Прах к праху

– Ты не предупредил меня звонком, – проговорила она сонным голосом под руками Жан-Поля, с головы, увенчанной чалмой, до ног облаченного в белое и трудившегося над правым бедром Габриэллы. – М-м-м. Это чудесно, – прошептала она.

– Я не мог.

– Правда? И почему же? Тебя снова терзала эта ведьма Эллисон?

Моллисон вспыхнул.

– Я тут кое-кого привел, – сказал он. – Тебе нужно с ними поговорить, Габби. Извини.

Голова с гривой волос цвета спелой пшеницы медленно повернулась. Взгляд голубых глаз, окаймленных густыми темными ресницами, переместился с Моллисона на Хейверс и Линли и задержался на последнем.

– И кто же эти «кое-кто», которых ты привел? – спросила она.

– Они нашли машину Кена, Габби, – сказал Мол-лисон. – Искали тебя и уже прочесали Мейфер. Для нас обоих будет лучше…

– Ты хочешь сказать, будет лучше для тебя. – Габриэлла Пэттен не отрывала глаз от Линли. Она подняла ногу и покрутила ступней. Возможно, расценив это как указание, Жан-Поль схватил ее ногу и принялся массировать – начав от пальцев и продвигаясь к своду стопы. – Прекрасно, – промурлыкала она. – Ты превратил меня в топленое масло, Жан-Поль.

Деловитая ладонь массажиста двинулась вверх по ноге – от лодыжки до бедра.

–Vous avez tort 7 , – резко выразил он свое несогласие. – Вот здесь, мадам Пэттен. Это место вдруг напряглось. Как камень. Сильнее, чем раньше, напряглось. Гораздо сильнее. И здесь, и здесь. – Он неодобрительно прищелкнул языком.

Линли почувствовал, как его губы расползаются в улыбке, которую он изо всех сил постарался сдержать. Жан-Поль оказался эффективнее детектора лжи.

[7]

Ошибаетесь (фр.).

Внезапно Габриэлла стряхнула с себя руки массажиста и сказала:

– Думаю, на сегодня хватит.

Она села, свесив ноги со стола. Простыня упала до талии. Жан-Поль поспешно накинул на плечи Габриэлле большое белоснежное полотенце. Она не спеша задрапировалась в него, как в саронг, и пока Жан-Поль складывал массажный стол и двигал на место мягкую мебель, Габриэлла подошла к сервировочному столику, стоявшему в двух шагах от посетителей. На нем в тяжелой стеклянной вазе лежали всевозможные фрукты. Она выбрала апельсин и вонзила в его кожуру наманикюренные ногти. В воздухе разлился характерный аромат. Габриэлла принялась чистить апельсин, вполголоса бросив Моллисону:

– Спасибо, Иуда.

– Не надо, Габби. Ну что я мог сделать? – простонал Моллисон.

– Не знаю. Почему не спросил своего личного адвоката? Уверена, она была бы счастлива тебе помочь.

– Ты не можешь оставаться здесь вечно.

– Я и не собираюсь.

– Им нужно с тобой поговорить. Нужно узнать, что случилось. Им надо докопаться до истины.

– Правда? И когда же ты решил поиграть в осведомителя?

– Просто расскажи им, что произошло, Габби, когда Кен приехал в коттедж. Расскажи им то, что рассказала мне. Это все, что они хотят знать. И тогда они уедут.

– Гай, – требовательно протянула она.

– Все получится, – мягко отозвался он. – Обещаю. Просто скажи правду. Сделаешь?

Если я заговорю, ты останешься?

Мы уже решили этот вопрос. Я не могу. Ты знаешь.

– Я не имею в виду потом. Я имею в виду сейчас. Пока они будут здесь. Ты останешься?

– Эллисон думает, что я поехал в спортивный центр. Я не мог сказать ей, куда… Габби, мне нужно возвращаться.

– Пожалуйста, – проговорила она. – Не заставляй меня снова переживать это в одиночку. Я не буду знать, что сказать.

– Просто скажи правду.

– Помоги мне сказать ее, прошу тебя. – Она взяла его за руку. – Я не задержу тебя, Гай. Обещаю.

Казалось, что Моллисон оторвал от нее взгляд только усилием воли.

– Я могу потратить не больше получаса.

– Спасибо, – вздохнула она. – Я оденусь. – Проскользнув мимо них, она исчезла в спальне и закрыла за собой дверь.

Жан-Поль деликатно удалился. Остальные прошли в гостиную. Барбара села в одно из кресел у окна, выходившего во двор, сбросила на пол сумку и, закинув ногу на ногу, принялась покачивать ногой в грубом ботинке.

Поймав взгляд Линли, она закатила глаза. Линли улыбнулся. Пока что сержант проявляла удивительную сдержанность. Ведь женщин типа Габриэллы она обычно готова была растерзать, прихлопнуть как мух.

– Все не так, как кажется, – с жаром проговорил Моллисон.

– Что именно? – осведомился Линли.

– Ей не все равно.

– Что не все равно? – спросила Хейверс.

– То, что случилось с Кеном. Она так ведет себя – будто ей все равно – из-за той ссоры в среду. Из-за того, что он ей наговорил. Что сделал. Ей больно, и она не хочет этого показывать. А как бы вы поступили на ее месте?

– Думаю, что со следователями по делу об убийстве я вела бы себя осторожнее, – сказала Хейверс. – Особенно, если бы оказалась, как это стало известно, последней, кто видел труп до того, как он превратился в труп.

– Она ничего не сделала. Она просто сбежала. И у нее была на это причина, если хотите знать правду.

– Ее-то мы и ищем.

– Отлично. Потому что я рвусь сообщить ее вам. К ним вновь присоединилась Габриэлла Пэттен.

Она встала в дверях гостиной, как картина в раме – черные леггинсы, расшитый тропическими цветами топ на бретельках и черный прозрачный блузон; когда она двинулась к дивану, свободный блузон стал подрагивать и колыхаться. Расстегнув изящные золотые застежки, Габриэлла скинула черные сандалии и, забравшись на диван с ногами, разместилась в уголке. Розовый лак на ее ухоженных ногтях был одинаковым на руках и ногах. Она бегло улыбнулась Моллисону.

– Ты чего-нибудь хочешь, Габби? Чаю? Кофе? Колы?

– Мне достаточно и того, что ты здесь. Такая пытка переживать все это снова. Слава богу, ты остался. – Дотронувшись ладонью до места рядом с собой, она спросила: – Сядешь со мной?

Вместо ответа Моллисон уселся на диван на очень точно выбранном расстоянии в восемь дюймов от Габриэллы: достаточно близко для того, чтобы оказывать поддержку, находясь в то же время вне пределов ее досягаемости. Интересно, для кого эта демонстрация – для полиции или Габриэллы. Сама она как будто этого не замечала. Расправила плечи, выпрямилась и сосредоточила свое внимание на полицейских, тряхнув мягкими кудрями, падавшими ей на плечи.

– Вы хотите знать, что случилось в среду вечером, – сказала она.

– С этого можно начать, – отозвался Линли. – Как и с того, что было раньше.

– Рассказ будет коротким. Кен приехал в Спрингбурн. Мы страшно поругались. Я уехала. Я понятия не имею, что случилось потом. В смысле, с Кеном. – Вытянув руку вдоль спинки дивана, она положила голову на руку и наблюдала, как сержант Хейверс шуршит своим блокнотом, – Это необходимо? – спросила она.

Сержант Хейверс продолжала шуршать. Нашла нужную страницу и, лизнув кончик карандаша, застрочила в блокноте.