Повраги, или Дружба в силу обстоятельств

Много черт не съел, уже на десятой ложке он внезапно снова погрустнел.

— Вкусно, — попытался улыбнуться он.

Нинель прикоснулась к тряпке на лбу, и обнаружила ее сухой. Влага испарялась с горячего лба.

— Адик, у него ненормально высокая температура. — Испугалась она.

— Все плохо, да? — Кай поморщился и потянулся к стакану воды. Взять стакан самому ему не дали, напоили сами, придерживая за плечи.

Градусник впал в немилость, ибо не мог показать все шестьдесят градусов, тормозя на сорока трех. Тяжело дышащий, пылающий филиалом ада демон не мог пошевелиться без вреда для себя. Но, мучаемого жаждой и бредом, его начало трясти. Только что съеденное мороженное ухнуло в пропасть желудка без следа. Вновь хотелось пить, но он терпел, пока жажда не показалась песком в горле.

— Можно еще воды? — не то спросил, не то попросил он, жмурясь и бессмысленно рассматривая потолок, отвлекаясь, когда его губ коснулся кусочек льда, который почти сразу испарился.

Два следующих кусочка скользнули в приоткрытый рот, но не принесли ожидаемого облегчения. Нинель уколола жаропонижающим, наблюдая все ухудшающееся состояние демона. Температура продолжала расти. Новый звонок Герману ничего не дал: «Сбивайте температуру! Попытайтесь держать его в сознании!» — сказал он.

— Кай, ты слышишь? — пыталась привести в чувство демона Нинель, не получая отдачи.

Кай приоткрыл глаза и что-то сказал, но вот что, неизвестно, он заговорил на родном языке демонов. Гортанно, ломано и часто каркая, почти выкрикивая слова. Он бредил.

— Эй! Демоническое недоразумение! — обратился к нему Адонис, — говори на нашем!

Бес замер на миг и неожиданно кивнул, сделал усилие, и слова приобрели смысл в ушах слушателей. Неясный и иногда жуткий. А температура не остановила свой рост.

— Да что же это за Зло такое!? Не трогай и сам окочурится! — злился Адонис, помогая невесте сделать новый укол. Кай начал метаться, и его понадобилось придержать.

— Я не знала, что демоны болеют? — поделилась Нинель, прикладывая мокрую тряпку и наблюдая облачко испаряемой воды.

— Этот исключительный. Обычно они дохнут. Но он тут в бреду или сознательно рассказал мне, как в детстве наелся ядовитых ягод, и его выхаживала сестра.

— У него есть сестра. Это здорово. Во время эпидемии я осталась единственным ребенком в семье, и уже не помню своих сестёр и братьев. А у тебя были сестры или братья? — неожиданно спросила Нинель. Раньше она никогда не интересовалась. А сейчас так хотелось хоть словом отвлечься от происходящего.

Адонис задумался. Он думал долго. Нинель уже забыла вопрос и успела сменить нагревшуюся в тазике воду, когда золотоволосый потомок титанов ответил.

— У меня был брат. На год младше. Но он умер еще до нападения демонов. Я пытался вспомнить как. Просто однажды родители позвали меня проститься с ним. — Адонис побледнел. — Он сгорел в горячке.

Разговор затух, словно свечка от порыва ветра. Не хотелось сравнивать, но человек, вернее демон, из-за которого они находились в этой комнате, как раз горел, он метался все сильнее. Вода в тазе вновь стала теплой. Нинель принесла новую. А температура совершила скачок. Метания сделались резкими и двигали матрас. Кай выкрикивал навеянные бредом имена, фразы и мольбы. Мелькало обращение к отцу и к подданным, полубредовые поручения, страшные проклятия и мольбы отпустить (куда?). Все это время его держали четыре руки, не давая упасть с кровати и удерживая смоченные тряпки, пока рука, венчанная когтями, не дернулась вверх, Адонис едва успел оттянуть назад принцессу, ее могло ранить.

