Поворот в сторону перекрестка

В смятении я застыл, так и не отняв руки от сестры. Однако мое тело более не сковывал легкий страх перед непонятными эмоциями. Они все еще кипели глубоко внутри, но, уже не доставляя дискомфорта. На удивление я распознал в себе любопытство и интерес. Вполне знакомые мне и часто возникающие чувства. И это приятно успокоило. Особенно когда, миниатюрное создание чуть больше моей ладони на мгновение напряглось, выгнувшись почти дугой и резко обмякло, а маленькие пальцы крепко обхватили мои, будто электрическим разрядом поразив в самое сердце. Кажется, я издал при этом странный стон или вздох, ведь где-то над моим правым ухом раздался приглушенный, но довольно грубый смех Медведя.

– И вот она уже не кажется такой чужой и непонятной. Быть может Лера станет тебе куда ближе всех нас вместе взятых, твоих странных родственников. И думаю, уже сейчас ты это понимаешь.

Я обернулся на голос Медведя и сурово и даже отчасти осуждающе на него посмотрел. Будто он заставил меня совершить нечто безумное или постыдное. А на деле всего-то подтолкнул к сестре, и я был первым из своей семьи, кто познакомился с ней, вот так, вживую. Однако ощущение сложилось у меня странное и колкое, словно я стоял голым на центральной площади, сплошь наводненной народом, но нагим сейчас оказывалось лишь мое нутро.

– Ты должен хотя бы попытаться уберечь ее, – совершенно серьезно произнес Медведь, проведя рукой по прозрачному бортику кроватки. – Но для начала сам научись жить, а не прозябать, как бесцельно слоняющийся по берегу краб.

Дядька всегда был меток в своих выражениях и остер на слово. Но если раньше его метафоры оказывались куда более простыми и менее приличными, то теперь, хоть в них и не было столько же непристойности, как и прежде, изысканности форм, они так и не обрели.

Я не стал спорить с Медведем, не пытаясь ему даже возразить. Не оттого, что мне не хотелось узнать, что он имеет ввиду. Хотелось и еще как хотелось. Просто сейчас все вопросы могли подождать. Ведь тепло маленькой Лерки я до сих пор чувствовал ладонью, а ее легкое и размеренное дыхание жарким следом прокатывалось по моей коже. Я смотрел на сестру с уже совершенно не скрываемой радостью, и мне было все равно насколько сильно это забавляет Медведя.

Мне не хотелось этого делать, однако я осторожно попытался отнять ладонь от своей сестры, чтобы высвободиться. Ведь крохотные пальчики все еще надежно удерживали мои, и пришлось приложить немалое усилие, чтобы осторожно выскользнуть из цепких ручек.

В ответ Лерка завозилась, нахмурила свои маленькие узенькие брови и распахнула синие глаза. Они вонзили в меня мутноватый совсем еще неосознанный взгляд, и я обомлел. Мне совершенно не виделось никакого сходства маленького ребенка с кем-то из родителей, но синева радужки малышки отодвинула на задний план всякие сомнения. Знал ли Медведь о том, что мы с сестрой глазами выдались в маму? Наверняка знал. И именно поэтому затеял все это. Я не представлял, как у дядьки такое получилось, но был безумно благодарен ему.

Глава 9. Заточка

Вид у меня был крайне взмыленный и растрепанный. Мокрые волосы падали на лицо. Разгоряченная кожа пылала огнем, а руки едва перестали трястись от гитары после удачно сыгранного концерта на небольшой сцене преображенного модного клуба, по собственному согласию числившегося, с некоторых пор, и за мной. И надо признаться вложил в него я не мало, хоть это были и не деньги.

Мы с Аликом сидели за небольшим столиком, столешницей для которого служила мелкая металлическая сетка, вместо старого черного стекла, которое имели все столы в этом заведении прежде. Однако оно оказалось не единственным преобразованием, которому подвергся клуб. Здесь почти все изменилось так, что узнать в этом месте прежнюю эклектику и разруху можно было лишь с трудом.

Вместо разноцветных витражных стекол, в окнах красовались черные металлические решетки. Стены приобрели насыщенный багровый оттенок, с легким переливом серебра. Витиеватые коридоры и множественные перегородки, оказались безжалостно снесенными. Пространство увеличилось, но некоторая его причудливость форм все же осталась, ведь неровность стен, обусловленная наличием различных углублений, давала залу простор, с приятной возможностью уединения в одной из таких ниш.

