Пойдем играть к Адамсам

– Мы не станем собираться!

В одно мгновение Дайана утратила свое хорошее настроение. Вышла из себя, придя в ярость.

– Мы не станем. Как тебе такое?

– Дайана…

– Думаешь, что ты такая красивая, такая умная и что у тебя есть ответы на все вопросы, – сказала Дайана. – Ты появляешься здесь, – она передразнила голос Барбары, словно школьница, изображающая чванливую учительницу, – появляешься здесь и говоришь: «Почему бы нам всем не собраться после посещения церкви?», «Почему бы нам всем не пойти купаться?», «Будет веселее, если мы все сделаем так или эдак».

Уронив голову Барбары на ветровку, Дайана поднялась на ноги.

– Мы не будем делать что-либо, ни так, ни эдак, ни как-то еще. Не будем делать ничего ни для кого. Никогда. Почему мы должны? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?

– Нет.

– С нами. Мы – это мы, и мы имеем право быть собой. Мы останемся собой. И знаешь, почему мы тебя убьем?

– Нет.

– Может, ты нам и нравишься, но мы тебя ненавидим. Ты все портишь своими милыми сахарными разговорчиками. На самом деле все не так. Мы не такие, и мы тебе покажем. Мы докажем это. Вот увидишь. Ты получишь по заслугам.

Дайана аккуратно собрала свои вещи возле двери и стала надевать шорты и блузку.

– Понимаю.

Какой чудесный день, – подумала Барбара. посмотрев через недоступное ей окно, и сказала:

– Это неправильно, ты же знаешь.

Она чувствовала, что проигрывает бой. В какой-то степени Дайана была права; любовь здесь не очень ценилась.

– Неправильно.

– Ты же учительница, все верно. – Дайана повернулась спиной к Барбаре. Похоже, она застегивала блузку. – Из тебя получилась бы хорошая учительница, такая же, как все, и ты рассказывала бы нам всякие небылицы о том, как не бывает.

– А как бывает? – Барбара не смогла смотреть в окно на тот день, который мог стать для нее последним, поэтому закрыла глаза. – Как тогда бывает, Дайана?

– Ну… – Аккуратно заправив блузку в шорты, Дайана застегнула молнию сбоку. – Это как на пляже, когда одни люди проходят мимо других, при этом и те, и те ненавидят друг друга. Понимаешь? Прошлым летом мы с Полом гуляли по пляжу, собирали ракушки, и навстречу нам шли другие дети. Когда мы проходили мимо, никто ничего не сказал, но все стали оглядываться вокруг, искать, чем бы кинуть в других – палку, доску, что угодно. А я их никогда не видела. И Пол тоже. То есть мы просто ненавидели друг друга, потому что это нормально, и это весело. Мне было страшно, и другие дети тоже немного побаивались нас с Полом. Вот что я имею в виду.

– Тебе это нравится, Дайана? – Барбара лежала, не открывая глаз.

– Не люблю использовать современные словечки.

– Современные словечки? – Теперь Барбара посмотрела на нее.

– Улетно. Так говорят маленькие дети. Не в прямом смысле. Но это было улетно.

– Дайана… – С помощью интонации Барбара несколько сменила тему. – Если бы все было наоборот, и мы с тобой поменялись бы местами, ты бы хотела, чтобы я убила тебя?

– Я бы не хотела, чтобы ты…

– Как ты думаешь, я должна была бы это сделать?

– Ты была бы победителем. И решать пришлось бы тебе. – Дайана снова была полностью одета, и к ней отчасти вернулась невозмутимость. – Но я не стала бы переживать. – Она повернулась к Барбаре лицом.

– Почему?

– Потому что я не хандрю, не стону и не плачу, как ты. Да и вообще, ты бы этого не сделала. Ты не годишься для этого.

– Гожусь!

