Прах

Теперь этот кусок гессенской земли, как я слышал, был огорожен по периметру колючей проволокой и строжайшим образом охранялся солдатами частной компании, принадлежащей, как и земля, роду Голицыных. Никто точно не знал, насколько велика эта территория. Поговаривали, что владения Голицыных полностью охватывают с восточной стороны всю франкфуртскую зону.

Бетонная дорога от аэродрома до базы проходила по окраине Вильбеля. Вдоль неё толклись белые домики в два-три этажа. Они только издали смотрелись аккуратно, вблизи же мерзость запустения предстала перед нашими глазами во всём своём уродстве. Фасады зданий, посерели, облупились и потрескались, поросшие мхом крыши, кое-где обвалились, окна чернели печальными дырами. Почти все улицы заросли бурьяном и кустами. Там уже давно не ступала нога человека. Зато вдоль дороги, по которой мы ехали, трава была скошена, стояли, как положено, фонарные столбы, и чуть ли не на каждом втором висели камеры видеонаблюдения.

Миновав заброшенный город, микроавтобус выехал в поле и остановился перед воротами огромной научной базы — главного исследовательского центра, принадлежащего компании «Альфа», которой заведовали Голицыны.

По периметру базы тянулась двойная ограда из сетки рабицы, сверху — мотки колючей проволоки. Как в тюрьме, только вышек не хватает. Зато видеокамер полно. Они тут были на каждом шагу.

За оградой виднелись зелёные, синие и оранжевые корпуса. Оранжевые находились в центре базы в рабочей зоне, там были все лаборатории и административная часть. Справа зеленели модульные дома, в которых, по моим подсчётам, могло проживать в общей сложности до полутора сотен человек единовременно, не считая охраны в отдельном двухэтажном здании возле КПП. Справа располагались технические строения: склады, цеха, боксы для машин и вездеходов.

База эта была тут не единственная: на границе с серой зоной находились ещё несколько баз поменьше, но там я ни разу не был. Все они тоже принадлежали компании «Альфа» и являлись звеньями одной цепи.

Если судить по тому, что рассказывали сотрудники, которые работали тут уже давно, на западной окраине серой зоны имелись научные базы УСФ и Турции. Кто-то утверждал, что даже видел их вездеходы, хотя лично мне не встретилось ни одного. Но всё это было на уровне слухов, точной информацией никто не владел. Конечно, иностранные учёные в Гессене тоже присутствовали, но кто, где и в каком количестве — такие сведения не афишировались.

О базах, исследованиях и самой зоне вообще мало кто что знал, даже из местных. Учёные предпочитали не болтать попусту, секретность тут была на высочайшем уровне, и люди боялись слова лишнего сказать. Тут мало того, что камеры висели на каждом углу, так ещё и слухи ходили, будто в жилых комнатах установлены жучки.

Не знаю насчёт жучков, а вот ограничения тут были жёсткие. Личные средства связи иметь при себе запрещалось. Смарт-браслеты и прочая электроника сдавалась в камеру хранения на всё время, пока сотрудник находился на базе. С интернетом тоже были проблемы. Все пользовались в основном внутренней сетью. Выход в глобальную сеть имели только компьютеры в административной части. Была так же особая институтская сеть, но чтобы попасть туда, требовался допуск. Так что большинство сотрудников сидели в полной изоляции от внешнего мира.

Приезжали сюда вахтами на месяц или два, в зависимости от условий контракта. Всё это время даже с базы выходить разрешалось лишь в экстренных случаях.

Впрочем, идти было некуда и незачем. Всё необходимое сюда доставляли военные, да и погулять не погуляешь. Вокруг — одни заброшки, а ближайшие населённые пункты — городки Карбен и Шёнек находились километрах в десяти от Вильбеля, но разумеется, никакого общественного транспорта туда не ездило.

Однако, несмотря на строгость режима, лазейки находились даже тут. Так в прошлый раз на последней неделе я узнал пароль для входа в глобальную сеть, подсмотрев на одном из административных компьютеров, после чего часто сидел в интернете с компьютера, на котором печатал отчёты.

