Пояс Ипполиты
Шрифт:
Но посыльный привел двоих — и мать, и дочь. Они спустились в кубрик, где Левкон сидел и пил, кружку за кружкой, неразбавленное вино.
Ты почему не в Тиритаке?— исподлобья глядя на Агнессу, спросил Левкон и тяжело опустил на стол ладонь.
– Для чего ей Тиритака?- сказала Атосса, присаживаясь к столу.- Она только что вернулась из Фермоскиры.
– Она не была там! На Фермодонт ходила Мелета!
– Это правда, Агнесса?
– Он врет, Священная. Это не я, а Мелета жила в Тиритаке. Спроси у Митродора.
– Митро уехал с Мелетой?
– Куда?- тревожно спросила Атосса.
– На
– Кто ее поставил?!- выкриком спросила Агнесса.
– Ее посетила во сне Ипполита. И велела войти в храм.
– Храм разграблен! Я сама видела!
– Ты видела бороды конюхов над своими губами. Там, в моей усадьбе... шлюха!
– А ты мерзкий сын пантикапейского борова!
– Дочери козопаса не следует оскорблять царей!
– Не ссорьтесь, дети,- тихо сказала Атосса.- Давайте сперва отсеем зерна от плевелов. Дочь моя, скажи, это правда, что ты не была в Фермоскире?
– Да, да! Я сидела в Тиритаке и безуспешно ждала этого кобеля.
– Как ты могла?!
– Это он, подлец, и его присяжная Тира принудили меня!
– Все-таки, есть ли в храме Кумир Девы и пояс?
– Если город сделал Мелету царицей и Священной, значит, есть. Иначе бы амазонки растерзали ее.
– Это ты все выдумал, презренный лжец!- крикнула Агнесса.- Кто тебе сказал про это? Митродора ты даже не успел увидеть, Мелету тоже. Кто?!
– Старик Спарток, вот кто. А ему все выболтал дурачок Митро.
– Побудьте здесь, не уходите,- сказала Атосса.- Я схожу к Тире и все узнаю точно.
– Тира у Агата в постели,- заметил Левкон.
– Ей мало медового месяца. Сейчас она у рыбаков, я знаю.
Когда Атосса вышла, Левкон налил вина и подал Агнессе:
– На, блудница, выпей за помин своей души. Я тебя не сделаю даже наложницей, не только царицей. На Фермодонт тебя и твою старуху не пустят, а Тире вы не нужны! Считайте, что вы мертвы! Вот до чего довело тебя твое блудодейство!
– Рано радуешься, козел безрогий. Я выйду за царевича скифов Агаэта — он красивее тебя в сотню раз и умнее в тысячу. Ты разинул рот на мой флот, вот тебе мои триеры,- и Агнесса поднесла под нос кукиш.
Левкон ударил по руке Агнессы, крикнул:
– Дура! Перисад не покажет тебе не только триер, но и ни одного весла. Он мой человек!
– Сам дурак! Я поставлена командовать флотом!
– Кем поставлена?
– Кем надо, тем и поставлена!
Долго еще бранились бывшие жених и невеста, и конец припираниям положила Атосса своим приходом. Она вошла надменная, суровая, сказала:
– Ты все еще споришь, глупец?
– Он, доси, говорит, что Перисад его ставленник и не отдаст мне флот.
– И еще раз скажу - глупец. Тира приказала вести триеры на Фермодонт. Обратно Перисад привезет всех воительниц Фермоскиры. Мы утвердимся здесь, и...
– Да не поедут твои кобылицы через огромное море.
– Еще как поедут. Им бы только повоевать и пограбить. А твою Мелету Перисад закует в цепи.
– Что, выкусил, подонок!- Агнесса снова помахала перед носом царевича кукишем.
Спровадив женщин, Левкон приказал гребцам идти на Фанагорию, к Гекатею. Там он узнал, что скифы акса-митского
кона Агата подходят к пределам Синдики, а рыбаки-дандарии готовы к бунту. Левкон не заметил, как фелюга подошла к Фанагории. Он был весь в раздумьях. «Если синды, рабы и амазонки - думал Левкон,- пойдут на Боспор войной, то поездка брата Митродора обернется большим и страшным предательством. Кто-то научил этого молокососа выйти на гребне кровавой волны прямо на Боспорский трон. Противники Спартокидов, конечно, не позволят ему заменить Сотира, но бед он наделает много. Надо непременно задержать его и вернуть во дворец. Уйти на Фермодонт не успел, сейчас он в Горгипии. С юга надвигается шторм, и никто сейчас не посмеет выйти в море. У Гекатея не следует рассиживаться, надо немедленно плыть в Горгипию». Левкон так и сделал. Он принял на борт Гекатея и снова направился в Пантикапей.Старый Спартак изнывал от скуки у окна в своей угловой комнате дворца. Вдруг он увидел, как в гавань причалила фелюга и из нее вышли Гекатей и Левкон. Они направились в царские покои. «Значит, привезли что-то важное»,- подумал Спартак и немедленно спустился вниз, к сыну.
Сотир был в отличном расположении духа. Он проснулся довольно поздно, пристойно опохмелился, солидно откушал и только хотел позвать девушку, моющую ему ноги, как в покои вошел сын Левкон, за ним - беспрестанно кланяющийся царь Синдики, а вскоре вполз этот надоевший всем старец Спартак. Гекатей долго не давал приступить к деловому разговору. Он назойливо рассыпался в комплиментах, произносил то приветствия, то поздравления, то желал удачи не то царю, не то его отцу.
«Значит, дела на Синдике плохи,- подумал Сотир и решил, что пора остановить Гекатея».
– Как дела в твоем цветущем царстве, Гекатей?
– Плохи дела, Великий Архонт, ой, как плохи!- начал говорить, сверкая своей лысиной, синд,- Ко мне жалует мой сосед с войском.
– Какой сосед? У тебя их много.
– Кон Агаэт, пропади он пропадом. Волокет за собой не менее десяти тысяч.
– Ты-то как успел сосчитать, родитель?
– Ты, мой добрый сын, сунул меня жить в угловую конуру в башне, мне сверху все и видно.
– Не мудри, старик, говори прямо.
– У меня была эта хитрая лиса Атосса. И пугала меня, и что-то вынюхивала.
– А зачем ты послал Митро в Горгипию?- сердито спросил Левкон.
– Уж очень он меня просил. Там у него невеста.
– Что за невеста? Почему не знаю?- воскликнул Сотир.
– Верховная жрица храма, царица Фермоскиры,- уточнил Спарток.
– Он собирается ехать туда?!
– Скорее всего.
– Там десять тысяч воюющих баб, я тебе говорил о них, отец,- уточнил Левкон.- И если он приведет их сюда, нам отец, не поздоровится.
– Каким образом он это сделает?
– Тира туда посылает флот Перисада,- сказал Гекатей.
– Чепуха на рыбьем жире!- раздельно произнес Сотир. У Перисада нет гребцов. Паруса в таком походе не надежны. Клянусь Пормфием!
– Моя меотка хитрющая зараза,- сказал Гекатей,- Она чего-нибудь да придумает.
– И еще, мой дорогой родитель, степные амазонки Годейры, я тебе о них докладывал, на стороне Тиры. А она вдруг начала называться Тиргатао.
– Что это значит?
~ Это значит - жди войны.