Поющий волк в овечьей шкуре

А ромалы?

Ну, такова «се ля ви».

Разумеется, будут недовольны. Куда ж без этого. Но, снять его с должности, или, тем паче, уволить из органов, отправив «в народное хозяйство» не в их власти.

А вот целый майор из главка сделать это мог, не то, чтобы с лёгкостью, но вполне себе реально.

Место жительства главного барыги я вычислил ещё вчера. Благо, тот особо и не скрывался. А дом, где обитал вероятный подозреваемый мне, после подробного описания внешности пиздюка (то есть, простите, заигравшегося и слегка попутавшего рамсы «хорошего мальчика»), назвал бравый, поставленный следить за порядком, капитан.

Так же, как и жилище черноокой красотки. Получившей в подарок украденное кольцо Галины и, не мудрствуя лукаво, тут же нацепившей его на немытый пальчик с грязными ногтями.

Оба милицейских наряда мы распределили между домами старого цыгана и «предводителя команчей». Чтобы пресечь попытку бегства. А начать решили с девахи. В конце-концов, ювелирное украшение — единственная пока зацепка в этом мутном и неприятном деле.

И я очень надеюсь, что у подружки подозреваемого не хватило ума снять его и куда-нибудь заныкать.

Мы остановились у нужной калитки и, пригрозив хозяевам застрелить громко лающего и рвущегося с цепи пса, вошли в дом. Где, под вой двух представительниц старшего поколения, взяли в оборот испуганную малолетку.

К великому облегчению для меня и, соответственно, несчастью для девахи, скрыть улики она не догадалась. Хотя, скорей всего, просто не подозревала, что подарок добыт не совсем законным способом. А взят с трупа.

Ну, не совсем же олигофрен ухаживающий за ней шакалёнок. И, вряд ли он трепался о случившемся на каждом углу. Хвастаясь молодецкой удалью и собственными похождениями.

Хотя, среди преступного контингента, есть и такие. Избив кого-либо, и ограбив, тут же заливают зенки и направо и налево рассказывают о собственной, в кавычках, «крутости». И потом, когда находят остывшее тело, а на него надевают «браслеты», наверное рвут на себе волосы, жалея о охватившем словесном поносе и подведшей под монастырь болтливости.

— Руки на стол! — Громким и, не оставляющем надежды как-то «повилять», голосом, скомандовал Позняков. И, когда пустившая слезу деваха растопырила пятерни на не очень чистой скатерти, вытащил из кармана карандаш и, дотронувшись до кольца, спросил. — Твоё?

— Моё. — Всхлипнув, подтвердила владелица. И, непроизвольно сжав пальцы в кулачки, попыталась убрать грабки под стол.

— Руки на стол! — Снова гаркнул майор и, когда дёрнувшаяся от страха цыганка повторно выполнила требование, продолжил допрос. — Где взяла?

— Отец подарил! — Попыталась выгородить хахаля малолетка.

— Что ж, прекрасно! — Зловеще усмехавшись, потёр руки Анатолий Викеньтьевич. — По имеющимся у нас сведениям, ювелирное украшение было похищено у Галины Михайловны Огурцовой. Чей родной брат, Кирилл Михайлович Андрианов, был убит неподалёку. Так что. — Он бросил взгляд на Василия, который тут же вытащил из кармана наручники и многозначительно покачал их на указательном пальце. — Собирайтесь, уважаемый! — Последние слова были адресованы хозяину дома.

Кряжистому, по самые глаза заросшему побитой сединой чёрной бородой мужику, с недобро сверкавшими глазами.

На что тот, взревев, словно белуга, выдвинулся вперёд, с явно недружелюбными намерениями.

Правда, уточнять, что конкретно он собирался сделать, я не стал. А, не дожидаясь дальнейшего развития событий, встал на пути у явно решившего восстановить «справедливость» цыгана и легонько прописал ему в челюсть.

Здраво рассудив, что так будет лучше для всех. В том числе, и для распластавшегося на полу медведеподобного дядьки.

Ведь, схвати он за грудки Познякова и, хочешь или не хочешь, а пришлось бы составлять ещё один протокол. Везти болезного в опорный пункт и определять на вполне законные пятнадцать суток. За нападение на сотрудника милиции и сопротивление представителю власти.

Ясно же, что отец малолетней прошмандовки не виноват. Но, как и положено несправедливо обвинённому, решил добиться правды вот такими, немудрящим «дедовским» способом.

Так что я, если хотите, немного нарушил закон но, при этом, избавил всех и, главным образом хозяина дома, от очень многих «головняков». И, пусть и не очень больших но, отнимающих время и потому весьма досадных неприятностей.

Видя такое развитие событий, представительница среднего поколения завизжала и бросилась к мужу. А бабка, сразу смекнувшая, что к чему, подскочила к малолетке. И, схватив ту за волосы, несколько раз приложила лицом о стол.

Отчего из носа у той потекла кровь а, и без того неважнецкий вид, моментально сменился горькими рыданиями.

Что-то лопоча на своём, «ханум» принялась сдирать злосчастное кольцо с пальца заплаканной прелестницы. При этом испуганно оглядываясь на положившего на кобуру руку участкового и с сардонической улыбой взиравшего на всё и, по прежнему играющегося «кандалами» Василия.

Наконец, предмет, вызвавших бурю, переходящих в рукоприкладство, эмоций был благополучно отобран.

Старая цыганка швырнула кольцо на столешницу и, источая флюиды ненависти, злобно прошипела.

— Это Миня ей подарил. — Она, видимо для острастки, шлёпнула по затылку вскинувшую было голову девчёнку, и пояснила. — Ухажёр ейный!

— Что ж, давайте составим протокол изъятия. — Довольным голосом заявил невозмутимый Позняков. И, вытащив из папки лист бумаги, неторопливо уселся на стул.

Тут подал голос пришедший в себя отец «Джульеты». И, видимо для конспирации, что-то быстро и экспрессивно залопотал на родном наречии.

Хотя, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что он «отрабатывал номер», на публику отговаривая, то ли мать а, может быть, тёщу, от позорного шага выдачи властям соплеменника.

Он даже было дёрнулся к бабке но моё многозначительное покашливание, а так же ангельская улыбка и негромкий удар кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой, быстро привели мужика в чувство.

Да и старуха, перейдя с этнического на общепринятый в Советском Союзе русский, презрительно бросила.

— В тюрьму захотел?

Упоминание цыганкой (хоть и не имеющей в данный момент в руках гадальных карт), «дороги дальней» и «казённого дома» окончательно отрезвило дядьку. И он тихо уселся на застеленную довольно-таки изношенным и изрядно потёртым ковром лавку. Чтобы, закрыв глаза и сложив руки на груди, отдаться на волю судьбы и не препятствовать проведению оперативно-следственных мероприятий.