Позавчера и послезавтра

– Вот и сказали, - ответил Лукьянов.

– Но как же, если вы пели... можно было не позвонить Виктору Макаровичу? Не проверить?..
– спросил отец.

– Вы знаете, какие сейчас напряженные дни!
– ответил Лукьянов.
– У меня на календаре... там, в кабинете, записано: "Позвонить Караваеву". Хотел узнать о здоровье. В таком вот плане. Потому что директор Дома меня заверил...
– Лукьянов зашагал по комнате.
– Давно я не видел Виктора Макаровича. Должно быть, лет двадцать. В Дом культуры хожу главным образом на собрания. Времени нет. К сожалению...

– Лукьянов остановился.
– А он-то что же не мог о себе напомнить?

– Неудобно, наверно... напоминать, - сказала мама.

– У меня тоже одна голова! И в ней иногда не хватает места...

– Сердце в этом смысле гораздо вместительней, - уверенно сказал папа.

– Да, понимаю.
– Лукьянов сел за стол, на котором стояли целых три телефона. Он уже не был таким напряженным, стремительным. И хотя в кабинете у него шло совещание, он как будто не торопился.
– Нехорошо получилось...

– Дирдом во всем виноват!
– сказал я.

– Кто?

– Директор...

– Дирдом?
– Лукьянов громко захохотал.
– Это мне нравится! Очень подходит... Я думаю, еще не поздно переиграть!

Лукьянов нажал на кнопку. Вошла секретарша, и он сказал, чтобы она соединила его с Дирдомом.

Я думал, что Лукьянов будет кричать на Дирдома, стучать по столу. Но он не кричал.

Не поздоровавшись, он тихо и четко произнес:

– Вы ввели меня в заблуждение. Виктор Макарович мог остаться!
– Дирдом что-то ответил.
– Консилиум?
– Дирдом опять что-то сказал.
– Сейчас у меня нет времени. Потом я вникну во все детали. А пока отмените приказ... То есть как поздно?

Дирдом что-то объяснял. Ничего больше не сказав ему, Лукьянов повесил трубку.

– В сегодняшней вечерней газете будет заметка: "Из театра - в самодеятельность. Заслуженный артист приходит к детям!" Или что-то в этом роде, - сообщил он. И взглянул на часы.
– Уже пять... Газета печатается.

– Виктор Макарович говорил: "Я счастливый человек: никогда не расстаюсь с детством!" Теперь, значит, придется расставаться...
– сказала мама.

– Ни в коем случае!
– Лукьянов поднялся.
– Мы найдем другое место.

– Другого места для него быть не может, - сказала мама.

– А не вернуть ли его на прежнюю должность?

– Дирижером? Там ведь Маргарита Васильевна...
– осмелился возразить я.

– Она вернется на свое прежнее место.

– Виктор Макарович не согласится.

– Почему?

– Я вам не могу... объяснить...

Лукьянов почему-то поверил мне.

– Надо пораскинуть мозгами!
– По примеру отца он чуть не смахнул на пол письменный прибор. И обратился к маме: - Вы зайдите ко мне завтра по этому вопросу.

– Потом обратился к отцу: - А вы зайдите сегодня. По поводу третьего цеха... Надо пораскинуть мозгами!

Он ушел к себе в кабинет, так и не поинтересовавшись, кто я такой. Может быть, он догадался?

– И все-таки я люблю его, - сказал папа.
– Он - голова.

– А душа?..
– тихо спросила мама.

– И душа есть. Только ей некогда себя проявлять...

8

Когда я вечером пришел к Виктору Макаровичу, он уже все знал.

– Откуда?..
– спросил я.

– Мне позвонил Петя Лукьянов.

Своих бывших учеников он называл так же, как называл раньше, когда они были детьми.

– Но почему же вы не сказали нам, что Лукьянов пел у вас в хоре?!

– Он сам об этом никогда не вспоминал... Я думал, что эта страница биографии ему почему-либо неприятна.

– Неприятна? Ничего подобного! Просто он не стал певцом. Значит, практически это для него не имело значения!

– Он был очень способным мальчиком. Не у меня... а потом. Побеждал на математических олимпиадах. Я на него не сержусь.

– А на этого певца?

– На Женю Наливина?
– Виктор Макарович помолчал.
– В ошибках учеников, вероятно, и учителя виноваты.

– Ну, уж нет!
– возмутился я.
– Только он виноват. Только он! И еще Дирдом...

– Хорошо, что Маргарита Васильевна дирижирует хором, - неожиданно сказал Виктор Макарович.
– Она все сбережет... Я уверен.

– Сбережет! Она сбережет!
– закричал я.
– А с этим художественным руководством... Лукьянов сказал: "Нехорошо получилось". Он хотел все абсолютно переиграть. Но опоздал...

– Это было бы невозможно, - сказал Виктор Макарович.

– Почему?

– Ну, во-первых, Женя Наливин мой ученик. А во-вторых, победа за чужой счет... это почти поражение.
– Он подошел к окну. Мне показалось, для того, чтобы скрыть от меня лицо.
– Кажется, пора подводить итоги...

– Ни за что!
– закричал я.
– Ни за что... Лукьянов с мамой еще такое придумают! А вы пока отдохните... Вот если бы мне предложили сейчас отдохнуть, я был бы счастливейшим человеком! А помните, вы сочинили две песни? Они ведь имели огромный успех. Еще сочините!.. А мама напишет текст. Она сейчас как раз в литературном кружке!

– Добрый ты мой "объявляла", - сказал он, не отрываясь от окна.

1973 г.