Ещё в Новгороде, узнав о деятельности Голицыных в серой зоне, я поспрашивал Иру о возможности проникнуть в институтскую сеть и украсть данные. Ира ответила, что гипотетически взломать можно, но трудно. Сама она подобным пока не рискнула бы заниматься, но более опытные хакеры могут справиться даже со столь сложной защитой. Были разные способы, в том числе загрузить вирус через один из компьютеров на базе.

Сам я в этих вопросах был полным нулём, но когда разговаривал с Ростиславом Васильевичем на тему похищения секретных сведений из лабораторий «Альфы», то упомянул, что знающие люди говорят, будто способы есть, и если понадобится действовать изнутри, я готов помочь.

Первое, что мне следовало сделать — это найти компьютер, выйти в сеть и списаться по почте с Ростиславом, однако сразу это было невозможно, предстояло дождаться удобного момента.

Моего спутника, с которым мы летели из Слуцка, звали Алексей, и он уже семь лет работал водителем вездехода в серой зоне. Это был невысокий мужик средних лет, с небольшой лысиной. Алексей носил мешковатую одежду: джинсы и какую-то старомодную клетчатую рубаху, а в общении был прост и грубоват, как и многие люди его профессии.

Я представился научным сотрудником, который едет в серую зону второй раз в жизни, мы разговорились и болтали всю дорогу. Алексей рассказал кое-что о себе. Родом он был из Псковского княжества, но жил в Старой Руссе. Работал раньше на севере, в филиале исследовательского института, тоже водил вездеход, а семь лет назад ему предложили перевестись в серую зону.

— Знаешь, Тёма, — говорил Алексей, — работа тут, мягко скажем, паршивая. Но зарплата хорошая. А как отпашу пятнадцать лет, ещё и доплата к пенсии будет. Если честно, считаю, мне повезло. Ну да, а что? Условия же отличные. А где наша не пропадала? Да и вообще, привык уже. Хрена ли не привыкнуть. Зато когда первый раз выехал в эту пустыню, мать её за ногу… — он многозначительно усмехнулся и покачал головой.

— Не очень приятные впечатления? — догадался я.

— А ты там хоть раз был?

— Нет, — соврал я. — На базе работал.

— То-то и оно… Херовое это место. Знаешь, когда едешь по пескам, у тебя внутри постоянно какое-то беспокойство, прям давит и давит. Хоть ты десять раз туда скатаешься — всё одно. А после рейса обычно башка раскалывается. И знаешь… иногда накрывает. Тревога, тоска какая-то. Даже когда просто сидишь на базе. У тебя не было ещё? Будет… Некоторые новички не выдерживают. Но если одну-две вахты оттрубил, дальше легче. Привыкаешь. Ну и ездишь себе: туда-сюда. Рейсы обычно недолгие. Два-три раза в неделю выгонят в зону, а остальное время вроде как отдыхаешь или в движке ковыряешься. Поломки тут частые. Машины дохнут как мухи.

— Значит, всё устраивает?

— А на что нам жаловаться-то? Здоровье, правда, говорят, портится. Но у меня пока всё, тьфу-тьфу-тьфу, в порядке. А дальше посмотрим, как будет.

— А терраморфов видел? — спросил я.

— А как не видеть? Видел. Издалека только. Мы их объезжаем.

Так мы и беседовали, пока летели в самолёте. А как пересели в микроавтобус — сразу молчок. Алексей меня, как новичка, заранее предостерёг, что тут лучше много не болтать, а то не заметишь, ляпнешь что-нибудь лишнее, а потом на нары отъедешь.

— И что, реально кого-то сажали? — спросил я.

— Бывало. Три года назад один отъехал, — ответил Алексей, но развивать тему не стал.

Сдав смарт и планшет в камеру хранения и сложив остальные вещи в выделенной мне комнате, я отправился знакомиться с новым руководством. Как и все сотрудники, начальство тоже менялось по сменам. Больше двух месяцев на базе никто не жил.

Начальником базы на этот раз оказался высокий мужчина лет пятидесяти. Звали его Валерий Ерофеевич, а за глаза просто Ерофеичем. Он был сухопарым, имел строгое лицо с тонким носом, носил узкие очки и светло-серый костюм без галстука. Его помощник, Дмитрий, был маленьким и полным, на вид — добродушным. Именно он встретил меня и, отвёл в камеру хранения, а потом — в мои апартаменты.