Пояс для Эмилии

Она ступила на землю и заглянула в глаза человечку. Так просто выпить его жизнь и стать сильнее, но не полезнее ли использовать? Снаружи открыть ведущую на свободу дверь? Голод можно утолить в другой день.

«Протяни руку.»

Гость покорно исполнил сказанное. Оскалившись, Верлиока впилась клыками в его предплечье и впустила в кровь яд. Языком выжгла паука и собственный глаз, чтобы видеть и слышать всё, что будет доступно её наместнику. Тот стоически вытерпел боль, на лице не дрогнул ни один мускул.

«А ты силён, — она отёрла губы, — границу держат пять вех. Разрушишь хотя бы одну, и я выберусь на волю. Четыре меня не сдержат.»

«Выполню в точности.»

Той ночью она поверила в судьбу. Расчёсывала волосы, купалась в топях и готовила на дне усыпальницы для колдуний, как сказал наместник. Мгновенно убивать не станет, погрузит в глубокий сон и будет высасывать силы, пока пленницы не превратятся в старух и рассыплются в прах. Отомстит так, как поступили с ней.

Новолуния сменялись одно за другим, добрые вести не поступали, но надежда не угасала. Наоборот, вера в месть крепла подобно сорнякам на болотистых кочках. Единственным, что росло в урочище. Пучки травы служили покрывалом и подушкой. Жёсткой, но другая не требовалась.

Однажды посланник вернулся и порадовал: веха разбита. Он убил одну из наместниц, и столп погас. Не веря от счастья, она подлетела к границам чертога и… перешагнула. Благодарный «поцелуй» в шею, и человечек обрёл толику её сил. Затуманить разум? Проще простого. Подчинить себе кристалл? Тоже не проблема.

Чтобы свершилось отмщение, Верлиока должна была попасть к печати, ведущей в иной мир. Точное место знали только колдуньи, и заговорщики решились на обман. Глазами наместника она увидела ту, что вынесла приговор и создала барьер, и чудом подавила желание явиться посреди сборища людишек и мгновенно выпить силу. Вместо этого, заставила сказать, будто пещера обнаружена. Дальше помощник блестяще вселил страх в ведьму. Верлиока даже подумала сохранить ему искру жизни, чтобы чужими руками подчинить неизведанные территории. Преданный, надёжный, но… такой аппетитный!

Считанные дни оставались до полной свободы. В предвкушении победы, она летала по лесам, деревням и хватала жертв. Не брезговала даже крысами, высасывала крохи энергии. В мгновения, когда печать будет разрушена, понадобится вся мощь. Сначала она осушит наместника, после прорвётся за грань и уничтожит врагов. Затем утащит колдуний в болота и, насмотревшись на муки, обретёт себя.

«Готовьтесь, людишки. Я скоро вернусь.»

***

— Как прошло? — Мила встретила Белую Леди на пороге цветника, — чего он хотел? — она забрала у матери дублёнку и повесила сушиться. На меховом воротнике таяли снежинки, алмазами сияя в свете люстры.

На столике вместо леек и удобрений стоял поднос с кружками, сахарницами и чайником. Отдельно на фольге лежали разломанный на кусочки горький шоколад и креманка со взбитыми сливками. Всё, как любила Ольга.

Белосельская устало опустилась на диван.

— Дела плохи, да? — нахмурилась девушка, — ты очень бледная. Я, вот, чаю согрела. Крепкого чёрного, как ты любишь. Возьми, — передала чашку Алая Леди, сама устроилась с другой на подушке.

Хозяйка особняка не торопилась с ответом, задумчиво глядела на чиркающие фарфоровое дно чаинки-полумесяцы. Из ресторана Белосельская пришла пешком. Не стала вызывать такси, хотела прогуляться по ночному Петербургу. Почувствовать, как снег колет лицо, а ветер играет белокурыми прядями, и улыбнуться миру, прежде чем встретиться с ней. Вспомнить, о чём Ольга заставила себя забыть много лет назад.

Подумать только, Глеб освободил Верлиоку! Отыскал в глухой тайге урочище и выпустил на свободу безумное чудовище! Если она наберётся сил, то жди конца света. Одной Леди не хватает, и снова запереть пленницу они не смогут. Теперь Белая Леди поверила, что изгнанник живёт только ради мести.

