Пойдем играть к Адамсам

Что еще я могу сказать, – подумала Барбара, глубоко вздохнув.

– Я не хочу, чтобы меня резали, жгли или хлестали плеткой и смеялись при этом, – сказала она. – Ты же женщина, Дайана. И ты знаешь это…

За окном тем временем переливался золотом полдень, заполнив всю вселенную и залив бликами грязный пол домика прислуги.

– Понимаешь?

– Да, – ответила Дайана. И она не обманывала. – Правда, понимаю, но я просто не буду этого делать. Ты не выкрутишься, просто понюхав ту бутылку. Так-то вот.

– Я не знаю. – Барбара откинулась назад, чтобы, глядя снизу вверх, могла хорошо видеть Дайану. Теперь, когда все было кончено – и Дайане, похоже, стало скучно, – теперь, когда время почти подошло, худое лицо девушки слегка оживилось. Она пребывала в предвкушении, Барбара видела это во всем ее поведении. Значит, можно получать удовольствие от причинения боли и убийства. Значит, в мире действительно существует другой тип людей. А какие еще бывают?

– Просто не знаю, – повторила она, закрыв глаза. – Как вы собираетесь это сделать?

– А вот секретик. – Эта детская фраза не принадлежала Дайане. И была произнесена с сарказмом.

– Знаешь, – сказала Барбара, обращаясь в темноту, царящую за веками, – если случится так, что я каким-то образом выживу, я буду ненавидеть тебя до конца своих дней. Буду ненавидеть все это. Буду ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть.

– И это правильно! – Голос Дайаны звучал одновременно и удивленно, и радостно, как у учительницы, разговаривающей с медлительным учеником, который наконец что-то понял. – Именно это я тебе и говорила. Вот так все и происходит.

Каким-то образом под конец – ну, или почти под конец – Барбара сделала эту девушку счастливой.

С

тояла вторая половина дня. Воздух был влажным, дул легкий ветерок, а небо было ослепительным, бледно-голубым и необыкновенно прохладным. Настало время детям прийти за ней, и они поднялись по лестнице и начали сборы. Уже заткнули ей рот, только на этот раз по-другому. Туго обмотали веревкой голову вдоль рта, разжав челюсти и зафиксировав язык.

– Будет больно, – сказала Дайана, – и ты будешь сильно плакать. Дышать придется через рот. Мне очень жаль.

Затем они подняли ее с пола: со вчерашнего дня они кое-чему научились. Бобби придумал способ переноски и проинструктировал их. Впятером они просто подняли с пола спальный мешок, на котором она лежала, и вынесли из комнаты, как носилки.

Б

арбара не знала, сколько ей еще осталось – час или два, – и отчаянно надеялась на спасение. Ее мысли сосредоточились на трех последних вариантах. Во-первых, это тот бродяга, человек, которого она никогда не видела. Он все еще был где-то рядом и мог им помешать.

Но услышав его, она потеряла надежду. Когда дети, болтая, шли по тропинке к дому, до нее донесся низкий мужской голос.

– Сюда? – Это слово было произнесено как-то странно. Последний слог прозвучал слишком протяжно. Раздался металлический лязг.

– Ага, все в порядке.

– Спасибо.

– Приходи завтра утром и помоги нам убраться, – сказала Дайана. – Возможно, нужно будет сделать еще кое-что.

– Si, я приду. – Снова протяжный, тихий звук, а затем, насколько Барбара поняла, мужчина исчез. Дети держали его на коротком поводке, как и ее.

Второй вариант, тот, который всегда существовал и всегда разочаровывал, – это возможное появление посторонних посетителей. Она прислушалась, не едет ли машина. Никогда в жизни ей так не хотелось услышать шум машины, звук гудка, но они так и не раздались. До нее доносились лишь звуки сонной сельской местности.

Затем Барбара с отвращением услышала шипение пламени и почувствовала запах дыма. Это перечеркнуло последний шанс. Свободная Пятерка не изменит свои планы в последнюю секунду, даже не станет прибегать к быстрому способу расправы вроде расстрела. Здесь тоже все было продумано: игра будет такой же, как всегда.

Дети правильно сделали, что не стали кормить Барбару. Ее кишечник вздулся, но был пуст. Ее выворачивало от страха, но это были всего лишь сухие рвотные позывы. Потом за ней пришли.

Ч

лены Свободной Пятерки стали спускать Барбару на спальном мешке вниз по лестнице. Она слегка перекатывалась из стороны в сторону и подпрыгивала при малейшем толчке. В конце концов они притащили ее на пятачок рядом с домиком прислуги и положили на большие ворота, которые ночью снесло ветром. Привязали ее к ним, разведя все четыре конечности в разные стороны – на это потребовалось время и усилия, – и туго затянули узлы.

Рядом с воротами дымился садовый гриль для барбекю, а поверх углей лежала кочерга, принесенная из дома Адамсов. На всем были «пальчики» Сборщика, поскольку ему заплатили пять долларов из тощего кошелька Барбары за то, чтобы он убрался в доме (оставив там свои отпечатки) и принес гриль. Чтобы не стереть следы, члены Свободной Пятерки взяли с собой несколько пар садовых и рабочих перчаток.

Белый дым лениво поднялся вверх и рассеивался. Дети смотрели на гриль. Наконец все было готово.

Присев на корточки, они смотрели на Барбару и на ее безупречную кожу, как школьники на экскурсии. Невинное любопытство. Что-то новое. А потом Пол взял кочергу, убедившись, что та раскалена почти докрасна.

Десятилетняя Синди была совершенно права в своих суждениях. У Пола был фетиш: он жил с убеждением, что душу женщины можно найти в подошвах ее босых ступней. Поэтому он сделал первое «касание» – Свободная Пятерка единогласно даровала его самым слабым: приставил кочергу к бледной подошве ступни девушки, известной им под именем Барбара. Результат поразил даже их.

Раскаленный металл входил все глубже. Как по маслу. Проникал сквозь кожу, сквозь подкожный слой, сквозь нервные окончания и кровеносные сосуды, почти до самых сухожилий. А извлекаясь, вытягивал за собой черную плоть. Рана кровоточила, но не так сильно, как ожидали дети. Поскольку она была прижжена, большая часть крови загустела.

Пол был вознагражден за свои действия.

Жертва, кем бы она ни была, дергалась самым немыслимым образом и издавала поистине восхитительные, по его мнению, звуки. Пол никогда не слышал такого раньше и, вероятно, никогда больше не услышит. Тем не менее он испытывал удовольствие и полное удовлетворение. Он сделал бы это еще раз, но ему пришлось передать эстафету Джону, который на пару минут вернул кочергу в огонь.