Поющий волк в овечьей шкуре

Вернувшись внутрь, я непроизвольно поморщился. Так как воздух за время моего отсуствия не стал чище. Да и трупы не начали благоухать свежестью.

Дел было невпроворот. А времени до утра оставалось не то, чтобы мало но, учитывая ситуацию, разбрасываться им не стоило.

Поэтому, расставив приоритеты я, первым делом… снял с себя одежду и ещё раз выйдя во двор и найдя баню, замочил вещи в тазике. Оставшись в трусах и майке, я потратил пять минут, наскоро перестирнув и прополоскав испачканные шмотки. Потом подумал, стащил бельё с носками и повторил процедуру.

Сияя первозданной наготой я, в чём мать родила, снова вошёл в дом. Чтобы развесить одежду на стульях перед камином.

Какое бы не было у меня хорошее алиби, звучащее как «беспробудно спал дома», изгвазданный и затрапезный вид сведут на нет все усилия.

Стоящий у стены диван был застелен покрывалом. Так что, прорезав дыру и сделав из него что-то вроде пончо, я занялся уборкой трупов.

Тела Карася и, так и не назвавшего не своего имени подельника, я оттащил к жигулям и, не заботясь о целостности тушек, утрамбовал в багажник. Туда же положил примеченную возле бани штыковую лопату.

Правда, для начала, полапав их ладошками несколько рюмок и бутылку с водкой. А так же оставив отпечатки покойников на дверных ручках.

Вообще-то, подозревал, что их «пальчики» и без того есть в этой печальной обители. Но, так как на сто процентов уверен не был, принял такую незамысловатую меру предосторожности.

Затем, возвратившись в дом, сунул кочергу в камин и стал дожидаться прихода в сознание связанного Альберта Трифоновича.

Не думаю, что у партийного бонзы железная воля. А, поднесённый к глазу раскалённый кусок металла очень способствует откровенности и желанию говорить правду.

Так, собственно, оно и вышло. Пуопирвшись, для приличия, и обзаведясь парой-тройой ожогов на различных частях тела, Альберт Трифонович, добровольно-принудительно сообщил о имеющихся в охотничьем домике тайниках. Их было целых два. В одном из которых хранились несколько пачек пятидесятирублёвых купюр, общей сложностью принёсших мне восемнадцать тысяч.

Во втором же были ювелирные украшения. Которые я не знал, куда пристроить в большом объёме. Но, на ум тут же пришли аппетитные грудки Кати и всё встало на свои места.

Продавать не буду, чтобы не засветиться. А вот девочкам дарить — в самый раз! Ведь, как внезапно пришло на ум, «лучшие друзья „спортсменок, комсомолок и просто красавиц“ — это бриллианты».

Откуда такая ересь возникла в моей, слегка взбудораженной последними событиями бестолковке, так и не понял. Но, так как имелись дела поважнее, заморачиваться на сей счёт не стал.

Воспользовавшись заранее отложенным, так и не сумевшим пригодится Карасю «пером» заколол ставшего ненужным свидетелем и слишком много мнившего о себе Альберта Трифоновича. Предварительно ещё раз ударив по кумполу и, таким образом, даровав лёгкую смерть.

В конце-концов, лично мне он ничего особенного не сделал. И, если бы не угрозы в адрес Веры, и не гнусные намерения ошалевшего от безнаказанности отпрыска, кто знает… Очень даже может быть, что события стали бы развиваться по совсем другому, «более договороспособному», так сказать, сценарию.

Немного подумав, голову Иннокентию я отрезал. Так как ранения, оставленные разбитой тарелкой, даже при всём желании и очень бурной фантазии, с ножевыми не спутаешь. Сослужившие же свою смертельную службу куски я бросил в камин и разбил кочергой на меленькие осколки.

«Ну, хрен знает»… — Завернув в чистую простыню почти высохшие шмотки, окинул взглядом поле своей деятельности я. — «Вроде бы, всё сходится».

Согласно моей задумке, картина перед милицией должна предстать следующая. В охотничий домик ворвались неизвестные грабители. И, нанеся множественные ножевые ранения хозяину и обезглавив его сына, завладели хранящимися здесь ценностями и скрылись в неизвестном направлении.

Перед уходом я нашёл на кухне несколько бумажных пакетов и набрал с собой жратвы. Мёртвым она, всё-равно без надобности. Мне же терять время и забивать голову готовкой попросту некогда.

Заодно прихватил несколько бутылок коньяка. Со множеством звёзд на этикетках и, как понимаю, элитного и дорогого.

Сам-то я не пью. Но, за время недолгой службы, понял, что сей благородный напиток является универсальной и очень хорошо «смазывающей» межличностные отношения, валютой.

Протерев собственные отпечатки пальцев, я выгнал сбившие меня жигули за ворота. Потом возвратился во двор и, заперев их изнутри, перепрыгнул через забор. Любая временная фора ведёт к запутыванию следствия. Что мне, как ни крути, только на руку.

Потом отъехал от усадьбы на пару километров. И, не мудрствуя лукаво, оттащил оба трупа в лес. После чего, ругаясь и матерясь, постоянно натыкаясь на корни, закопал тела метрах в пятидесяти от дороги.

Сделанное из покрывала «пончо», а так же временно позаимствованные у Карася ботинки, оправились туда же.

Чтобы не разрыло зверьё или, не дай Создатель, не обнаружили поисковые собаки, щедро полил братскую могилу найденным в багажнике бензином.

Пропитав почву, он надолго отобьёт охоту у всех излишне любопытных тварей. Далее, как мог, вымылся из захваченной с собой трёхлитровой банки и решил, что в данной ситуации больше сделать попросту невозможно.

А затем, молясь, чтобы по пути не наткнуться на представителей славного племени Патрульных Инспекторов ДОРожного Регулирования, натянул влажные шмотки поехал в сторону Свердловска.

Хотя… Несколько десяток, а так же пятёрок, трояков и двадцатипяти рублёвок в карманах обысканных мною трупов нашлось.

Так что, встречи я не боялся. Полтинник совать гаишнику было бы сплошным палевом. А вот три или, в крайнем случае, пять рублей, скорей всего помогут делу.

Вроде отмазки, «извини командир, права забыл, от замужней бабы еду»!

Но, к счастью, Созадетель миловал. И вскоре я приблизился к временно занимаемой мною квартире.

Закинув трофейные продукты, коньяк и конфискованные материальные ценности в дом, я немного подумал и, с сожалением констатировав, что оставить себе машину и не спалиться нереально, переоделся в трико и кеды. И отправился к цыганской слободке.

Благо до неё было километров десять. Преодолеть которые бегом для меня не составит никакого труда.

Рассудив, что лучше чем чавэлы, позаботится о уничтожении такой улики, как относительно новые «жигули» не сможет никто.