— Маслаков потребовал, чтобы я отпустила всех Искателей, а в новолуние отвела его в Солонну, иначе он убьёт Дарью и Аркадия.

Мила вдохнула терпкий аромат.

— Не слишком ли амбициозно? У него есть кинжал, но атаковать одновременно всех нас Глеб Антонович не сможет.

— Сначала и я так подумала, но… — Ольга глотнула чаю, — у него появился союзник.

— Ты его знаешь?

— Её, — пальцем женщина водила по золотистой кайме на краю чашки, — знаю, но предпочла бы забыть. Давно это было. Страной ещё император правил, половина населения читать не умела, — она грустно улыбнулась, — меня в тот день пригласили на балет. В ложу Николая, ведь выступала его любимица, Матильда. Едва началось представление, я почувствовала приступ дурноты. Упала в обморок и увидела яркий сон, очень яркий. Таёжная глухомань, скованная вечной мерзлотой, и посреди — пепелище. Вывернутые с корнями, обугленные пни, трупы зверей и трещина во льду, откуда на свет божий выбирается… она.

— Ты так рассказываешь, что мне становится жутко.

— Ещё бы, — Ольга откинулась на спинку дивана, — представь себе старуху. Сгорбленную и худую, как скелет. Кости обтягивает алебастрово-белая кожа. Волосы, длинные и седые, касаются земли и по воле хозяйки цепляются за камни и ветки, словно осьминожьи щупальца. Правую половину лица скрывает короткая прядь, но стоит ветру подуть, то видишь пустые глазницы. Чёрные провалы, в которых не отражается свет.

— Это не человек, да? — Мила ощутила дрожь, не связанную с холодом, и невольно покосилась в окно. На улице сыпал снег, — ты описываешь бабу-ягу из сказок.

— Интересное сравнение, но, к сожалению, она не вымысел, — глотнула чаю Белая Леди, — одна из божественных сущностей, заточённая в недрах планеты в незапамятное время. Верлиока. Что значит «ненасытная». Её разбудил упавший в начале прошлого века метеорит. За три дня она уничтожила деревню южнее места падения небесного тела. Прикосновением волос и рук выпила жизнь из людей, те в мумии превратились. Подобного ужаса я никогда не видела. Идёшь, а на ступенях, порогах, крыльце сморщенные тела лежат. Люди, животные — все. Прибывшие учёные списали трагедию на отравление неизвестным химическим веществом. Если интересно, на чердаке сохранились вырезки из газет и журнала о «вымершей деревне около Подкаменной тунгуски».

— Но как ты узнала о Верлиоке?

— После обморока ко мне явилась Лукерья. Она сказала немедленно собрать сестёр и перенестись в Солонну. Прикосновение к печати открыло перед нами выжженные огнём просторы. Когда я отдышалась от гари, ощутила её присутствие. Дул пронизанный ледяной крошкой ветер, и это в конце июля. Каждый вдох отдавался болью, будто на шее затягивалась петля. Ладони цепенели, изо рта вырывался пар.

— Похоже, долго искать не пришлось.

— Что ты. Через три шага она появилась сама. Усилился ветер, закричали вороны, а после я увидела, как среди покорёженных сосен парит старуха, космами цепляясь за ветви. Глядит в упор, хищно улыбается и явно хочет иссушить. Не выступи тогда я первой, она бы нас убила. Я опередила на считанные секунды.

— Такая сильная? — Мила приподняла бровь.

— Да, — Ольга взяла кусочек шоколада и обмакнула в сливки. Есть не торопилась, смотрела на воздушную шапочку, — за многовековой плен Верлиока ослабла, но всё равно могущественнее любой из нас.

— Тогда как вы победили?

— Никак, — пожала плечами хозяйка особняка, — возвели барьер вокруг урочища. Каждая Леди вложила в укрепление частичку себя, так мы сдержали её. Но после смерти Демельзы граница разрушилась. И, самое страшное, для нового барьера наших сил не хватит. Каждая жертва дарует Верлиоке каплю молодости.