспiває?.. Не перейшла - перелетiла вона базар i мерщiй повернула у свою улицю.
Ось i дворище… Тихо у йому, аж глухо, нiгде живого не видно, тiльки комора
Через хвилину вона знову вискочила… блiда, труситься i - як пуститься З двору!..
– О боже, боже!..
– шептала вона, бiжучи улицею. Прохожi зостановлювалися, дивувалися.
– Чого ся дiвчина так перелякалася? куди мчиться?
– допитувалися одно в одного i, не дознавшись, проходили.
Вона побiгла на базар до крамницi - i тiльки бiля неї запримiтила, що крамниця була зачинена.
– А хазяїна не бачили?
– божевiльне допитувалась вона у приїжджих.
– Якого хазяїна? Шукай собi!
Христя, вибiгавши увесь базар, побiгла знову додому. Сонце зовсiм сiло, вечiрня зоря погасла; над мiстом спускалася нiч; у хатнiх вiкнах заблищало свiтло. Христя неслась, як несамовита. Прибiгла до ворiт, постояла-постояла, Зiтхнула важко i знову побiгла.
У дяка в хатi йшла лайка, коли Христя туди ускочила. Дячиха аж посинiла, лаючи старого, котрий, затесавшись у куток, щось перебирав нишком.
– Здоровi!
– привiталася Христя.
їй нiхто нiчого не вiдказав, та вона i не дослухалася. Як божевiльна, вона кинулась до дячихи.
– Панiматко! iдiть до нас. Щось з хазяйкою сталося.
– З якою хазяйкою?
– суворо спитала дячиха.
Христя тiльки ламала руки та трусилась:
– Iдiть, Хряста ради.
– Куди - до вас?
– гарикнула дячиха.
– Багато вас у гаспида е! Куди я проти ночi пiду?
– Тут недалечко, зараз… до Загнибiди, - насилу знайшлася Христя.
– Що ж там у вас?
– Не знаю, панiматко. Я була дома, ходила в село… Приходжу у хату" а хазяйка лежать… такi страшнi… Боже мiй, боже!
– i Христя зайшлася плачем.
– Ото вiн учора звернувся… Пiдожди, я зараз, - сказала дячиха. Поти дячиха вбиралася, Христя вискочила у сiни. Сльози давили її, страх трусив усю…
В Загнибiди уже свiтилося в хатi, як вони увiйшли у двiр.
– Менi страшно. Я не пiду туди… Iдiть ви самi, - тремтячи, каже Христя.
– Чого боїшся? Маленька!
– скрикнула дячиха i, як та шулiка, посунула в хату. Христя за нею.
У кухнi вони застали Загнибiду. Похмурий, заложивши руки за спину, вiн мiряв її i вздовж, i впоперек. Свiчка стояла на столi i, нагорiвши, обдавала хату неясним свiтом.
– I ти вернулася?
– гукнув Загнибiда, кинувши на Христю гострий погляд. Та, зупинившись у порога, так i прикипiла на мiсцi.
– А Олена Йванiвна де?
– спитала дячиха.
– Нащо вам Олена Iванiвна?
– Нужно!
– гостро одказала дячиха i пiшла далi в свiтлицю. Загнибiда узявся за свiчку, щоб присвiтити. узяв був у руки; потiм поставив; зiрвав i, повернувшись до Христi, посварився
Ясний свiт освiтив пожовкле лице Олени Iванiвни, коли увiйшов туди Загнибiда. Вона лежала на спинi, схрестивши руки на грудях, як схрещують помершому. Очi в неї були закритi; пiд очима - синi мiшки; рот скривлений; Зiтхання важке, хрипуче… Все казало - то було послiднє змагання життя зi смертю!
– Олена Йванiвна! Олена Йванiвна!
– стиха обiзвала її дячиха. Олена Iванiвна, не розкриваючи очей, тихо схитнула головою.
– I сам не знаю, що з нею, - казав Загнибiда, пiднiмаючи свiчку вгору, щоб яснiше освiтити болящу.
– Кидав здоровiсiньку; вернувся - отак, як бачите!
– I вiн положив свою руку на її руки.
– Холоднiсiнькi!
Боляща розкрила очi, глянула на чоловiка - i заметалася на постелi.
– Не буду! Не буду!
– забубонiв Загнибiда й одiйшов геть.
– Ви б за батюшкою послали, - пораяла дячиха. Загнибiда махнув рукою i, опустившись на лаву, схилився головою на стiл.
– О нещастя, нещастя!
– замовив вiн.
У хатi стало тихо-тихо, мов у домовинi. Боляща розкривала очi, зводила руками угору, потягалася…
– Чорного платка! Чорного платка!
– крикнула дячиха.
– З^рч'гii очi…
Христя кинулася в кiмнату. Хазяйка металася на постелi, кидалась, страшно водила очима. На її шиї, на руках, неначе жаби, порозпинались чорнi плями: набряклi жили кидалися - бились; корчi гнули руки, ноги; боляща стогнала… Дячиха мерщiй схопила з себе платок i кинула на неї. Ще хвилину вона забилася пiд платком… почулося наче шептання, скрип зубiв - i зразу все затихло…
Трохи згодом зняла дячиха платок… Пiд ним лежала вже не Олена Iванiвна, а бездиханний труп з страшно витрiщеними очима…
Загнибiда пiдiйшов до нього, подивився i, затрусившись, промовив: "Ти мене покинула… покинула… Як же менi самому тут бути без тебе?"
Дячиха взяла його за руку i вивела з кiмнати в кухню.
– А ти бiжи до сусiд. Скликай - хай iдуть обмивати. Та забiжи i до старого - хай бере псалтирю читати, - наказувала дячиха Христi. Та стояла як укопана.
– Чого стоїш? Бiжи!
– гукнула дячиха.
Христя, не знать куди i чого, побiгла.
Через годину найшло жiнок, бабiв… Пiдтопили в печi, грiли окропи. Христя робила, що їй не казали: носила воду, таскала дрова, хоч i не пам'ятала того нiчого. Вона тiльки й запримiтила, коли обмивали помершу, що дячиха усе чогось тикала пальцями на синi плями та тихо шептала: "Оце та смерть, оце! Вона таки не втекла його рук!" Жiнки мовчки хитали головами.
Трохи не опiвночi знарядили покiйну й положили на столi. Старий дяк став у головах коло ставника i охриплим голосом вичитував псалми. Люди, хрестячись, увiходили, дивилися на покiйну i тихо виходили знову, мов боялися розбудити її. Всiм не вiрилося, що вона померла.
– Молода така, - жити б та бога хвалити - нiт же… - шептали знайомi й незнайомi.
На Христю - як найшло що: безпам'ятна, наче з-за угла прибита, вона вешталася помiж людьми, поки на неї дячиха не крикнула:
– Чого ти тут тупцюєшся? Iшла б собi куди-небудь!