Поворот в сторону перекрестка

– Идем, – позвал Алик, и я последовал за ним, вновь не понимания, что меня ведет.

Пройдя по темному длинному коридору, мы оказались в закулисье. Поднимаясь по лестнице, я едва поспевал за Аликом. Несмотря на свой недуг, он передвигался весьма быстро. Всюду стояли его охранники, и, судя по их внушительному виду, мимо них ни одна мышь не смела прошмыгнуть, без ведома на то строгого начальника.

Неожиданно мужчина остановился на одном из лестничных пролетов:

– Знаешь, самые кровавые и грязные бои проходили не в Колизее, не в Риме, а в его окрестностях. Настоящая боль и смерть царили в провинциях. Именно там воин закалялся по-настоящему, делая все, чтобы остаться в живых. Колизей становился лишь кульминацией, триумфом гладиатора.

– К чему ты все это говоришь?

Алик промолчал, и, поднявшись еще немного по лестнице, приоткрыл толстую тяжелую дверь, которая начисто отрезала шум, доносившийся с арены снизу, точно так же как и не выпускала любой звук, возникающий в небольшом помещении, куда мы вошли.

– Что это? – спросил я, но ответ, кажется, знал уже сам.

– Как оказалось лучшим прикрытием настоящего бойцовского клуба без ограничений, где лишь одно правило – «Выживай», стал другой бойцовский клуб, который выглядит как развлечение для искушенной богатой публики. Все они даже не представляют, что в Легионе есть второй зал.

– Это твоя Римская провинция? – поинтересовался я, рассматривая на этот раз маленькую овальную арену, сплошь обнесенную сеткой – от пола до самого потолка. Решивший вступить туда единожды вряд ли мог добровольно покинуть владения жуткой сцены.

– Ага, – довольно подтвердил Алик.

В помещении находились люди, двадцать пять или тридцать человек, и они делали ставки, увлеченно перебивая друг друга, все, повышая и повышая суммы, которые и без того выглядели безумными.

– Рисковать своей жизнью на интерес мало кто решится. Некоторым нужен куда более весомый стимул, – сказал Алик, заметивший, что меня привлекло это действо не хуже самого боя.

– Жизнь отдают не за деньги, а зато, то, что с их помощью можно исправить, – хотел надеяться я. Мужчина лишь усмехнулся.

– Господа! – вдруг громогласно заявил немолодой человек в кожаной байкерской куртке и огромных черных очках. Его длинные седые волосы так растрепано торчали из-под банданы, что, казалось, он только сошел с мотоцикла, чтобы объявить начало случайного боя.

– Вы уже сделали свои ставки? – задорно поинтересовался он.

– Дааа, – зазвучал единогласный рокот.

– Тогда начинаем.

На арену вышло два человека, совершенно обычных. На них не было пафосных костюмов, как у актеров разыгрывающих правдоподобную постановку, и они не обладали рельефными мышцами завсегдатаев подобных мест. Кажется, их вид был абсолютно растерянным и в то же время решительным, ведь отступать ни один из них не намеревался. Бойцы, хотя я с трудом мог назвать их так, выглядели примерно одного возраста, два простых парня лет двадцати, таких же, как я, которым ну очень понадобились деньги.

– А говорил, что не торгуешь душами, – ехидно бросил я.

– Если нет души, то и нечего продавать, – Алик наклонился ко мне, стиснув рукой плечо. – Я их не заставлял, лишь подарил возможность, и они ею воспользовались, – шепнул он мне на ухо.

– Мне ты хочешь предложить то же?

– У тебя в этом нет нужды, тебя так же не интересуют деньги, как и меня. Я заметил это той ночью, когда посмотрел в твои глаза.

– Что же ты там еще увидел? – я напряженно взглянул на Алика.

– Сомнения, – мужчина сделал паузу, – и тоску.

– Зачем же тогда я здесь, если не для боя? Для чего ты показываешь так много скрытого от других? – удивленно спросил я.

– Всему свое время, – уклончиво ответил Алик, разжав, наконец, свои крепкие пальцы на моем плече.

Бой начался скомкано. В отличие от большого действа на первом этаже Легиона, которое выглядело куда более зрелищным и продуманным, сражение, представавшее передо мной сейчас, оказывалось куда безумнее, натуралистичнее и жёстче. Будто на кону стояли не деньги, а чьи-то жизни. И я не исключал такого хода событий.

Кажется, я погрязал в это болото все глубже. Вопросов становилось все больше, а более или менее вразумительных ответов на них я не получал. И как не странно, я задавал их один за другим, а вот главный так и обходил стороной. Но в какой-то момент, мне стало не до него.

– Останови это, они же убьют друг друга, – прокричал я, но мою отчаянную просьбу поглотил шумный гвалт взбудораженных людей, облепивших сетку ринга со всех сторон.

– Прости, я не в силах сделать то, что ты просишь, – с искренним сожалением произнес Алик.

– Как это? Разве это не твой клуб? Разве не ты хозяин всему, что тут творится? – я чуть не вцепился в лацканы белоснежного пиджака.

– Люди заплатили за это деньги, а парни, что сейчас на ринге, готовы на все, чтобы победить. У них есть цель и не вежливо сбивать их с намеченного пути. Когда механизм запущен, его не рекомендуется останавливать, чтобы ни на кого не навлечь беду. Исход не обязательно должен быть смертельным, не в этом суть. Но он возможен, и от того все восприятие становится острей.

– Ты просто псих. И зачем я только сюда явился.

– Это было неизбежно, – пожал плечами мужчина.

Я подошел к арене. Два парня босиком и по пояс раздетые катались как дикие волки по песку, облепившему их исцарапанные спины. Пот и кровь лились по лицам, но ярость их только удваивалась с каждой новой приобретенной раной. Наконец, один из парней пересилил соперника, захватив его сзади в кольцо из своих ног и жилистых рук. Он держал его крепко за шею, пока тот не сдался, с трудом поднимая ладонь, знаменовавшую собой желание прекратить поединок. Сомнительное облегчение прокатилось по моему телу. Я хотел, чтобы все закончилось на этом, но финал еще не наступил, а здравомыслие в двух измученных телах выветрилось вместе с ощущением боли, атрофировав сознание, которое едва ли могло принять правильное решение, да и адреналин зашкаливал у двоих до опасных пределов. Но к счастью все завершилось. Я расслабленно выдохнул, и, минуя Алика, выбежал прочь из зала на лестницу, где с жадностью начал глотать прохладный воздух.

Едва отдышавшись, я услышал чьи-то стремительные шаги, легкие, но напористые.

– Ты все же остался здесь. Ведь, я же просила тебя уйти. Почему ты не сделал этого? – вверх по лестнице поднималась рыжеволосая девушка. Ее красивое лицо, казалось хмурым и даже гневным. И я не решился возразить.

– Кристина, Кристина! – сзади за рыжеволосой незнакомкой, часто перебирая ступеньки, бежал Стас. Он очень торопился ее нагнать, словно желая предостеречь от чего-то. – Кристина, стой!

Девушка развернулась к нему. Она ничего не сказала, но ее выражение лица оказалось куда красноречивее всяких слов, и паренек, словно окаченный кипятком, выдал себя, не мешкая: