Пойг'н
Шрифт:
– Но такую клятву нельзя нарушить! – испугался Эгги.
– А я и не собираюсь.
– Не понимаю…
– Тала – из рода Айгоков.
– Тала может заказать тебе бубен? – догадался Эгги.
– Если захочет.
– А потом?
– Она может поступить с ним по своему усмотрению. Например, отдать его твоему отцу.
– И отец сможет?..
– До этого ещё далеко. Ты должен уговорить Талу и передать мне её заказ. Втайне. Когда намечена её свадьба?
– В первый день Месяца Настоящего Солнца.
– Так… Ах вы, духи… – пробормотала Тына.
Эгги молча ждал.
– Ну
– Мы с парнями заберём её и привезём сюда!
– Нет, Эгги! Наши парни не должны соваться в Вэемлен! Получится, что они воруют невест. Это война!
Тына почувствовала, как понурился сын. Он ведь не вождь. Не ему принимать решение о начале войны. Вот если бы вэемленцы напали на Хычъэт… К тому же тогда не сохранить всё в тайне от Айгока.
– А кто тогда… нам поможет?
Ага, мальчик наконец успокоился.
– Опал!
– Что-о?!
– Опал – хороший человек. Он простил Талу – ты сам рассказывал. Он может придумывать и руководить. Обратись к нему при свидетеле – его надёжном друге. Пусть Тала даст тебе совет. Опал должен действовать сообща с вэемленцами. Он – их Будущий Вождь.
Тына, улыбаясь про себя, чувствовала, как задумался сын. Бедный ребёнок! Ему, наверное, никогда не приходилось так много думать и узнавать, как в этот день. Но, только действуя осмотрительно, можно достичь успеха. Особенно в похищении невест.
– И ещё, Эгги. Осторожно с Камаком. Не смотри на его простоту. Он слишком сильный. И добрый…»
3
Прошмыгнула неделя. Затем другая, третья… И вот уже первый месяц года стал подходить к концу. А значит, пора было собираться к Эдику…
– А-а, привет, заходи! Где пропадаешь? – обрадованно заворковал Эдик.
И продолжал, пожав руку Виталия:
– Вот раньше кто на работе, кто на даче, кто в Сочи, а теперь – этот в онлайне, тот в роуминге, а третий вообще в пробке! Водки выпить не с кем!
Виталий постарался состроить улыбку побеззаботнее – улыбку многое слышавшего жителя столицы, тем не менее всегда готового поддержать чужую шутку. Он молча пожал руку Эдика и сел на краешек дивана рядом с журнальным столиком, на котором лежал «Вестник психологии».
– Да ты расслабься, – не унимался Эдик. – Здесь все свои. Кофе хочешь?
– С тобой расслабишься, – не выдержал Виталий. – Посадишь в психушку.
– И посажу! – с готовностью ответил Эдик.
Он с трудом поднялся с изящного вращающегося кресла (как оно его выдерживает, подумал Виталий, интересно, что за фирма?) и пошёл наливать кофе. Кофе Эдик пил молотый, из кофемашины. Звеня чашками и ложками, Эдик непрерывно тараторил.
Виталий терпеливо слушал его затейливый столичный «стёб», старательно поддакивая и подхахатывая. Он нисколько не сомневался в том, что зоркий, несмотря на очки, Эдик каждым своим мимолётным взглядом «проверяет» реакцию Виталия на свои вроде бы ничего не значащие слова. И от этого чувствовал себя лягушкой. Препарируемой.
Эдик
поставил кофе на столик перед Виталием, сам осторожно уселся со своей кружкой в кресло.– Ну как ты, совсем погряз в чужих проблемах? Ты – как всеобщая мама. Скоро из-за тебя никто ничего не будет уметь. Не то что до женитьбы, а вообще – всю жизнь!
– Да ну их! – Виталий с готовностью поддержал «профессиональный» разговор. – С такими мелочами налезают! Приходится отказывать, а они обижаются…
– Вот-вот, – подхватил Эдик. – Ко мне тоже – «мне грустно после секса»! Помогите, доктор!
– «Звери после секса грустят», – задумчиво процитировал Виталий.
Они помолчали, прихлёбывая кофе. Арабика, подумал Виталий. Он считал, что в целом неплохо продержался эти минуты с Эдиком. Ничем не показал, что его весь этот «сеанс» нисколько не интересует.
– Что будешь готовить сегодня? – спокойно спросил Эдик.
Виталий, застигнутый врасплох, нахмурился. И тут же заметил охотничий блеск в очках Эдика. Так, кажется, Эдик перешёл к делу. Вот гад! Заболтал, заставил расслабиться! Виталий сделал большой глоток и, конечно, обжёгся. Он медленно поставил чашку на столик и неприязненно посмотрел на Эдика. Можно было не таиться.
– Да ты не торопись, – начал было Эдик. Но продолжил уже «нормальным» тоном, то есть искренне, без «игры»: – Сам виноват. Спасибо, что хоть чашку не разбил.
– А почему бы тебе всегда так не разговаривать? – раздражённо спросил Виталий. – «Нормально»?
– А я тут тебе не друг. Я тебе даже не психолог. А психиатр! А ты мне очки втираешь. Смотрите, какой я «нормальный»!
Они посмотрели друг на друга, сердито сопя. Эдик откинулся на спинку кресла, опять обретя солидность.
– Так что у тебя сегодня на ужин? Ты бы пригласил, что ли… А то сам знаешь: один в роуминге, другой в онлайне… А готовить пирог для себя одного – это кулинарный онанизм.
– Знаешь что, – решительно встал с дивана Виталий, – читай свои… «Анналы проктологии». Пока.
И направился к двери.
– Знаешь, в чём твоя проблема? – закричал вдогонку Эдик. – У тебя нет никаких проблем! Живёшь как… пень – ни забот, ни хлопот. Только и остаётся – в самом себе копаться…
Виталий подержался за ручку двери, дослушивая Эдика. Потом открыл дверь и вышел. Услышав напоследок отчётливое:
– Двадцать третье мая!
«… – Камак, замолчи! Опять одно и то же!
– Почему я должен молчать? – обиженно возразил огромный Камак. – Вот и Хэччай молчит. С кем ты тогда, Опал, будешь разговаривать?
Опал не нашёлся, что ответить. Некоторое время раздавался только мерный стук тесла Хэччая, которым тот уже несколько дней превращал ствол тополя в бат. Тесло принадлежало всему селению, и Хэччай решил делать бат задолго до ледохода. Работа только началась, и теслом можно было бить со всего размаха. Хэччай старался придерживаться устойчивого ритма, вырабатывая точность удара. К концу работы, когда борта и днище бата истончатся, Хэччаю понадобится весь его приобретённый навык.