Прах любви

Крей только кивнул, отрешённо разглядывая Матса, старающегося попасть в поле моего зрения. Вот что он хочет? Понять, почему Крей на ногах? Угадать, что я задумала? Или может пожалеть наивную дурочку, а заодно и затащить её в постель?

— Ты на меня злишься? — вдруг поинтересовался Матс, оказавшийся слишком близко.

— С чего такие выводы? — опешила я, невольно покосившись на мужа.

Стыд? А вот перед кем? Сама уже запуталась, что и к кому чувствую, и что стоит чувствовать, а что нет.

— Ты меня избегаешь, — не спуская с меня взгляда, ответил мужчина.

— Я всех избегаю, — покачала головой, старательно контролируя собственное дыхание.

Ну а чего от него так вкусно пахнет? Морозом, парфюмом, ещё и тепло это, вечно его сопровождающее. На фоне того, чем я вынуждена была дышать в спальне Крея, божественный аромат.

— Он, — выразительно посмотрев на муженька, выделил Матс, — тебя чем-то расстроил?

— Он сказал правду, — зачем-то ответила ему. — Я глупая, мстительная кукла, которая недостойна даже жалости.

Вот кто меня просит душу изливать, ещё и при войске? К чему эти откровения?

— Хочешь, он будет желать смерти, долго и мучительно?

Крей на это заявление истерически хохотнул и опустился на пол.

— Ты опоздал, сотник, — сквозь смех произнёс Орхус. — Эта тёмная тварь уже отняла у меня всё, мне осталась только жизнь, которая ничего не стоит.

Театр абсурда какой-то, Матс буравил Крея тяжёлым взглядом и сжимал кулаки, Крей, сидя на полу ухохатывался, давясь проклятиями в мой адрес, воины старались слиться со стенами и сделать вид, что их тут вообще не было. Собственно, в этот момент солдаты привели родителей Маришки.

В коридоре повисла неловкая пауза, даже Крей стал икать более деликатно, а я пересилив растерянность, шагнула к ним навстречу. Огромный хмурый мужик, старался прикрыть своим телом потерянную и очень бледную женщину, не уступающую ему габаритами.

— Алексия? — вглядываясь в моё лицо, пробормотал мужчина и получил удар в бок от жены.

— Простите, княжна, — попыталась рухнуть на колени женщина, но мужчина её поймал у самого пола, не дав коснуться каменных плит.

— Она уже сгубила дочь, не смей унижаться, — прошипел он на всхлипывающую мать.

Вот так, не Крей, не интриги, не жажда обрести положение в обществе, а я сгубила Маришку. Как же мерзко.

— Вы уверены, что все беды от меня? Не боитесь, что я выставлю счёт? — раздосадовано бросила я.

— Умоляю, княжна, пощадите, — взмолилась женщина, сумевшая упасть всё-таки на колени и тут же поползшая в мою сторону.

— Меня никто не жалел, в первую очередь ваша дочь, — отрезала я, отвернувшись от них.

— Довольно, — преграждая дорогу матери Маришке и закрывая меня собой, отрезал Матс. — Не стоит опрометчиво кидаться обвинениями.

Матс вкратце обрисовал ситуацию, не щадя ничьих чувств. Женщина залилась слезами, кузнец же хмурился всё сильнее, но чаще задерживался взглядом на Крее, чем на мне.

— А ещё князь, надежда мира, — плюнул он на голову муженька, всё ещё истерично улыбающегося.

— Что ты хотела сделать? — шёпотом спросил Матс, когда всё внимание родителей сосредоточилось на Орхусе.

— Милосердие, — криво ухмыльнулась я.

По моему взмаху, дверь в камеру Маришки распахнули и она кинулась наружу, не разбирая дороги. Маришка, не изменившаяся с нашей последней встречи и выглядящая бабушкой своей матери, кидалась на всех подряд. Выла, кусалась, старалась нанести удары воинам.

