Поймать солнце

Может, он отпустил меня.

Прочистив горло, я быстро качаю головой и сдерживаю неловкий водопад слез.

— Ну, я рада, что ты хорошо провела вечер на выставке. Как дела в колледже?

Бринн рассказывает мне о своих курсах в колледже и о своем пути в криминальную юстицию, и в ее голос возвращается энтузиазм. Следующие пятнадцать минут мы проводим за разговорами, наверстывая упущенное и вспоминая о хороших временах, пока темно-синее небо над головой становится почти черным, и мы прощаемся.

Теперь есть только я.

Я и небо.

Я и моя детская мечта.

Я ложусь на спину и жду, надеясь, что небо надо мной оживет сверкающими зелеными полосами. Ночь ясная, безоблачная, идеальное полотно для полярных сияний.

Когда мне было десять лет, Джона рассказал мне о северном сиянии. Я уже несколько лет как вернулся в Нэшвилл, и наша связь стала в десять раз крепче. Мои желания стали его желаниями. Его мечты стали моими мечтами. Джона сказал, что, когда я подрасту, мы вместе отправимся в путешествие в «Национальный парк дикой природы Дикобразовых гор» и попробуем посмотреть на световое шоу, когда луна будет скрыта за облаками, а небо чистым.

Я хранила эту мечту даже после того, как он попал в тюрьму.

Она стала моей мечтой.

И когда мы с мамой в молчании ехали в Джунипер-Фоллс после вынесения приговора Джоне, и наше новое начало висело на мрачном горизонте, я дала себе обещание, что обязательно поеду в этот парк в свой двадцать первый день рождения. Я проведу ночь, лежа под звездами, в ожидании первой изумрудной искры.

Я так и делаю.

Холодный воздух кусает меня за нос, а волосы рассыпаются по траве, выбиваясь из-под шерстяной шапки. На улице холодно, и на предстоящей неделе прогнозируется снегопад — смена сезона, в который мне не терпится окунуться. Но сегодня небо чистое. Этой ночью небо предназначено только для меня.

Мои зубы стучат, пальцы ног сжимаются в пушистых носках и ботинках на флисовой подкладке, я потуже затягиваю оранжевый шарф и складываю руки на своем пуховике.

Я жду.

Жду один час. Два часа. Чашка горячего какао, которую я принесла, почти закончилась, а оставшаяся жидкость ледяная. Травинки, покрытые инеем, тычутся мне в шею, вызывая зуд. Уже почти 11 вечера, когда я готова бросить все и сдаться.

И почти делаю это.

Почти.

Но тут я что-то слышу.

Нахмурившись, я сажусь прямо, странный звук проникает в тишину природы. Сначала я думаю, что это животное, белохвостый олень или любопытная лиса. Надеюсь, не койот.

Но… мне кажется, это что-то похуже.

Человек.

Шаги, шуршащие по листьям и веточкам, приближаются слева от меня, и мурашки бегут по шее. Нервы скользят по позвоночнику. Все, что я могу себе представить, это как человек-горец спрыгивает с деревьев с ржавым топором в руках и рубит меня, пока мои мечты не превращаются в пустоту под небом без полярного сияния. С тех пор как Маккей напал на меня, инстинкт заставляет меня сразу же представлять себе опасность. Я прошла долгий путь исцеления, но теперь я гораздо осторожнее.

По правде говоря, мне не следовало приходить сюда одной.

Шаги приближаются.

Я задыхаюсь.

Вскакиваю на ноги, обшариваю взглядом темные окрестности, чувства в полной боевой готовности.

Сердце замирает, когда в периферийном зрении появляется фигура, лицо которой окутывает ночь.

О, боже.

Я дрожу, больше от страха, чем от холода. Сосульки распускаются в моих легких, а в груди идет ледяной дождь.

Затаив дыхание, я сжимаю руки в перчатках в кулаки, набираюсь храбрости и разворачиваюсь.

И замираю на месте.

Из меня вырывается вздох.

Но прежде чем я успеваю произнести хоть слово…

Из темноты на меня летит банка «Доктора Пеппера».

Я ловлю ее.

ГЛАВА 45

ЭЛЛА

— Привет, Солнышко.

Это прозвище.

Этот голос.

Это лицо.

Знакомые черты материализуются, когда человек подходит ближе, руки засунуты в карманы, волосы развеваются от ветра.

Я не могу дышать. Не могу говорить, не могу двигаться. Я примерзла к земле с банкой «Доктора Пеппера», зажатой в кулаке с такой силой, что алюминий грозит треснуть.

Мои глаза обманывают меня.

Темнота нарушает мое рациональное мышление.

Меня начинает трясти, колени едва не подгибаются. Это не может быть он.

Его здесь нет.

Я закрываю глаза и трясу головой, горло перехватывает.

— Макс, — выдыхаю я.

Может, я все еще танцую? Может, я так сильно представляла его, что материализовала?

Прежде чем успеваю повернуться, две сильные руки обхватывают меня, притягивая к теплой груди. Сначала меня поражает запах. Сосновые иголки, лес, природа, нотки мяты.

Макс.

«Доктор Пеппер» выпадает у меня из рук, я сжимаю в кулак переднюю часть его пальто и зарываюсь лицом в пуговицы.

— Ты настоящий? — выдыхаю я, слезы текут по щекам.

Он тяжело выдыхает, как будто только что пробежал марафон и наконец пересек финишную черту.

— Я настоящий, — шепчет он, обхватывая мой затылок, его пальцы без перчаток скользят под мою шапочку, поглаживая кожу головы. — Я настоящий, Солнечная девочка.

— Как? Как… как ты здесь оказался? — Я качаю головой из стороны в сторону, слезы пропитывают ткани его пальто. — Ты знал, где я буду? Бринн сказала тебе? Мама? Ты…

— Ты сама сказала мне, — говорит он, обхватывая мое лицо ладонями и смотря мне в глаза. — Рассказала. В ту ночь, когда я влез в твое окно с сотрясением мозга и ты обработала рану. Ты сказала, что будешь здесь.

Мои глаза широко раскрыты и остекленели, когда я ошеломленно смотрю на его красивое, заросшее щетиной лицо.

— Ты запомнил?

Улыбка расцветает на его лице.

— Я помню все, что ты мне говоришь.

Я все еще не могу в это поверить. Почти три года без его прикосновений, и я не могу представить, как вообще без них выжила.

Наклоняю голову, глаза закрываются, парень большим пальцем скользит по моей замерзшей нижней губе.

— Макс…

— Я рискнул, — говорит он мне, голос хриплый. — Не было выбора. Никто не сказал мне, где ты, сколько бы я ни просил и ни умолял. Это был мой единственный шанс увидеть тебя, даже если ты не хочешь меня видеть.

— Я хочу тебя видеть, — говорю я, энергично кивая. — Конечно, хочу. Я так по тебе скучала.

Он поднимает мою голову к себе, одним пальцем придерживая мой подбородок.