Поймать ночь

– Жизнь серьезна.

– Нет, - возразила она, ее голубые глаза страстно горели.
– Жизнь это приключение. Она волнует и пугает. Иногда она немного скучна, но она никогда не должна быть серьезной.

Табита заметила сомнение в его глазах. Он так не привык доверять людям, что ей почему-то захотелось добиться его доверия.

– Идем со мной, военачальник Валериус. Позволь показать тебе какой действительно может быть жизнь, и почему так чёртовски важно сохранить этот мир.

Она следила, как он берется за дверную ручку, словно прикасается к грязным детским памперсам. Табита никогда не видела, чтобы кто-то так издевательски себя вел. Это весьма впечатляло.

Не сказав больше не слова, он сел в машину. Она переключила коробку передач, и машина с визгом дернулась с обочины.

Валериус мало чего ожидал от этой ночи; но следовало признать, ему нравилась энергия этой женщины. Пыл, с которым она жила. За ней было удивительно интересно наблюдать. Неудивительно, что Эш сдружился с ней.

Когда ты бессмертен, острота ощущений угасает быстрее, чем тело. Столетия сменяют друг друга так быстро, что легко забыть свою человеческую сущность. Сложно помнить, зачем ее нужно сохранять.

Он с трудом вспоминал, как надо смеяться. Опять же, смех и Валериус были несовместимы. До Табиты, он ни с кем вместе не смеялся.

У нее энтузиазм, как у ребенка. Как-то ей удалось сохранить идеалы своей молодости, даже столкнувшись с миром, вовсе ее не одобрявшим. Ей действительно не волновало, что подумает о ней он или кто-либо еще. Она шла по жизни, делая то, что должна и трактуя всё на свой лад.

Как он ей завидовал из-за этого.

Она была мощной силой, с которой следовало считаться.

Валериус не смог сдержать смех.

– Что?
– спросила она, завернув за угол так резко, что он практически свалился на её сидение.

Он выпрямился.

– Я только что подумал, кому-то надо было назвать тебя Ураган Табита.

Она фыркнула.

– Ты опоздал. Моя мама уже так сделала. Фактически, она назвала меня так, зайдя в первый раз в мою комнату в общежитии, и увидела весь тот хаос, который я сотворила, оставшись без Аманды, обычно убиравшей за мной. Так что будь благодарен, ведь после двенадцати лет самостоятельной жизни я наконец-то научилась убирать за собой.

Он вздрогнул, представив эту картину.

– Действительно, я благодарен.

Она резко направила машину на автостоянку у пивоварни Джексона и заехала за пределы парковки.

– Полиция отбуксирует автомобиль.

– Неа, - ответила она, заглушив мотор и положив на приборную панель маленький серебряный медальон с гравировкой своего имени.
– Это - маршрут Эда, и ему лучше знать. И если он попробует это сделать, я заставлю свою сестру навести порчу на них с братом.

– Эд?

– Один из полицейских, патрулирующих здесь. Он с меня глаз не спускает. Мы вместе ходили в среднюю школу, и он несколько лет встречался с моей старшей сестрой Кармой.

– У тебя есть сестра по имени Карма?
– спросил Валериус.

– Да, и это имя ей очень подходит. У нее отвратительная склонность возвращаться и вредить своим обидчикам, когда они меньше всего это ожидают. Она как большой, чёрный паук, выжидающий в засаде.

Слова Табиты были далеко не так забавны, как ее ужимки, изображающие, как она держит нечто в руках и грызет, как бешеная мышь.

– Как только ты начинаешь считать себя в безопасности от её гнева… Бам!
– она хлопнула в ладоши.
– Карма сбивает тебя с ног и оставляет лежать на полу истекающим кровью.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Вовсе нет. Она - страшная женщина, но я люблю её.

Валериус вышел из машины, затем остановился, поскольку его осенила ещё одна мысль. Прокручивая события назад, он вспомнил, что каждый раз у неё появлялся очередной родственник.

– Так, сколько у тебя сестёр?

– Восемь.

– Восемь?
– переспросил он, потрясенный числом. Неудивительно, что он запутался. И как только она не путается.

Табита кивнула.

– Tиянa, сокращенно Тиа. Селену и Аманду ты знаешь. Потом Эсмеральда или просто Эсси, как мы ее называем. Жасмина или Мина. Петра, Екатерина, а проще Трина. Ну и Карма, которая отказывается иметь прозвище.

Валериус присвистнул от такого перечня.

– Что?

– Я просто жалею тех несчастных мужчин, которым посчастливилось жить в одном доме со всеми вами. Должно быть, это действительно ужасно, как минимум одну неделю в месяц.

Она в изумлении уставилась на него и громко захохотала.

– Неужели ты пошутил?

– Всего лишь пугающая констатация факта.

– Да, конечно. Ну, по правде говоря, мой отец много времени проводил на работе, включая и те «критические дни», и он следил, чтобы все домашние животные были мужского пола, поэтому он не чувствовал себя слишком ущемленным. Что насчёт тебя? У тебя были сестры?

Он покачал головой, когда она присоединилась к нему, слезая с пассажирского сидения, и они направились к Декейтер-стрит.

– У меня были только братья.

– Вау, подумать только, если бы твой отец женился на моей матери, из нас бы вышла семейка Брэйди.

Он усмехнулся.

– Вряд ли. Поверь, по сравнению с моей семьей, Борджиа выглядят как Оззи и Харриет.

Она подняла голову, взглянув на него.

– Для человека, который гордится своей чопорностью и совершенством, ты слишком много знаешь о поп-идолах.

Он не ответил.

– Так сколько братьев у тебя было?
– спросила Табита, удивляя его своим быстрым возвратом к предыдущей теме.

Он не хотел отвечать, но все же не удержался и выпалил.

– Пару лет назад я думал, что только четыре.

– Что случилось потом?

– Я узнал, что Зарек тоже один из них.

Табите не понравилось его открытие.

– Ты не знал, пока был жив?

Её невинный вопрос вызвал в нём бурю эмоций - вины и гнева. Он действительно должен был знать. Если бы он потрудился взглянуть на Зарека, пока они были людьми…

Но ведь он был сыном своего отца.

– Нет, - ответил он с печалью.
– Я не знал.