Prada и предубеждение

Когда я обошла дом, и Алекс обернулся поприветствовать меня, я сгорала от стыда. Не могу посмотреть на него. Мой взгляд бурил стремена, будто я собиралась с силами, чтобы вставить туда ногу.

Парень вообще скажет хоть что-то?

Он собирается просить прощения за то что… набросился с поцелуями? Может Алекс упомянет это… Если он начнет извиняться, то и я смогу извиниться. За свой побег. Это просто защитная реакция на резкую перемену событий.

Но Алекс ничего не сказал. Только подошёл и помог мне взобраться на лошадь. Я залезла с первой попытки и разложила юбки так, чтобы они прикрывали мои щиколотки. Закончив с этим, я снова взглянула на него, совсем позабыв, как естественно и легко герцог держится в седле.

Мы проезжали мимо конюшен, и я увидела одного из мальчишек-конюхов, он обучал другого как правильно изображать робота. Его голова и руки были сведены под немыслимым углом. Мне пришлось укусить себя за щёку, чтобы не рассмеяться, а Алекс удивлённо смотрел на них.

Приятно видеть его застигнутым врасплох. Таким он мне нравится. Даже хочется сделать что-то действительно безумное, чтобы увидеть это озадаченное выражение лица.

Мы миновали главный вход и сад, а затем направились к дороге. Двое конюхов скакали чуть издали, сопровождая нас, но я уже привыкла к ним. Не так уж это и странно. Видимо Алекс хотел посмотреть, как идут дела у местных фермеров или что-то в этом роде.

И судя по всему, путь предстоял не близкий. Я так облажалась. Пыталась задавить в зародыше свои чувства к нему, но теперь остаётся только признать. Я на него запала. Как это могло произойти? В этом же нет никакого смысла, если задуматься. Почему он мне нравится?

И, скорее всего, мне нужно рассказать ему правду о себе.

Все мои действия всегда омрачались ожиданием того как отреагируют Алекс и Эмили когда узнают что я совсем не Ребекка.

Откуда вообще берется надежда на то, что эти беззаботные дни будут продолжаться?

Плюс проселочной дороги в том, что мы можем ехать бок о бок. Когда мы вышли к ней, я как раз пришла к мысли, что ни на что в мире не променяла бы это время. Сейчас солнечно, но чуть прохладнее, чем в прошлый раз, так что я не потею как сумасшедшая.

— Если ты ослабишь поводья, она не будет так вгрызаться в них, — сказал Алекс, как только Харксбери скрылся за поворотом.

Я посмотрела на свою лошадку, которая буквально вгрызалась в металлическую штуку в своём рту. Звук был, будто ногтём по стеклу скребли, но мне не хотелось бросать свою фирменную хватку.

— Пообещай, что она не выкинет что-нибудь.

Парень серьёзно посмотрел на меня и кивнул. Мне нравилось, что он не смеётся над моим страхом. Я немного попустила поводья и металлический лязг утих. Лошадь опустила голову, но не побежала.

Я выдохнула с облегчением.

Посмотрев на Алекса, я узнала, что парень смотрит на меня улыбаясь. В его сверкающих глазах отражалась зелень листвы, под которой мы проезжали. Поразительный контраст с теми негативными эмоциями, которые были раньше. Алекс двигался в такт лошади, будто они были одно целое, на его пиджаке не было ни пылинки.

— Ты скучаешь по дому? — спросил Алекс.

На какую-то секунду мне показалось, что он всё знает и спрашивает, не скучаю ли я по двадцать первому веку, Старбакс, автомобилям и электричеству.

Но потом я вспомнила, что Ребекка приехала из Америки.

— О. Да.

Мы теперь приятели? Почему отношения с людьми такие сложные и нелепые… и волнующие.

И почему он не говорит о том, что недавно произошло? Может Алекс хоть как-то это прокомментировать? Я точно первая не рискну поднимать эту тему. Как бы мне этого не хотелось.

— Тебе нравится в Харксбери?

Это парень о чем? О поцелуе? Понравился ли он мне? Жалею ли, что убежала? Я долго не отвечала, а только смотрела в его глаза.

— Да, думаю, мне будет тяжело, когда придёт время прощаться.

Алекс кивнул. Такое чувство, будто между нами проносятся тысячи слов, хотя мы говорим всего некоторые из них. Из-за этого мне хочется выболтать ему многие вещи, о которых не стоит говорить.

Я заставила лошадь оторваться от щипания травы и неожиданно сильно сдавила коленями её бока. Та подпрыгнула, и мне пришлось схватиться за седло, чтобы не упасть. Я использовала свою свободную руку, усмиряя лошадь, и она вернулась к прогулочному шагу.

— Что ты будешь делать, когда вернешься домой? — спросил парень.

— Не знаю. Мне кажется, я сильно изменилась с тех пор, как уехала.

Алекс кивнул, будто понял о чем я, но он не может понять. Я хотела бы рассказать ему, как девчонки в школе игнорируют меня, какой запуганной я была, как казалось страшно быть собой. О том, как купила эти туфли, хотя на самом деле хотела купить уважение к себе.

Но он молчал, и я молчала. Может это и к лучшему. Может Алекс думает, что я храбрая и умная как Ребекка, а осознание того, что я старательно подбираю каждое слово и действие, всё испортит. Если бы парень был знаком со мной настоящей — он бы совсем не был заинтересован.

Боже, о чем я думаю. Скорее всего, Алекс и так не заинтересован. Этот поцелуй, наверное, был случайным — под влиянием момента. Он не доказывает, что я ему нравлюсь.

Мы миновали поле с пасущимися овцами, их уже обстригли, и потому они выглядели маленькими и с тонкими ножками. Потом ещё какие-то поля и мост. А ещё милю мы прошли под тенью ольхи и клёнов.

Два часа спустя мы остановились рядом с дорогой посреди поля. Алекс отвернулся от меня и вглядывался куда-то в пшеницу довольно долго. Всё что нарушало тишину — мычание коровы вдали. Потом парень развернул своего коня в ту сторону, от которой мы пришли.

— Разве ты не хотел с кем-то увидеться сегодня?

Алекс наклонил свою голову и улыбнулся, будто его ничуть не волнует, что его разоблачили.

— Не совсем так. В такие дни как этот, я просто хочу ехать верхом и осматривать земли принадлежащие мне. Боюсь, что никогда не увижу их все.

— Ох.

Мы двинулись назад к Харксбери. Я заметила, что чем дальше мы от поместья, тем Алекс более жизнерадостный и не так зажат.

Теперь я поняла, почему парень так себя ведет.

Весь мир лежит на его плечах. А когда он здесь — тут только мы вдвоем. Парень и девушка. На лошадях. Отдыхают.

— Спасибо.

— За что?

Алекс нервно перекручивал вожжи. Впервые вижу, чтобы он хоть как-то проявлял беспокойство.

Долгое время единственными звуками было дыхание лошадей и звук камешков, которые катились от их копыт.

— За то, что ты это ты, — сказал парень, наконец, — и не принимаешь вещи такими, какие они есть. Особенно если тебе не нравится происходящее. Ты видишь, как должно быть… мне бы хотелось быть таким же.

Я уставилась на него. Кто этот парень и что он сделал с Алексом?