На столике стояла бутылка шампанского и два до половины заполненных бокала. Сегодня мы с Аликом отмечали первый вечер работы клуба, который оказался вполне удачным, судя по количеству и довольству народа.

– Лучше бы выпить пива, – сморщился я, допив игристое.

– Еще успеется. Сегодня важный день, он достоин большего, – Алик поднес свой бокал к губам и сделал маленький глоток изысканного напитка.

В отличие от меня, Алик как всегда выглядел безупречно. На нем красовался темно синий пиджак с черными атласными лацканами и в тон к пиджаку темно синяя рубашка в тонкую вертикальную полоску черного цвета. Короткие черные волосы мужчина предпочитал убирать назад, и в этот раз он не изменил своей привычке, тщательно уложив их с помощью геля. И, как не странно, во всем этом антураже заведения он чувствовал себя комфортно, не смотря даже на то, что со всем своим стилем абсолютно не вписывался в окружающую атмосферу.

– Не думал, что из этой задумки действительно что-то получится, – я устало откинулся на спинку стула, при этом нечаянно задев тонкий фужер, стоявший у самого края. Он опасно покачнулся, закрутился и почти наверняка свалился бы со стола, если бы его вовремя не подхватил Алик.

– У меня всегда все получается, – совершенно невозмутимо произнес он, возвращая на место бокал. – А если все же не получается, то делаю еще раз, пока не добьюсь успеха.

– То есть, если бы я не согласился на эту авантюру с клубом, ты бы меня убил? – интерес на реакцию Алика, с подвиг меня придвинуться к нему поближе.

– Не стоит воспринимать все так буквально, – мужчина мягко улыбнулся, не выдав ни малейшего намека на искренность своих слов. Оставалось только гадать – лгал он, или говорил чистую правду.

– Все же, чтобы ты стал делать, если бы получил мой отказ? – слегка, и лишь слегка раззадоренный бокалом шампанского, я начинал углубляться в опасные густые дебри, и это безумие было уже не остановить. Ведь при всей своей напыщенности и несокрушимости образа, Алик никогда не представлял для меня угрозы. И я не боялся разговаривать с ним откровенно, без излишних сантиментов. Он же в свою очередь всегда держался со мной нейтрально и спокойно, не выказывая истинности своих намерений или мыслей. Но таким я видел его постоянно, кроме одного единственного раза, когда он пытался затеять со мной общее дело, в виде рок-клуба. Тогда, кажется, Алик примерил на себя нелепый образ «своего парня», облачившись в простую до безобразия одежду. Он нервничал, разговаривая со мной, хотя изо всех сил старался прикрыть это за неловкой попыткой убедить в обратном. Но, видимо, когда рыбка клюнула на крючок, и меня не требовалось больше ни в чем убеждать, уверенность вернулась к Алику, и сколько бы раз я не старался пробиться сквозь вновь возведенную стену, я так и не смог. Впрочем, мне доставляло удовольствие пытаться.

– Я бы попробовал еще раз тебя убедить. А после этого еще раз и еще.

– Ну, а если бы я все-таки не поддержал твою затею?

– Ты бы не отказался.

– Откуда столько уверенности в этом?

– Потому что тебе это было нужно, – с непоколебимой уверенностью ответил Алик, а затем смутился и поспешно добавил: – И мне это тоже было нужно.

Мужчина крепко, но несуразно сжал бокал. Я заметил в суетливом жесте ту неловкость, что так давно пытался извлечь из него на свет. Но ощутив ее, понял, что не хочу больше лезть к нему в душу. Мне было достаточно оставить все как есть. Во всяком случае, большего сейчас не требовалось. Возможность заниматься музыкой заменяла все прочее. Оттого, даже толком не интересовало, что так стремится обрести в моем лице Алик, ведь, во-первых, с меня нечего взять, а во-вторых, плата за это вполне достойная. К тому же, я и впрямь не боялся Алика, и говорил все напрямую. Но в этот раз, мне отчего-то резко перехотелось его дразнить, и я решил смягчить удар, согласившись с его словами.

Конец ознакомительного фрагмента.