Пойдем играть к Адамсам

Сидящие на корточках остальные дети, с лицами, исполненными возбуждения и интереса, наклонились ближе. Наконец Джон был готов. Он сглотнул.

К

акой чудесный день! – подумала Барбара. Она прекратила сопротивление, и когда дети понесли ее к воротам, сказала себе: Какой чудесный день! Это не только последний день, но и последняя минута в нем.

О, я хочу улететь в небо и просто исчезнуть, – сказала она себе. Возможно, будет больно, но когда все закончится, мне больше не придется быть человеком. Познав людей, оставаться человеком невыносимо.

Но ее желанию не суждено было исполниться. Это никогда не происходит, когда вам это нужно.

Так все и началось.

Барбара подняла голову и поняла, что сейчас произойдет.

Пол взял кочергу из огня и посмотрел на девушку самыми ясными, самыми любопытными и пугающими глазами, которые она когда-либо видела. Нет ничего страшнее, чем лицезреть невинность.

Казалось, он искренне хотел узнать то, чего не знал, и искренне не был уверен в результате. Повернувшись, Пол нагнулся, и кочерга исчезла за ступней Барбары. Девушка пыталась отодвинуть ногу, насколько это было возможно. Если он сделает это, то остальные будут делать то, чего она не могла даже себе представить. А за Полом незримо стояли все остальные: хихикающие подростки с парковки, Терри, Тед и другие прагматики – не как палачи, а как надзиратели. Она видела, как они бесстрастно собираются, чтобы засвидетельствовать, что происходит с такими, как она.

Это конец, – подумала она.

Конец, конец, конец.

Но ведь никто никогда не сталкивается с настоящим концом, не так ли? Мы говорим об этом, но на самом деле это никогда не происходит с нами, верно?

Потом все стало развиваться стремительно.

Барбара чувствовала, как кочерга прикасается к ней, входит в нее и выходит. Ощущала все происходящее. Только это было похоже на внезапное, почти смертельное помрачение сознания, после которого уже ничто и никогда не могло быть прежним.

Это конец. Вот как выглядит и ощущается конец. О боже, эта штука все еще во мне. Даже после того, как Пол с сожалением убрал кочергу, Барбара продолжала чувствовать ее в себе. И будет чувствовать ее вечно.

Рана зародилась внутри нее, как другая личность, одолевшая и практически уничтожившая ее собственную. Барбара вздрогнула, как от удара током. С этого момента ничто в ее жизни уже не могло оставаться прежним. Она подняла голову в поисках чего-нибудь – чего угодно, – чтобы остановить все это, и увидела склонившегося над ней Джона.

Он приложил эту страшную железяку к ее груди; затем Дайана провела ею по ее животу, оставив ярко-красную полосу. Даже Бобби и Синди по очереди тыкали ее и были от этого в восторге.

Затем, отбросив последние моральные запреты, они принялись делать с ней все то, что мысленно проделывали с безликими воображаемыми жертвами. И хотя это отличалось от того, что они себе представляли, их это не останавливало. Так продолжалось какое-то время.

П

римерно в середине программы Барбара их обманула. Она перестала дергаться и издавать соответствующие звуки, лежала неподвижно и никак не реагировала на пытки. Через некоторое время игра – как обычно – наскучила членам Свободной Пятерки, поэтому они решили ее завершить и убили Барбару.

Обмотали ей шею веревкой, просунув под нее деревянную палку. И стали крутить, пока веревка не врезалась в горло, перекрыв доступ воздуха. Все было продумано заранее, и руки, которые это делали, были в перчатках. Поэтому веревка, выдавливающая из Барбары последние капли жизни, не сохранила на себе следов.

В конце, в самом конце, когда этого меньше всего можно было ожидать, Барбара еще раз удивила их. Ее давно закрытые глаза широко раскрылись, на удивление разумные и ясные, и она уставилась на детей. Она не смотрела на кого-то из них конкретно – ее неподвижный взгляд, казалось, охватывал их всех, – но она смотрела на них, как человек на других людей, своими округлившимися глазами. И их рты и глаза открылись в безмолвном ответе, тоже округлившись.