Один из стражей ловко поймал её, и зафиксировав руки за спиной, прижал к себе, выжидающе замер со своей добычей.

— Вот твоя милость, — кинула под ноги Крею нож.

Кожей чувствовала, как напрягся Матс, ожидающий подвоха со стороны муженька.

— Княжна, да что же это?! — подражая Маришке, завыла её мать и постаралась броситься мне в ноги.

— Это часть сделки, и её расплата, — отчеканила я, делая шаг назад.

Да, малодушно, но я была уверена, что стоит женщине коснуться меня, и воины убьют её на месте. Слишком напряжённые и собранные они были, да и от Матса сострадания к родителям моей мучительницы ожидать не стоило. А вот я оказалась не готова к такой гнусной расправе, это не в порыве самозащиты убить неприятеля и не на эмоциях отомстить обидчику. Мне не хватало расчёта, отрешённости, да банальной веры в справедливость.

— Не смотри, — загораживая меня от тяжело встающего на ноги Крея, поправляющего сползающие пижамные штаны, напряжённо предложил Матс.

Я только покачала головой в ответ и надавив на стальное плечо, сдвинула не очень-то и сопротивляющегося мужчину в сторону. Хочется, не хочется, но я должна сполна получить свой урок. Это моя расплата за жалость, за слабость, за желание обрести близких. Это мой урок, как бы противно мне ни было.

Крей, с трудом поднявшись, не выпустив из рук кинжал, медленно приближался к Маришке, игнорируя её родителей. Бормоча что-то себе под нос, он неумолимо сокращал расстояние.

Шаг, ещё один, оскал Маришки, тяжкий вздох Крея, его последнее тихое «прости» и удар ножом под ребро. Противный скрип ножа, задевшего кость, и влажное хлюпанье, с которым клинок медленно погрузился в плоть.

Рыдание матери, скупые слёзы отца и булькающий последний выдох Маришки. Нож провернулся в печени, забирая остатки жизненных сил, и девушка затихла, повиснув в руках стража.

Последняя струна лопнула внутри, отпуская на волю горечь от предательства. Я во все глаза смотрела на тело бывшей подруги, девушки, клявшейся в вечной дружбе, и не чувствовала больше ничего. Не было секретов и планов на будущее, не было ночных посиделок за бутылкой вина и пьяных смешков. Не было и ненависти в её глазах, не было презрения в моих. Больше ничего не было.

Неожиданно Крей выхватил из тела нож и с размаха вонзил его в свой живот.

— О нет, дорогой супруг, не так быстро, — усмехнулась я, стягивая стенки желудка, в который этот идиот попал, заодно и вышвыривая наружу кинжал.

У него оставались ещё сутки в запасе, пока клятва не начнёт его убивать. Но легко отпустить его я была уже не готова.

— Да пусть сдохнет, ирод, — запричитала женщина, имени которой я так и не удосужилась узнать.

— Ты достойна такой же участи, как и этот убийца! — кинулся на меня с кулаками мужчина и осел рядом с женой.

— И это ваша благодарность? — удивилась я. — Я подарила вашей дочери лёгкую смерть, а вас не сгноила в темнице, я не покрыла ваше имя позором и не спалила дотла ваш дом. Этого мало?

— Ты убийца, а не целитель, убила невинную девочку, — заорала женщина.

— Вы так ничего и не поняли, — швырнув к ногам родителей Маришки увесистый мешок с деньгами, покачала я головой и поманила стражу, уже схватившую Крея, за собой.

Да я могла их убить на месте за оскорбление, даже не княжны, просто аристократки. Но, я опять смалодушничала. Им нужен объект ненависти, нужен повод жить ради второй дочери. Им нужен смысл, центром которого стала я. Возможно, позднее, они смогут осознать историю, рассказанную Матсом, а, возможно, и нет, но они будут жить. Хоть как-то в отличие от Крея, в жалости к которому меня напрасно обвинили.