— Брат! Нет, не трогай ее! — неожиданно выкрикнул Кай особо громко и сел, распахивая безумные глаза, порываясь вскочить и бежать к окну.

— Куда! — перехватил его поперек туловища Герой и, едва устояв на ногах от силы напора, потянул назад. — Еще не срослось, кретин!

Нинель, напротив, встала у Кая на пути, и уперлась руками ему в грудь, вновь забывая какие опасные у демона когти. Зато не забыл рыцарь, поймав руки больного и пытаясь свести их за спиной, воспаленной и синеющей после вправления позвонков. Взгляд беса сфокусировался на рыжей девушке, и он вновь вспомнил сестру:

— Сестрёнка...?

Нинель не нашла ничего умнее, чем взять горячее лицо в ладони и, едва ли не обжигаясь, попытаться успокоить.

— Я Нинель. Кай, у тебя бред и очень высокая температура. Тебе нужно лечь. Мы не можем сбить ее. Герман скоро приедет. Ляг, пожалуйста.

— Я... я... я... горю... — прошептал он, отчетливо и страшно. — Не могу... Легионы если... срасти... умру...

Пытаясь сохранить связность речи, Кай путался и будто говорил слова невпопад:

— Отпустите... отпустите... нужно уйти...

Нинель не знала, чем еще она может помочь. Человеческие лекарства и методы не помогли, и Кай сгорал, почти буквально, от прикосновения к нему кожа краснела, появлялись волдыри ожогов. Ноги его не удержали, черта скрутило. Горло напряглось, и Кай навалился на держащие его руки. Температура достигла максимума, по всем показателям кровь внутри тела готова была закипеть. Но страшней всего оказались тихие слова, раздавшиеся в маленькой комнате: «Убей меня!», — прошептал демон в бреду, казалось, адресуя послание Адонису. Нинель ужаснулась, думая, что ее суженный воспримет этот бред всерьез.

— Да черт подери! — взревел Адонис, перехватывая удобнее тело и вынося раскалённого как уголь больного из комнаты и внося его в душ.

Нинель бросилась следом, на ходу выкрикивая: «Не убивай его!», — и застала момент, когда рыцарь прижимает когти тупой стороной друг к дружке.

— Да не собираюсь я его убивать! Нинель, скотч неси! Живо! – Искомый предмет нашелся в гостиной. — Быстрее!

Торопил ее рыцарь, придерживая когти, пока она обматывала их скотчем. Затем, Адонис как мог крепко обнял со спины демона, обмотал вокруг себя его хвост и сел вместе с ним на пол, говоря:

— Включай холодную и быстро отойди!

Контраст температур причинил невыносимую боль пылающему телу, и Кай заметался, стуча ногами, пытаясь царапать ногтями и крича на одной ноте, конвульсивно дергая хвостом. Он бил головой назад, умудрился разбить Герою нос, едва не распорол его щеку рогом, задел его ногу когтями, саданул локтем по ребрам, сжал хвост, чуть не сломав рыцарю кости и продолжал выть, пугая застывшую в дверях Нинель. Скотч лопнул и когти правой руки веером взметнулись, разрезая воздух, затем по единственной доступной цели. Длинный узкий коготь вошел в ногу рыцаря, пронзив ее насквозь. Левая тоже уже почти избавилась от клейкой ленты и готовилась повторить подвиг правой.

Адонис взвыл в унисон с завываниями Кая, который начал пинаться и пытаться вновь подняться. Нинель схватила скотч и попыталась перехватить беса за руку, вновь замотав его острые когти.

— Нет, не подходи! — испугался пришедший в себя Адонис. Было поздно, правый рукав разрезало когтями левой руки, и девушка схватилась за тонкий порез, не зная, насколько тот глубок. Повезло – царапина.

— Нинель, как он избавился от ногтей на ногах!? Помнишь, когда вы стирали в душе! — хрипя от боли, спросил рыцарь.