Затем закончилась и эта часть.

Члены Свободной Пятерки плакали.

Как ни странно, от любви.

Эпилог

Одно событие неизбежно порождает другие. Некоторые из них в данном случае заслуживают внимания.

Жизнь людей, большую часть своих приключений черпающих из новостей, в течение нескольких дней после смерти Барбары была очень интересной. От таких заголовков просто нельзя было оторваться. (Можно предположить, кто читает такое: пожилые домоседки, мужья, едущие на поезде на работу в город, секретарши в перерыве на кофе, домохозяйки, зевающие перед началом рабочего дня, дети, разносящие вечерние газеты? Список можно продолжать бесконечно.) Некоторые из заголовков гласили:

В ШТАТЕ МЭРИЛЕНД МАЛЬЧИКИ ОТОМСТИЛИ ЗА ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО НЯНИ

МЕСТНАЯ ДЕВУШКА ПОГИБЛА ПРИ СТРАННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ

ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УБИЙЦА ЗАСТРЕЛЕН МАЛЬЧИКАМИ

И как продолжение:

УБИТАЯ СТУДЕНТКА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ БЫЛА ПОДВЕРГНУТА МНОГОЧАСОВЫМ ПЫТКАМ

И так далее и тому подобное.

Круз, конечно же, был убит. Все прошло, как и планировалось. В воскресенье после церковной службы Джон пришел в дом Адамсов и выпустил детей из стенного шкафа (Синди была в крайне подавленном состоянии). Затем они с Бобби дождались Круза, попросили его принести обратно гриль и, взяв ружья, проследовали за ним.

Трагическое выражение на лице Круза было связано не столько с его собственной смертью – для него она была неожиданностью, – сколько с тем зрелищем, которое он узрел перед тем, как повернуться и посмотреть на мальчиков. Рот у него был разинут в безмолвном крике. Он не понимал, что происходит, а когда наконец понял, то не мог поверить своим глазам. Выстрелы в упор едва не разрезали его пополам.

В газетах его упомянули лишь вскользь.

П

осле того как члены Свободной Пятерки задушили Барбару, им еще предстояла уборка. Спальный мешок пришлось вернуть, как и перчатки. Дом и дорожку подмели так, что на следующий день были видны только следы Круза. Все ходили, как роботы, бледные, молчаливые, переговариваясь шепотом. Дайана вышла из домика прислуги последней и спустилась вниз со слезами на глазах, держа в руках охапку сорняков. (Им пришлось дать Полу шот виски, чтобы заставить его вернуться домой, он пришел в себя, но не сразу.)

Ч

лены Свободной Пятерки – разумеется, все пятеро – были допрошены копами.

Дайана, чьи глаза остыли до бледно-серого цвета, смогла рассказать им совсем немного. Она, ее брат Пол и Джон Рэндалл каждый день ходили к Адамсам и купались на их пляже. В середине прошлой недели Бобби Адамс упомянул, что за соснами кто-то разбил лагерь, но она никогда никого не видела, да и никто из них не придал этому особого значения. Даже Барбара. В конце концов, что в этом плохого? (Также Дайана упомянула о визите Синди, о том, что они испекли торт к возвращению доктора и миссис Адамс и обо всем остальном). Все это время она пребывала в глубокой задумчивости и пыталась вспомнить все, что могла. Но, в конце концов, она была всего лишь подростком и обладала не очень цепкой памятью.

От допроса Пола копы отказались, сочтя его не только бесполезным, но и, возможно, вредным для мальчика. Детектив был единственным в полицейском управлении Брайса, назначенным на такую должность, и, конечно же, являлся членом местного сообщества. Он был знаком с семьей Маквеев, с врачом, который их лечил, и довольно хорошо знал Пола. Мальчик обладал психической неуравновешенностью – граничащей, по мнению детектива, с сумасшествием, – поэтому допрос принял форму дружеской непринужденной беседы, которая прервалась, когда у Пола случились спазмы. Смерть Барбары тяжело переживали взрослые, не говоря уже о нервном мальчике. Детектив с сожалением подумал, что эта трагедия может оставить на Поле след на всю жизнь.