– Довольно смелое заявление, – сказала Дайана. – В конце концов, ты отпустила бы меня, и тогда я все равно выиграла бы. Рано или поздно. Все, во что ты веришь, неправда – я выиграла бы рано или поздно, даже если бы перевес сил был на твоей стороне.

В словах Дайаны была истина.

Она права, – сказала себе Барбара. Я так бы и поступила. Отпустила бы ее. И почему? Чудовищность вопроса заставила Барбару едва ли не пожалеть, что она все еще оставалась собой. Она ни в коей мере не была согласна с Дайаной, и в то же время не могла с ней не согласиться. В мире существовало больше Дайан, чем Барбар, и эта девушка была права. Всякий раз побеждали именно Дайаны. Вопрос лишь в том, когда, где и как. Конец всегда был предрешен, теперь оставалось лишь найти выход, и Барбара сказала:

– Убей меня.

Дайана, коснувшись своих волос, посмотрела вниз с ясностью и настороженностью. Она ничего не сказала.

– Дайана, убей меня. Сейчас. Здесь. Пожалуйста.

– Что?

– Послушай.

Дайана не шевелилась.

– Убей меня.

Связанная Барбара подняла на нее глаза, в которых была беспомощная мольба.

– Убей меня, – сказала она. – Убей меня прямо здесь и сейчас. Вон там бутылка с этим веществом, и, если я надышусь им, ты меня убьешь. Ты победишь. Ты сделаешь это сама и победишь. И я прошу тебя сделать это. Пожалуйста. Я прошу тебя, Дайана, как никто никогда никого не просил. Просто сделай это для меня сейчас.

Бледный гладкий лоб Дайаны покрылся морщинами.

– Пожалуйста, – сказала Барбара. – Будь так добра.

– Не могу, – сказала Дайана. – Это случится не раньше, чем через час.

Слова, слова, слова. Кто же сказал это? – задалась вопросом Барбара. Слова, слова, слова… Это из какого-то стихотворения или пьесы. Возможно, Шекспир. Наверное, Шекспир. Слова, слова, слова.

Слова.

Если вдуматься в слово, которое означает «слово», то все развалится. Это отвратительный звук, который ничего не дает, а если не дает, то я его не произнесу. Никогда.

Я схожу с ума, – подумала Барбара. Я схожу с ума, потому что мне очень страшно, потому что меня хотят убить. Есть ли такое слово, через которое я могла бы обратиться к Дайане за помощью? Или слово, означающее, что я перестала быть собой. Она посмотрела на стоящую над ней Дайану и осознала, что такого слова не существует. Я никогда ее не пойму, – подумала Барбара, – а она никогда не поймет меня. Это неправильно, это не укладывалось у нее в голове, но это было так, и оставался лишь вопрос милосердия.

Барбара откинула голову на подушку, которую сделал ей Бобби; это был единственный акт доброты по отношению к ней. Каким словом обозначалось милосердие? Разве можно умереть красиво? Разве можно спешить к тому смутному, зыбкому богу, в которого она верила и в то же время больше не верила?

– Дайана, убей меня. Я серьезно, – снова сказала Барбара. – Ты должна.

Лицо Дайаны было холодным, бледным и любопытным.

– И ты ошибаешься, – сказала Барбара. – Думаешь, что я красивая, но это не так. Думаешь, что я взрослая и знаю все ответы, но это не так. Думаешь, что я милая и добродушная, потому что хочу что-то от вас, хочу изменить ваше мнение или что-то еще, но это не так. Думаешь, что убить меня – это правильно, но это не так. Ты ошибаешься, ошибаешься, ошибаешься. Я не могу сказать тебе, насколько ты ошибаешься, но ты все равно это сделаешь, – сказала Барбара. – В любом случае. Поэтому убей меня сейчас, – сказала Барбара. – Сделай это красиво, но только чтобы это было между нами. Ты сможешь, и я не буду чувствовать ничего, кроме того, что чувствуют другие.