Прах

В воскресенье же я пригласил на обед двух своих невест, чтобы обсудить кое-какие вопросы.

Мы с Ирой, Ксенией и Вероникой сидели в малой столовой за круглым столом, накрытым белой скатертью, трапезничали. Я смотрел на этих трёх девиц и всё больше понимал, как непросто будет им ужиться. Ксения — вся из себя важная аристократка, Вероника — импульсивная и своевольная девчонка. С этими придётся особенно трудно. С Ирой мне было легко, но её надо вписать в коллектив, сделать так, чтобы её уважали, несмотря на происхождение.

Пока же чувствовалось, что Ксения и Вероника как-то косо поглядывают на Иру. Возможно, к ней относились бы лучше, если б я не нарушил порядок заключения браков. Однако я поставил девушку из простой семьи выше знатных барышень; Вероника с Ксенией не понимали, почему простолюдинка оказалась важнее их, и это, кажется, било по их аристократической гордости. С точки зрения высшего света мой поступок выглядел некрасиво, и Николай не раз твердил об этом. Просто я к подобным правилам приличия относился слишком легкомысленно и, наверное, даже с некоторой долей презрения.

За обедом мы общались о погоде, музыке, кино и прочих пустяках. Я в основном молчал, наблюдая за девушками, за тем, как они ведут себя.

Ксения и Вероника довольно мило беседовали друг с другом, вопреки моим опасениям. Они говорили, что называется, на одном языке. Скорее всего — обычное аристократическое лицемерие, но главным было то, что они ведут себя в рамках приличия, и хорошо, если так останется впредь.

А вот на Иру Ксения и Вероника внимания не обращали, а она сидела, уткнувшись в тарелку, и молчала почти весь обед.

— Ир, может, расскажешь, чем занимаешься сейчас? — спросил я, воспользовавшись паузой в болтовне двух других девушек.

— Учусь на факультете информационной безопасности, — ответила Ира, не поднимая взгляда, — в новгородском политехническом институте. Точнее, сейчас я сижу дома пока… рана не зажила. Ну в общем…

— В общем, Ира у нас специалист по программированию, взломам и прочем таком духе, — продолжил я, увидев её замешательство.

— И где ты умудрилась пулю поймать? — спросила Вероника. — Не за компьютером же?

— Это когда Артёма пытались арестовать, — ответила Ира. — Мы выбирались из дома, и меня подстрелили.

— А ты, кстати, не рассказывал про тот случай, — Вероника посмотрела на меня. — А нам очень интересно послушать.

— В общем-то, ничего интересного и не было, — ответил я. — На меня устроили засаду возле въезда на подземную стоянку. Я отбился, и мы заперлись в квартире. Потом, когда моя сила восстановилась, выбрались из окружения. Родня помогла.

— А в интернете пишут, что сражение было кровопролитным, — заметила Ксения. — Журналисты окрестили «бойня на Парковой пятнадцать».

— Бойня была в Волыни весной, когда нашу роту бросили на пулемёты, — ответил я. — А тут — пустяки.

Тем временем слуга принёс десерт, и разговор девушек переключился на еду, диеты и прочие малоинтересные вещи, от которых я едва сдерживал зевоту. К моему несостоявшемуся аресту больше не возвращались, да и не хотелось особо.

После обеда переместились в соседнюю комнату. Здесь на полках стояли полтора десятка моделей парусных судов. Наверное, кто-то из членов семьи увлекался моделированием, вот и оставил потомкам такое необычное наследство. Когда я впервые увидел эту флотилию, целый час, наверное, рассматривал.

Как мне казалось, это была одна из самых уютных гостиных в особняке.

Мы с Ирой уселись на двухместный диван, Ксения и Вероника расположились в креслах напротив. Вероника откинулась на спинку и, закинув ногу на ногу, стала слегка покачивать ножкой в тёмных колготках и лакированной чёрной туфле. Ксения сидела ровно, словно кол проглотила, её руки спокойно лежали на коленях. Всем своим видом она демонстрировала глубокое внутреннее достоинство. Сегодня она была одета в закрытое чёрное платье до колен и белый пиджак.

— В общем, собрал я вас не просто так, — объявил я. — Разговор, можно сказать, деловой.

Я окинул взглядом девчонок. Ксения внимательно смотрела на меня, Вероника же развалилась в кресле и со скучающим видом крутила пальцем прядь волос.

— Вы все прекрасно знаете, что нас всех ждёт впереди. Ближайшие годы, а то, возможно, до конца жизни, нам предстоит существовать бок о бок. Хотелось бы, чтобы между нами и, особенно, между вами тремя царили мир и согласие. В своём доме я не потерплю неуважительного отношения к кому-либо из членов семьи.

— Ну а зачем нам ссориться? — спросила Вероника. — Будем дружить.

— Я знаю, что князья обычно презирают простых людей, — продолжал я, — но у нас этого не будет. Все мы должны относиться друг к другу, как к равным, вне зависимости от ранга, происхождения, наличия или отсутствия способностей. Таковы правила в моём доме.

— Ладно, — равнодушно произнесла Вероника. — Как хочешь.

Я перехватил её взгляд, направленный на Иру.

— Это справедливо, — Ксения даже в лице не поменялась. — Хорошие отношения — залог успеха.

— Хорошо, что мы поняли друг друга, — сказал я. — А теперь две новости. Как и полагается, хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что с меня сняли все обвинения. УВР пересмотрело моё дело и не нашло состава преступления. Теперь я снова чист.

Вероника хмыкнула:

— Вот идиоты.

— У них был какой-то план, и они ему следовали. Просто события стали разворачиваться не так, как они ожидали. И вот докатились. Хорошо, что это удалось прекратить, прежде чем конфликт зашёл слишком далеко.

— Ещё непонятно, о чём отец договорится с канцлером, — рассудила Вероника. — Вдруг они опять поссорятся.

— Вряд ли. Твой отец в целом ведёт разумную политику. Он всячески демонстрирует, что хочет сохранить мир и единство Союза. В итоге, злодеями оказываются Голицыны и канцлер. А ты же понимаешь, что остальные великие князья и так не слишком хорошо относятся к Голицыным. А теперь ещё и этот конфликт на пустом месте. Так что если канцлер не согласится на мировую, как бы не произошёл грандиозный раскол, когда половина князей просто выйдет из состава Союза и замутит что-то своё, в лучшем случае. Думаешь, москвичам это надо?